Мужчинам было тяжелее. Искренне, возможно истово, верящие монахи, которые сделали карьеру в служении святому престолу, и привыкли получать за это почитание паствой, хвалебные речи и вполне земное вознаграждение едой и кровом. Узнать, что усердно молящиеся сегодня люди завтра с криками радости разнесут храм на кусочки, а заодно брезгливо вытолкают взашей священников, пожалев на них даже пули-кары? Как говорится, есть о чем задуматься.
Впрочем, все присутствующие понимали, что двадцать лет немалый срок. Тактические задачи ничуть не менялись, власть слишком близка и притягательна, чтоб от нее отказываться. Но глобально мир перевернулся. Шелепин сам не заметил, как из сознания ушла небольшая, но важная деталь - нетерпимость к житейским слабостям товарищей по партии. Он и не подозревал, какой это будет сильный козырь в грядущих аппаратных интригах.
Александр и Владимир прошли суровую школу партийных дискуссий, и обсуждение «перспектив» вполне профессионально задушили в зародыше. Здесь и сейчас место только безотлагательным вопросам. Уже спустя полчаса все было решено.
Огласка информации перед ЦК была неизбежной. Что бы не говорили, но предателей партии и страны среди присутствующих не было. Но удержаться от использования попаданца в большой цековской игре было невозможно, тем более, благовидных предлогов был немалый выбор - недопустимость утечки информации заграницу, опасность поспешных решений, проверка достоверности и т. п.
Отсюда следовало, что доверять Петра комитету ни в коем разе нельзя. Вернее, можно, ктож поверит рассказам сумасшедшего, которым он тут же становится без своей техники. Вот только беседы Секретаря ЦК со странным арестантом будут очень странным событием, о котором в ЦК узнают примерно через час. А через три начнут задавать неприятные вопросы на Президиуме. Дать бумагу, карандаш, и пусть пишет? Ничуть не легче, соратники по партии по этим листочкам и спросят.
Увы, стукачей в КГБ - каждый первый, а каждый второй - двойной агент. Хорошо хоть, у своих же начальников. А они очень разные… Александр хорошо понимал положение Семичастного, сам несколько лет назад был в его шкуре. Ну осыпал он комитетчиков генеральскими званиями, и получил благодарность. Но не преданность! Между этими словами дистанция огромного размера. Комсомольцы все равно оставались для КГБ контролерами, непрофессионалами, в общем - чужими. Таких и предать не грех, коллеги поймут и поддержат.
\Примечание. В конце 1964, после отставки Хрущева, прежде штатский Семичастный получил погоны Генерал-полковника. Всего Брежневым было подписано более 70 генеральских патентов\
Точно так же, бессмысленно засылать попаданца в глушь лесов или селить на конспиративной квартире. Он не казенный харч прожирать должен, а показания давать. Процесс не быстрый, за день не успеть. Скорее не один месяц понадобится, ведь тут не отдельный факт надо выяснить, а целую жизнь по полочкам разложить. Такую работу доверить даже проверенному сотруднику - опасность великая.
Радовало только одно. Музыкин честно заработал красные лампасы. Информация была жестко локализована, и о прорыве времени знали, кроме присутствующих, всего три человека. Это позволяло на длительный срок замкнуть Петра исключительно на свои цели и задачи. Есть смысл бороться, тем более, по его словам, многие ученые его времени верят в возможность «изменения будущего с образованием новой ветки реальности». Хотя что это значит - до конца не понимают.
Самую дельную мысль выдвинула Вера:
- Да привезти этого Петю тихо, и поселить прямо на этой даче, как дальнего родственника. Сами же говорите, на сотрудничество идет охотно, даже старательно. Ничего не скрывает, агрессии не проявляет.
- Мало ли что у него в голове! - Озабоченно возразил Александр. - Страшные вещи рассказывает.
- Так проверьте, наблюдение организуйте, тут охраны в доме - человек десять.
- А что, - задумчиво протянул Владимир, - будете с ним чай по вечерам пить, анекдоты рассказывать.
- Днем пусть пишет, в твой-то сейф тут никто не полезет. - Добавила Вера Борисовна. - Могу я присмотреть, если он на самом деле нормальный.
- И долго так?
- Ну… Как все расскажет - можно хоть в камеру, хоть орден давать.
- Инвалидность, и пусть живет в свое удовольствие. Да и приглядеть не сложно. - Заключил Шелепин. И озабоченно поинтересовался, - Володя, точно твои тут только кабинет и гостиный зал на первом этаже прослушают?
- Еще холл, где кресла для курильщиков стоят, - ответил Председатель, - проверю, но не думаю, что успели поменять схему, времени прошло всего ничего, люди в отделе не менялись. Если говорить, то лучше в столовой, там музыка играет постоянно.
- Что делать со свердловским сотрудником и сестрой? - напомнила Антонина.
- Плохо, но не стрелять же своего. - Неуклюже блеснул профессиональным юмором муж. - Вообще, парень грамотно поступил, такого можно поближе перевести, да под правильного начальника поставить, чтоб присмотрел. Хотя старлей болтать лишний раз не будет, эту дурь из них еще в училище выколачивают.
- А сестру куда?
- С ней хуже, засветилась в официальном расследовании, которое сейчас пытаются вести ребята Музыкина. Оставлять ее в Н-Петровске нельзя, да и в Свердловске нежелательно. И она женщина, никакая подписка не поможет, все разболтает.
- Но-но, аккуратнее! - Тоня отвесила мужу шутливый, но чувствительный подзатыльник.
- Может и ее сюда, пусть невесту изображает. Ни один шпион не доберется, а контролировать парня проще будет. - Опять поспешила с идеей практичная Вера.
- В общем-то идея, - подтвердил Александр, - тем более, все должно решиться максимум к осени. Или мы сможем аккуратно переломить ситуацию в Президиуме, или придется сдавать попаданца товарищам, все равно хуже не будет.
1.4. Петр. Конец мая 1965 года. Урал-Москва.
После очередного похода на почту, где обитал междугородний телефон, Анатолий пришел повеселевшим. Начальник наконец-то вернулся из Москвы домой, и обнадежил словами «решение принято, буду завтра». Действительно, засиделись. Пора двигаться из Н-Петровска, Катя с утра рассказала в лицах, как бабули в очереди за постным маслом (которое по неизвестной причине завозили в продмаг именно по четвергам) судачат о разбившемся неподалеку спутнике «иностранном, или вообще пришельцев», заодно прикидывая, как половчее сдать угол понаехавшим «милиционерам».
Вот так и появляются легенды про НЛО. Скоро на радость скучающим комитетчикам подтянутся фанаты-уфологи, правдорубы всех мастей, иностранные шпионы и прочие мазурики. Пару месяцев побегают друг за другом, заведут полсотни дел, запишут в стукачи человек тридцать местных жителей, и с чувством выполненного долга успокоятся.
