Кравцов на секунду задумавшись ответил:
– Вещей немного, но все равно не поместимся. У меня семь человек. Из них – трое женщины.
– Ясно... а как там вообще обстановка?
– Спокойная. Немцы если где и остались, то прячутся и на глаза не показываются. Только прямой дороги нет – мост через Маас подорван. Паромная переправа, что была ниже по течению, тоже повреждена.
Я удивился:
– Так ты что– вплавь добирался?
– Нет – Мишка хитро сверкнул глазами – машины ведь у нас уже в Линсоне немцы отобрали, поэтому я, как ты говоришь "экспроприировал" велосипед и поехал через Олье. Крюк конечно получился километров двадцать только в одну сторону, но зато там мост целый остался.
– Это хорошо что мост есть! Ладно, пошли к капитану, насчет транспорта договариваться.
Дерябин выслушав просьбу кивнул, поразив щедростью и пониманием:
– Ну, я думаю возить женщин и детей в грузовике не стоит. Поэтому я вам дам автобус. Опель. Как вам такое предложение?
– Предложение просто царское! Главное, чтобы этот автобус не заглох на полдороге.
– Обижаете, товарищ подполковник! Как часики все работает! Значит я вам автобус с водителем и лейтенанта своего, для координации с людьми из 236 полка. Они как раз возле того моста стоят, где вы проезжать будете. Заодно и частоты связи согласуете – а то, мало ли что?
Мне были понятны мучения капитана, так как находясь здесь, я был в зоне его ответственности и если вдруг приключится косяк, то иметь будут именно Дерябина, как не проследившего и не обеспечившего. И предлагает он дело, поэтому я ответил:
– Так и сделаем. А вообще, наши на той стороне Мааса есть?
– Только разведчики бродят. Дивизии ведь сейчас встали, подтягивая тылы. И как мне кажется – дальше уже не пойдем, потому что вошли в соприкосновение с частями союзников и немцев между нами не осталось. Если только остатки разбитых частей, которые до сих пор по лесам прячутся. Но днем они не показываются, а ночью кто уходит на запад, кто, бросив оружие на восток, ближе к дому. Вы ведь видели колонны пленных?
Я кивнул:
– Видел. Ладно, с этим понятно. А сейчас проводите меня пожалуйста к связистам.
Капитан козырнул и мы пошли обратно в здание штаба, где связавшись с Серегой, я доложил о своем решении. Гусев, несколько секунд обдумав услышанное приказал:
– Действуй. Только постарайся управится засветло. Не будешь успевать, лучше переночуй в Линсоне и, возвращайся с утра. Да, если задержишься – связывайся с 236 полком. Если что-то пойдет не так, тоже через них связь держи.
– Понял. Разрешите выполнять?
– Разрешаю.
До Лобежа, где дислоцировался двести тридцать шестой полк, доехали довольно быстро и без происшествий. Там выяснилось, что командир полка убыл в дивизию, но с начальником штаба удалось быстро договориться о возможном взаимодействии. Майор Ерпилов был конечно не в восторге от инициативы заезжих варягов, но после вмешательства лейтенанта из СМЕРШа, дал согласие задействовать своих подчиненных, если у нас что-то пойдет не так. Потом мы пошли к связистам, где Искалиев встретил земляка. Видя умоляющие глаза Жана, я глянул на часы и сказал:
– Ладно – двадцать минут у тебя есть. За это время и с земелей пообщаешься и частоты согласуешь. Успеешь?
– Так точно!
– Тогда, как закончишь, подходи к машинам.
После чего оставив подчиненного, я пошел искать мужиков. Нашел их сидящими на лавочке, в тени большого каштана. Сидящими и слушающими, что им рассказывает Кравцов. Подойдя ближе, я уловил обрывок фразы:
– ... долго вспоминал те слова – "одна старушка рубль, а десять это уже червонец"...
Ребята рассмеялись, а Козырев добавил:
– Это точно, командир у нас такой – из любой ситуации вывернется, да еще и с прибытком!
Тут, увидев меня они опять разулыбались и Гек ехидно выдал:
– О, вот и он! Командир, а ведь когда ты нам про Францию рассказывал, не говорил как тебя какой-то уголовник нокаутировал. Хвастался только, что апашей, как мух гонял, а про то, что они тебе бланш на всю морду подвесили – ни слова...
Я сделал безразличное лицо и махнул рукой:
– Охотничьи байки. Там синячок-то, совсем незаметный был...
Мишка, паразит такой, при этих словах отвернулся, кусая губы, а остальные, крайне недоверчиво фыркнули. Но вдаваться в объяснения я не стал (а то ведь потом заприкалывают, как будто сами в бубен ни разу ни получали) и закурив папиросу, объявил:
– Выдвигаемся через двадцать минут. Поэтому сейчас – оправиться и проверить оружие. Всем, в том числе и водителям – полностью экипироваться.
Услыхав про то, что надо одевать разгрузку, Пучков возмутился:
– Я в этой сбруе, за руль не помещусь!
Спокойно выпустив вверх струю дыма, пресек бунт на корабле:
– Значит – будешь худеть! А то таким макаром ты скоро ни то что за руль, а вообще в "ГАЗик" помещаться перестанешь и будем мы тебя возить как негабаритный груз – в кузове "Доджа". – но потом прикинув, что превратившемуся в здоровенного лося Геку, действительно будет неудобно рулить, сжалился – Сам поведу.
Лешка бурча под нос:
– Куда уж худеть – и так живот к позвоночнику прилип...
Принялся напяливать на себя снарягу. Остальные, в число которых входил и я, ехавшие до этого налегке, стали облачаться "по-боевому". Оно конечно действительно неудобно вести машину, когда на тебе столько железа навешано, но придется потерпеть, так как мы выезжаем в такой район, где расслабляться вовсе не с руки. Макс, который изначально был экипирован как положено, глядя на нас гордо фыркнул и полез осматривать пулемет, а ребята, одевшись, принялись сортировать оружие, перетаскивая часть одноразовых гранатометов из кузова "УльЗиСа" в "ГАЗ-67". Туда же положили и РПГ-3 с двумя сумками как кумулятивных, так и осколочных выстрелов. В машине стразу стало тесно, но всяко-разно "граник" пусть будет ближе к тому, кто лучше всех им умеет пользоваться. С одноразовых мы все шмаляли приблизительно одинаково, только вот при стрельбе из РПГ– 3, Пучков, неизменно был на первом месте, поэтому ему и карты в руки.
В общем, пока собирались, перешучивались, снаряжались, время пролетело незаметно и глянув на часы, я покачал головой:
– Оборзел салага! Уже почти полчаса прошло... Змей, ну ка дуй к связистам и тащи этого копушу сюда!
Но Женька не успел отойти несколько шагов от машины, как появился какой-то взъерошенный Искалиев. Глядя как он бежит, а точнее видя его лицо, я удивился:
– Чего это с ним приключилось?
Вопрос был риторический, поэтому никто отвечать не стал, зато подбежавший Жан, переводя дыхание выпалил:
– Товарищ командир! Товарищи! Только что в сводке сказали, что начался штурм Берлина!
