Другой вариант – сразу двинуть в резиденцию патриарха. Но и тут могут возникнуть те же проблемы. Пусть формально Духарев – посол Святослава. Но в город он проник не как посол, а как лазутчик. А если договориться с патриархом не получится? Тогда прощай, аварийный план захвата ворот изнутри. Вопрос будет стоять так: удастся ли Сергею со товарищи выехать из города столь же легко, как въехали?
Выход предложил бывший опцион Дементий. Выход настолько дерзкий, что Духарев сразу понял: должно получиться.
Они ехали бок о бок по уводящей от ворот улочке, когда Дементий прервал размышления воеводы словами:
– Куда едем? Во дворец?
– Во дворец? Зачем? – Сергею потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить сказанное.
– Если мы катафракты царя Петра, значит, жить должны в царских казармах, – спокойно, будто само собой разумевшееся, произнес опцион.
– И нас вот так запросто пустят во дворец? – усомнился Духарев.
– А почему нас должны не пустить? – удивился Дементий. – Сейчас по Булгарии таких отрядов, как наш, небось десятки бродят.
– Но мы же не булгары.
– Ну и что? Готов поставить динарий, что в царской гвардии половина чужеземцев.
– Ну ладно, впустят нас во дворец, а дальше что?
– Предоставь это мне, – уверенно ответил опцион. – И не забудь про динарий.
– Гривна, – сказал Духарев. – Если всё устроишь.
Дементий ухмыльнулся.
– Пожалуй, я не вернусь к Калокиру, – заметил он. – Тебе служить выгоднее. Возьмешь меня десятником, воевода?
– Возьму, – обещал Духарев. – Если всё устроишь.
На территорию царского дворца попасть оказалось еще проще, чем в город.
– Откуда? – спросил стражник, когда, распихав конями сновавшую туда-сюда публику, русы подъехали к воротам.
Вопрос был задан из чистого любопытства. Стражник даже не удосужился от стены отклеиться.
– Из-под Доростола, – честно ответил Дементий.
– Ну и как там, под Доростолом?
– Мы уходили – стоял.
– А я слыхал – сдали Доростол.
– Может, и сдали, – не стал спорить Дементий и въехал внутрь.
Найти свободную казарму тоже оказалось несложно – пустовала большая часть помещений.
Во дворце Дементий ориентировался прекрасно.
– Главное – держитесь спокойно и уверенно, – сказал он. – С остальным я разберусь.
И ушел.
– Не предаст? – на всякий случай спросил Велим.
– Нет, – ответил Духарев.
Больше вопросов не было. Ждать русы умели. Спокойствия и уверенности в каждом – на троих хватило бы. Даже такие молодые шустрые гридни, как Йонах, умели при необходимости ждать и помалкивать. Впрочем, самых шустрых Духарев отправил в конюшни – к лошадям.
Дементий отсутствовал около часа и явился в сопровождении толстого и важного человечка с письменными принадлежностями. Человечек старательно пересчитал всех, записал Духарева, представившегося опционом Константином, помощником Дементия. И ушел.
Дементий остался.
– Был у старшего, – сообщил он. – Поставили нас на довольствие. Два дня отдыха, потом в караул, как все. Я спорить не стал – это обычный порядок. Я правильно поступил?
– Правильно.
– А теперь хорошо бы пожрать раздобыть, – подал голос Велим. – И лошадям овса.
– Всё будет, – сказал Дементий. – Обедать пойдем по распорядку, а за овсом – хоть сейчас. Я же сказал – нас на довольствие поставили.
«Сделаю его сотником, – подумал Духарев. – Никак не меньше. Толковый парень».
Знать бы, что всё будет так просто, можно было бы и тысячу с собой взять. Эх! Войти в Преславу с тысячей – и столица стала бы русской без всяких переговоров. Хотя лучше все-таки договориться.
Вечером Духарев, взяв с собой Дементия и еще нескольких дружинников-христиан, отправился в преславский собор, на богослужение.
Собор был полон, ибо, во-первых, служил сам патриарх, во-вторых, ничто так не обращает мысли человека к Богу, как предчувствие грядущих бед.
К Духареву с товарищами, вернее, к их доспехам, преславцы отнеслись с уважением – пропустили поближе к алтарю.
Служба велась на булгарском языке, и на Сергея будто чем-то родным пахнуло.
Духарев давно не был в церкви. С Киева. Впрочем, он и в Киеве бывал в храме только по большим праздникам и то лишь из уважения к жене. Но в Киеве прочно обосновались византийские попы. Эти служили на греческом и на латыни. Почужому. А здесь, когда услышал: «Отче наш иже еси на небесех…» – до самого сердца пробрало. А думалось, что забыл.
Отстоял – как на облаке. Даже запамятовал, зачем пришел.
Опомнился, когда всё закончилось. Осталась лишь сладкая пустота в голове и груди да терпкий вкус вина – на языке.
Опомнился. Огляделся. Свои были рядом, глядели выжидающе. Духарев сделал знак: следуйте за мной, и двинулся в выходу.
Успел в самый последний момент. Патриарх уже сел в возок. Духарев заметил, что кузов его не крепился жестко на раме, а был подвешен на цепях – патриарх любил комфорт. Когда Духарев бесцеремонно сунулся внутрь возка, то обнаружил еще большую роскошь: шелковую обивку, подушки. И, естественно, самого патриарха.
Нахальное вторжение, естественно, не привело патриарха в восторг, а его свита даже выразила желание Духарева из возка выкинуть.
Но Дементий злобно рявкнул:
– Приказ кесаря!
И патриаршья стража отступила.
Дальше – легче. Удачно, что в возке патриарх был один. И он с первых слов сообразил, что к чему. Более того, узнал Духарева, которого видел на аудиенции у кесаря Петра.
Через минуту воевода враждебной армии, публично благословленный высшим иерархом булгарской церкви, стоял посреди улицы, а роскошный возок патриарха, сопровождаемый свитой и охраной, катил прочь.
Первый этап «обмена верительными грамотами» прошел успешно. Встреча была назначена.
Патриарх булгарский согласился принять тайного посланца Святослава, однако – с великой осторожностью. Потребовал, чтоб прибыл тот ночью, без охраны, самое большее – с двумя спутниками. И не на патриарший двор, а в дом, принадлежавший кому-то из патриарших родичей. Духарев согласился.
С собой взял Дементия и Звана. Последнего выбрал из прочих гридней потому, что сообразителен, и потому, что христианин. Еще в Киеве Звана крестили и нарекли Елпидифором. Впрочем, для всех, кроме священника, он так и остался Званом.
В ночной Преславе было неспокойно. В узеньких переулках роились тени. Поступи ночной стражи не было слышно, зато время от времени ночь прорезал чей-нибудь вопль. Однажды такие вопли раздались совсем близко – как раз на улочке, в которую русы собирались сворачивать. Дементий замешкался, но Духарев велел ехать.
