Женщина поднялась и устроилась в кресле слева, Эбергард не замедлил занять своё место, и машина тронулась.
— Вам куда?
Вообще-то этот вопрос выглядел сильно запоздалым, но в данный момент самым логичным.
— А если я живу в Балаклаве? — лукаво посмотрела на адмирала женщина. — Доставите?
— Елизавета Сергеевна, не считайте военных, и меня в их числе, полными дураками. Из Балаклавы вы бы не могли добираться до госпиталя каждый день. И обратно.
Может не стоит продолжать эту пикировку?
— Может и не стоит…
Автомобили того времени рычали и фырчали так, что можно было не особенно опасаться на предмет того, что флаг — офицер с переднего сидения сколько-нибудь внятно расслышит разговор на задних…
— Тогда зачем вы об этом?
Андрей почувствовал себя припёртым к стене. Соображаловка отказывалась выдать хоть какой-нибудь приемлемый ответ. Но спасение нарисовалось прямо на тротуаре. Вдоль пути следования:
Некий матрос имел наглость прогуливаться с особой женского пола «под ручку».
Да ещё и на пути следования командующего флотом…
Эбергард, из глубины подсознания, немедленно долбанул Киселёва на предмет вопиющего нарушения устава…
— Останови-ка мотор возле того обормота с барышней, братец, — приказал адмирал шофёру. — Извините, Елизавета Сергеевна, придётся самолично сделать внушение разгильдяю…
Егор Мордвинов прекрасно знал, что за хождение с женщиной под руку он мог получить «месяц без берега» или двое суток карцера. Но на данной улочке шанс встретить офицера был минимальным, а очень хотелось продемонстрировать своей зазнобе, что ради неё он может и на устав полёвывать. Нормальное, в общем, явление для любого добивающегося внимания особы прекрасного пола.
Звук подъезжающего со спины автомобиля хоть и не сразу донёс до извилин матроса информацию о надвигающейся опасности, но было уже поздно.
А когда из скрежетнувшей тормозами машины поднялся аж целый адмирал… Да не просто адмирал, а командующий флотом…
Душа не просто ушла в пятки — провалилась до центра Земли.
— Кто таков?
— Гальванёр крейсера «Память Меркурия» Мордвинов, ваше превосходительство.
— Какой год служишь?
— Третий, ваше превосходительство.
Андрей видел, что у нарушителя устава стали подрагивать коленки.
Чёрт! Ну ведь сам Киселёв не видел ничего предосудительного в поступке матроса — ну «клеит тёлку» молодой парень лишённый страной женского общества в самом что ни на есть соответствующем возрасте. Как тут отказаться от возможности лишний раз хоть прикоснуться к представительнице противоположного пола?
Но и просто проехать мимо было нельзя — тот же флаг — офицер бы не понял такого попустительства разгильдяйству со стороны адмирала.
А с другой стороны, не хотелось выглядеть этаким держимордой на глазах у женщины, которая… Понравилась, в общем.
— Ладно уж. Проводи девицу, а потом сразу на крейсер. И передай старшему офицеру — две недели без берега. От моего имени. А уж сколько он тебе, курицыну сыну, лично от себя добавит — его воля. Всё понял?
— Так точно, ваше превосходительство! — матрос не даже не поверил, что так легко отделался. — Премного благодарен!
— Ступай уже.
— Поехали! — это, разумеется, к шофёру.
— А вы суровы, — Фролова не смела вмешиваться в разборки моряков, но высказать своё мнение по их завершении не преминула. — За что так строго?
— Сударыня, устав есть устав. На самом деле, только ваше присутствие спасло этого раздолбая от значительно более серьёзного взыскания.
— Ну тогда я не зря согласилась на ваше предложение отвезти меня домой. Кстати, Андрей Августович, а почему вы позволили себе пригласить меня на эту поездку? Я произвожу соответствующее впечатление?
Андрей на задворках своего подсознания понял, что в очередной раз попалился. Но выкрутился мгновенно:
— Знаете, Елизавета Сергеевна, мне одного взгляда на вас хватило, чтобы понять, что вы человек передовых взглядов и не особенно скованы условностями светского общества.
— И что же создало у вас такую уверенность? — удивлённо приподняла брови женщина.
— А никакой уверенности нет и не было. Была попытка…
Очень хотелось закончить фразу: «и она завершилась успехом…», но Эбергард себе такой наглости не позволил — Добился своего — радуйся. И не наглей — спугнёшь…
— Объяснить логически я ничего не в состоянии, но… Может я и ошибся…
— А мы уже приехали, — оборвала Эбергарда Фролова. — Вот мой дом недалеко. Попросите своего шофёра остановиться сейчас — мне ещё в лавку заглянуть надо.
Машина адмирала подвезла женщину аккурат к самым дверям бакалейной лавки. Андрей вышел тоже, и подал руку выходящей из авто даме.
— Надеюсь, мы ещё увидимся.
— Не обещаю, но ничего не имею против. Спасибо!
— Всего доброго, сударыня!
— До свидания!
Глядя вслед удаляющейся Фроловой, Андрей, не смотря на срывавшее фигуру платье сестры милосердия, понял — точно длинноногая. Достаточно высоко затянутый пояс тут был ни при чём. Само движение безошибочно подсказывало, что фигура у женщины практически идеальная. По меркам конца двадцатого — начала двадцать первого века, конечно. Здесь иная мода пока — коротконого — толстоногая Кшесинская пользовалась бешеным успехом и, можно сказать, задавала тон на оценку красоты женской фигуры.
Хотя… Главное всё-таки не только получить данное тело от матушки — Природы и родителей, главное — «научиться им пользоваться». Зачастую и в начале того самого двадцать первого, женщины, которым от рождения достались ножки покороче, двигаются с такой неповторимой грацией, так ладны и гармоничны, что от мужиков при первом же взгляде на таковую искры сыпаться начинают…
И наоборот: вся из себя модель, вроде придраться не к чему, а в душе или несколько ниже вообще ничего не шелохнётся… Манекен — он и есть манекен, даже если вполне одушевлённый…
Но Андрея волновало сейчас не это. Вернее, это, конечно, тоже волновало, но в первую очередь, когда прошла горячка боя, думалось всё-таки о НЕЙ.
Ждёт ли она сейчас у Графской пристани вместе с половиной населения Севастополя? Ждёт. Не может быть иначе.
А теперь появился и повод лишний раз увидеться: виктория всё-таки! Сам Бог велел если и не бал, то серьёзный приём в Морском Собрании устроить. Ну и пригласительный послать…
Хотя для этого, конечно, нужно для начала с должности не вылететь…
— Вас ожидают!
Представитель моряков в Ставке Верховного Главнокомандующего капитан второго ранга Александр Дмитриевич Бубнов до жути не хотел переступать порог кабинета великого князя. Тот свою нелюбовь к кораблям и всем тем, кто на них находится, не скрывал никогда… А тут такое…
