— Я что…, я во славу Светлого.
— Именно, во славу защитника нашего, — господин Ирним снова дружески похлопал по плечу.
В свою камеру Лит вернулся не без облегчения. Ребра слева тупо ныли, не везло им — то вег-дич стукнет, то древком пощупают. Теперь вот и обувкой благородной попробовали. Думать особенно было не о чем, и Лит осторожно присел под стеной:
— Сосед, не спишь?
— Рановато еще. Погулял?
— Угу. Удавят меня завтра.
— Что так? Дерзил начальству?
— Вроде того. Тебя вот не разговорил. Меня для того и подсадили, чтобы вызнал твои хитрости.
— Да ну?! Надо же! А я думал для компании рядом сунули. Тестнотища же в этом крысятнике.
— Сразу догадался? — мрачно спросил Лит.
— Я?! Да не в жизни. Так, мелькнула мыслишка и пропала. Хотя вообще-то, я видывал тюремщиков и поумнее.
— Часто сидишь?
— Бывает. Торговая жизнь ох и беспокойная. Ты если хочешь поболтать, поближе садись. А то орем, можем господ охранников побеспокоить.
Лит заглянул в дыру. Сосед улыбался, — зубы у него были ровные, белые, даже в полумраке сияли. Веселый парень, — ишь, подмигивает.
— Ты, лесовик, не нервничай, — прошептал сосед. — Тут кормят и не дует. Привыкнешь.
— Вряд ли. Совсем поганка-дело, — Лит запнулся. Оказывается, сосед не подмигивает — левого глаза у него не было. Лишь темная, страшноватая впадина. Зато правое око смотрело с явным любопытством.
— Ты, пахучий лесовик, видно, одноглазых уродцев ранее не видал, — ухмыльнулся сосед. — Не обращай внимания. Что там стряслось?
Лит шепотом рассказал все. И про жирного милорда с крепкими сапогами, и про ласкового господина Ирнима. Про заказ на хороший уголь, про заработок обещанный. Про таинственное местечко под названием Лампа вспомнил. Должно быть хутор какой-то. Про угрозы утром шкуру содрать, и про каких-то Эйди с Многоликим, что должны пожаловать.
Сосед слушал вроде бы рассеянно, пару вопросов задал. Больше всего его заинтересовало, что дядька Жор прийти должен. Похвалил — не у каждого такие родственники заботливые. Лит хотел сказать, что дядька не родной, да смолчал.
— Ты раньше времени не пугайся, — сказал сосед. — Для того и сунули сидеть-посиживать, чтобы напугались. Погрозят-погрозят, пинка дадут — глядишь и на свободе. Мы же ничего серьезного не сотворили. Отпустят.
— Ну. Камень на шею, да в воду.
— Пессимист ты, — мудрено обозвал сосед. — Не боись. Завтра видно будет. Слушай, а если твой дядька придет, можно через него весточку передать? Да не преступную. У меня на постоялом дворе и вещи, и деньги остались. Попросить бы, чтобы хозяин пиво прислал. Ведь разрешается, за дополнительную плату. Дерут, конечно, ну так мне здесь еще долго сидеть. Ты сам ему скажи, а то заподозрят меня в умыслах немыслимых. Пусть дядька заглянет на постоялый двор «Гнедой скакун». Там поймут. А дядька половину «короны» заработает.
Сквозь дыру Лит видел, как сосед скинул сапог, извлек откуда-то серебряную монету.
— Держи.
Лит повертел «корону». В последний раз держал полновесное серебро года четыре назад, еще при жизни деда. Надо же, видно, сосед действительно по торговой части шустрит.
Дядька Жор пришел вскоре. Видно выдернули из гостиницы. Встрепанный, напуганный. Охранник вывел Лита во двор, но сам торчал в двух шагах, говорить было неудобно.
— Ты это… — дядька Жор пожевал губами, — не думай, я сказал, что ты с дарками сроду дела не имел. Если нужно староста бумагу выправит.
— Да не нужно, — небрежно сказал Лит. — Разъяснилось. Извинились, работу дали. Завтра начну. Хорошо подрядили, выгодно.
Дядька Жор смотрел недоверчиво.
— Все к лучшему, — Лит нагло похлопал возчика по плечу. — Слава Светлому, даже плащ мне дали. И аванс. Вот, зайди в «Гнедого скакуна», за мой счет пива выпей.
Дядька Жор почти с ужасом глянул на монету:
— Ты что, Вонючка?! Куда я пойду? Темно уже, мне к коням нужно. Убытки несу…
— Кружечку пропустишь, остальное твое, — великодушно разрешил Лит. — Возместишь ночевку. Только в «Гнедого скакуна» загляни. Расскажешь, какая со мной ошибка вышла. Вот смеху-то. У меня там подружка работает, пусть ей передадут, что скоро наведаюсь.
Дядька Жор рот раззявил, — видать, не знал, что и сказать.
— Ладно, ввернусь — всем пива поставлю, — поспешно сказал Лит. — Иди, пей. А мне спать пора. Завтра работы полно.
Охранник покосился насмешливо. Потрясенный дядька Жор зашаркал к воротам.
В камере Лит подождал, когда охранник запрет дверь коридора и подполз к дыре:
— В «Гнедого» дядька зайдет. Про тебя говорить не будет, при охраннике я сильно плести не стал. Но про меня, дурака, расскажет. Догадаются твои?
— Догадаются. А ты умный парень, Пахучий Лит, — сосед тихо рассмеялся.
Довольный углежог вытянулся на плаще. Хитро провернул. Сам бы не поверил, что на такое способен. В Книге похожие штуки описаны. Вот только если охранники догадаются? Могут до «Гнедого скакуна» дойти?
Испугавшись, Лит сунулся к дыре.
— Не дергайся, — успокоил сосед. — Тут до таверны два шага. И никого из «моих» там нету. Только уши. С ушей какой спрос? Принесут пиво или нет — это другой вопрос. Ну, обойдусь как-нибудь.
Лит лежал, думал. Ведь хитро как все запутанно. Лесовику не понять. Людей нет, одни уши. Жуть. Удрать бы отсюда. Ребра болят. Завтра еще хуже будет. То ли прибьют честного углежога, то ли денег отсыплют. Не понять. Но вот костью в морду, это…
Тоска навалилась. Хижина, очаг, лежак любимый. Сейчас бы налить в кружку взвару, открыть заветный ящичек. А здесь стены давят, давят…
Ночь шла. Сосед примолк, видимо, устал. Лит задремал ненадолго и проснулся. Дышать среди камней было тяжело. Шума леса не хватало. Из узкой щели окна другие звуки слышались. Ночью тихо, каждый шорох как треск дерева валящегося. Вот процокали подковы припозднившегося всадника, — может, к самому Наместнику гонец спешит? Плеснуло на близкой реке, — рыба или труп в воду спихнули? На улицах сейчас пусто. Научены горожане в сумерках двери запирать. Со старины так повелось, раньше дарков боялись, теперь воров да грабителей. Впрочем, диких дарков и сейчас хватает. Вег-дичи и снежные волки к городу не суются, но от крыланов-кровососов и упырей, лишь осторожность да патрули и спасут. И сейчас слышно как во дворе стражи прохаживаются, изредка негромко переговариваясь. Хоть какая польза от тюремщиков, — кроме крыс никто в подвал не проберется. Пищат грызуны, возятся в старых стенах. Или то не крысы? Ох, помоги боги, дурное место город. Все сюда сползаются: люди дурные, твари коварные, вроде утбуртов. Уж лучше с вег-дичами силой меряться.
