В 1880 отправился с гуманнейшим отрядом Красного Креста в ахалтекинскую экспедицию и - заведовал при генерале Скобелеве весьма далёким от милосердия передовым летучим отрядом разведчиков.
В 1896 поехал в Абиссинию абсолютно мирным корреспондентом "Нового Времени", получив впоследствии по представлению Генерального Штаба св. Станислава Третьей степени (с мечами).
В 1897 совершил как вполне частное лицо увлекательнейшее путешествие в Кашгар и Синьдзян, получив по возвращении св.Владимира Четвёртой (и тоже с мечами).
Во время борьбы буров с Англией отправился в горящий в огне Трансвааль, поступил в состав "европейского легиона" и после гибели его командира, легендарного Вильбуа командовал этим буйным отрядом, очень похожим на курень Запорожцев, не уронив воинской чести.
Кроме военной стези, Максимов отличился и на литературном поприще, печатая свои весьма познавательные статьи в 'Новом времени', 'Русском инвалиде', 'Московских ведомостях' и во многих других журналах и газетах.
Кое-кто из пишущей братии голословно утверждал, что Евгений Яковлевич носит чин подполковника Генерального Штаба - впрочем, в офицерской форме с аксельбантами его никто и никогда не видел. Да акулы пера и соврут - недорого возьмут…Его вот, и в жандармы даже производили!
Вслух же повторять сплетни о Максимове не решались - у всех на памяти была история его дуэли с Александром Фердинандовичем Витгенштейном (наследником древнейшей немецкой фамилии, двадцативосьмилетним адъютантом собственного Его Императорского Величества конвоя), трагически закончившейся для последнего… отчего Евгений Яковлевич отбывал церковное покаяние на Соловках.
Однако на приёме в Зимнем Максимов был впервые…
'Женя, ты как думаешь - нас сюда зачем пригласили?'- шёпотом спросил его старый знакомец, сотник Пётр Николаевич Краснов… тоже, личность широко известная в узких кругах!
Судите сами! В 1896 Краснов был назначен начальником конвоя русской миссии в Абиссинии. В 1898 прославился своим марш-броском на муле, когда, преодолев огромное расстояние, доставил секретные бумаги в Джибути, а затем в Петербург. Был награжден орденом Станислава 2-й степени, офицерским крестом Эфиопской звезды 3-й степени и французским орденом Почетного легиона.
Африканские приключения Краснова нашли отражение в его книгах 'Казаки в Африке: Дневник начальника конвоя российской императорской миссии в Абиссинии в 1897-1898 гг.' (1899), 'Любовь страстной абиссинки и другие рассказы' (1903).
В 1901 - Краснов военный корреспондент во время Боксерского восстания в Китае, где был, разумеется и Максимов…
То есть пути-дороги наших собеседников постоянно пересекались.
'Да что тут гадать, Петенька - зазвали нас в царский дом смирновской выпить да солёным ладожским снетком закусить'- отвечал ему Максимов.
'А если серьёзно?'
'Петя, о какой серьезности тут может идти речь… глянь-ка, как господа газетёры у фуршетных столов ломятся, будто век их, проглотов, не кормили… глянь, глянь! Вилку серебряную в карман сунул! Вот прохиндей-то…'
'Это Симанович, из 'Биржевки', я его знаю! Он мне второй уж год полтину должен, а ведь когда брал- обещал вернуть на другой же день.'
'Обещанного - три года ждут…а ты тоже, нашёл, кому в долг давать!'
'Господа! Его Императорское Величество, Михаил Александрович!'
Бросив жевать и вытянув руки по швам, журналюги, под звуки Государственного Гимна, встретили вступившего в залу Монарха…
'Господа, я буду краток! Война- есть несчастие народное…не мы эту войну начали! На нашу Родину- напали…сейчас, в эту минуту, русские солдаты и матросы, офицеры и генералы - может быть, отдают свою жизнь за Отечество…
Но кто расскажет об их подвиге? Вот, у меня в руках свежий номер газеты 'Русь'…имя-то Святое!
И что же пишет эта газета с таким именем - о войне?
'Военное время всегда вызывало случаи острого умопомешательства. Если бы кто-нибудь вздумал теперь сделать перепись психически больным, мнящими себя и адмиралами и всякими героями Дальнего Востока, то в одном Петербурге получились бы любопытные данные: в четырех больницах для умопомешанных находятся не только "Того", "Куроки" "Гаяши" и другие, но есть и "подводные лодки", "брандер", и "мина Уайтхеда". Последние пациенты являются самыми беспокойными.'
Смешно, да?
О том, что сейчас в Корее, на реке Ялу- идут тяжелейшие, кровавые бои, что русские моряки, не жалея себя, насмерть бьются с превосходящими силами японского флота - читатель никогда не узнает.
Более того.
Военный корреспондент "Berliner Tageblatt" сообщает в своем письме из Харбина о следующем возмутительном поступке одного из русских корреспондентов в Порт-Артуре.
Пользуясь гостеприимством и предупредительностью порт-артурских властей, предоставивших корреспондентам всю возможную свободу, предатель тайно сфотографировал порт-артурские укрепления и затем уехал в Шанхай, откуда передал фотографии в Японию. Такие недостойные поступки, - говорит Гедке, - вполне оправдывают осторожность, с которою русские стали относиться к журналистам.'
Максимов молча, так- что ногти впились в ладонь- сжал кулаки… а Краснов почему-то как-то очень нехорошо посмотрел на вмиг побелевшего, как мел, Симановича…
'Господа, каждый должен исполнять свой долг… Нет, не так. Каждый- обязан исполнять свой долг. И я - не прошу вас. Я ТРЕБУЮ.
Пишите. Пишите правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды…Я сам теперь буду вашим цензором.
А для сведения тех, кто забудет о том- что он русский… поверьте. Я найду способ ему об этом напомнить.
Повешу как собаку. Без всяких судов и аппеляций. И не думайте, что удастся кому-то отсидеться за границей, под крылышком у наших врагов. Достанем и там.'
Старейшина литературного цеха, робко прокашлявшись, спросил 'А о чём нам писать?'
'Как о чём? Вот, мне сегодня поступило прошение…от учителя начальной школы, девицы Ольги Тониной. Просит дозволить ей поступление в Школу прапорщиков по Адмиралтейству… конечно, дозволю! Сама сбежит через неделю. Но, господа- каков патриотический порыв? Вот вам- тема…'
Разговор стал перетекать в конструктивное русло…
…Вице- Адмирал, начальник Главного Морского Штаба Зиновий Петрович Рожественский был счастлив… здесь и сейчас.
Было тихо, только со сливного бачка ('Надо вставить фитиля вестовому!') уютно, почти неслышно капала - кап, кап… на метлахские плитки пола невская водичка…
В крохотном нужном чуланчике было по-домашнему спокойно. Пахло ёлочкой, деревянное сиденье, согретое ягодицами, было таким прочным, надёжным и устойчивым…
