Катя кивнула:
– Каждому по способностям. Да не позволят нам боги надмировую истину во всей красе разглядеть. Ладно, прорвемся. Кормить-то нас здесь будут? Никакого уважения к пророкам и сопровождающим их лицам. Кстати, поп, что приезжал, он куда сгинул?
– Протоиерей Феофан? Он личность мою удостоверил и убег, – Прот грустно улыбнулся. – Он в епархии лицо известное. В монастырь к нам не раз наведывался, меня знает. Оттого и к руке приложиться не дал.
– Что, тоже по ганимедам слаб?
– Боже сохрани! Честный священник. Только в вере нестоек. Сомнения его мучают.
Катя замотала головой:
– Все-все! Это нас не касается. Лучше скажи, что там с нами дальше делать мыслят? Как думаешь?
– Полагаю, за дверь нас сразу не вышвырнут. И не расстреляют. Разочарованы, но еще попробуют меня испытать. Вера в чудо, она, Екатерина Георгиевна, стойка до смехотворности.
– Ты меня пока Катей именуй. Пожалуй, сейчас так естественнее звучит, – Катя покосилась на мальчика. А ведь нравится ему, паршивцу, в объятиях девочки сидеть. Жмурится совсем не по-юродивому. Витка-то без задней мысли носом ему в макушку уткнулась.
В дверь коротко стукнули:
– Отдышались, дамы и господа?
Подполковник Макаров вошел в залу. Склонив голову к плечу, оглядел гостей, устроившихся за маленьким столиком.
Катя посмотрела в чисто выбритое лицо подполковника, в покрасневшие от бессонницы глаза:
– Мы, Алексей Осипович, отдышались. Частично. Прот полагает, что не оправдал ваши ожидания. Крайне удручен мальчик. Вы уж снизойдите к его переутомлению. Людей много, все в погонах, все при оружии. Грозные такие, повелительные. Тут и взрослый перепугается. Нельзя ли мальчику поспать хоть немного? Приступы – состояние весьма изматывающее.
– К сожалению, могу дать времени только до вечера. С вами весьма высокопоставленные лица желают побеседовать. Недурно было бы без… истерик и тому подобного обойтись.
Прот молча ухватился за руку Кати.
Подполковник чуть заметно поморщился:
– Не трудитесь, я намек понял. Мадемуазели смогут при беседе присутствовать. Так что не переигрывайте.
– Что это за намеки, господин подполковник? Уж не в симуляции ли вы мальчика подозреваете? – возмутилась Катя.
– С чего вы взяли, мадемуазель? Молодой человек существо не очень здоровое, нервическое, это и без доктора весьма заметно. Просто счастье, что ребенок обеспечен опорой и поддержкой в вашем лице. Надеюсь, вы мальчику и в дальнейшей помощи не откажете. Это, в конце концов, в наших общих интересах. Ну а дальше видно будет.
Прот под боком у Кати шевельнулся:
– Вы, господин подполковник, в мои способности не верите, да?
– Я, молодой человек, давно ни во что не верю. Мне по долгу службы не положено. Вы уж от старика много не требуйте. Не довелось мне чудес на своем веку встречать. Но я человек штабной, скучный и неромантичный. Мое дело – вас руководству предоставить. Сейчас вас покормят, комнату удобную отведут. Только вы уж членовредительством не занимайтесь, покорнейше прошу. Это я к вам, Екатерина Георгиевна, обращаюсь.
– Не поверите, совершеннейшая случайность, – Катя покаянно ухватилась за измятую кофточку у горла. – Ой, некрасиво вышло! Я свои извинения мадам Артемовской хоть сейчас готова принести.
– В этом нет необходимости. Средства на лечение мы ей компенсируем. Только к охране прошу не приближаться. Напугаете-с, – подполковник небрежно кивнул и направился к двери.
– Господин подполковник! – Прот неуверенно встал. – Вы-то сами за руку меня не хотите взять?
Макаров приподнял бровь:
– Полагаете, имеет смысл? Я человек скромный и без предсказаний вполне спокойно живу. Мне, знаете ли, смерть от коня своего пророчить не нужно. Я на автомобиле передвигаться предпочитаю.
– Как пожелаете-с. Я вам про будущее ничего не открою. Возможно, о прошлом что-то объясню.
Подполковник погладил свою гладкую макушку и с неожиданным мальчишечьим любопытством сказал:
– Давайте поэкспериментируем, Прот Павлович. Только честно предупреждаю: я цыганкам с детства не верю. Вот такой материалист я скучный, даже в гипноз не уверовал. Желаете с таким неинтересным материалом попробовать?
– Я гипнотизеров никогда не видывал, – с сожалением признался Прот. – И цыганок боюсь. У них глаз недобрый. Только я, Алексей Осипович, к чудесам никакого отношения не имею. У меня просто голова больная. Но это не заразно, – мальчик протянул свою птичью лапку. – Рискнуть желаете?
– В качестве непосредственного знакомства? – Подполковник усмехнулся. – Почему бы нет? Вы личность в определенных кругах весьма знаменитая.
Большая рука Макарова поглотила хрупкую кисть мальчика.
– А вы, Алексей Осипович, очень сдержанный человек. Двое детей, жена. Хорошо, что вы их подальше отправили, – Прот бормотал тихо, одними губами. – Старший у вас действительно излишне вспыльчив. Вам бы за ним последить не грех. Ну, даст бог, и супруга ваша с сыном справится. Не сомневайтесь, средств им пока хватает. С расчетом хозяйствуют…
Подполковник кивал, пряча улыбку в углах рта. Прот тоже улыбался, только не насмешливо, а скорее печально.
– …благополучный вы человек, – бормотал Прот. – Службу… службу вы поменяете. Нет, вперед мне нельзя. Прошлое только. Да. Вы не жалейте ее. Анечка быстро ушла. Без боли. В сон, как в сказку. Все думала, как вам о том расскажет.
Макаров побледнел в одно мгновение. Казалось, высохшая кожа пергаментом облепила кости лица, хрустнула и осыпалась. Нет, просто болезненная гримаса, промелькнувшая на лице подполковника, молниеносно исчезла. Но и закрепить на скулах прежнюю доброжелательную полуулыбку Алексею Осиповичу никак не удавалось. То, что он выдернул свою ладонь из слабых пальцев мальчика, подполковник, по-видимому, не заметил. Прот, тоже словно не замечая, продолжал бормотать:
– И на матушку вашу покойную вы не грешите. Она ведь не знала, что у вас с девочкой… истинно сердечно было…
– Прот! – Катя с шипением слетела с диванчика.
Подполковник отступал от мальчика. На лице Макарова застыло отстраненное выражение. Похоже, господин контрразведчик собирался грохнуться в обморок.
Прот заморгал. Катя проскочила мимо него, собираясь ухватить подполковника за рукав. Но Макаров плюхнулся в кресло сам. Неловко потянул зацепившуюся кобуру револьвера. Когда в залу заглянули обеспокоенные часовые, все выглядело в рамках приличий.
Подполковник сглотнул остатки пива. Ужас в его глазах постепенно сменялся смущением.
– Это от погоды, – сказала Катя. – Давление сегодня высокое. И переутомились вы, Алексей Осипович. Впрочем, рядом с Протом так бывает. Голова ни с того ни с сего кружится. Уникальный он мальчик. Вы хоть услышали что-нибудь? Только ведь в контакт вошли, и, пожалуйста, дурнота накатила. Ну ничего, в следующий раз попробуете.
