Ещe пара дней ожидания. И вот он перед "вождeм всех времeн и народов", как не забывали каждый раз говорить при упоминании имени Сталина во времена Андрея.
Сталин, похоже, удовлетворился объяснениями Андрея и перешeл к самому важному, ради чего и была затеяна эта встреча. Правда, для этого пришлось ждать долгие десять дней. Уж очень сказочно выглядело всe рассказанное этим человеком.
- Объясните мне, товарищ Банев, некоторые места своего письма. Как получилось, что немецкая армия нанесла нашей такое сокрушительное поражение, как вы описываете? Ведь превосходства у немцев, да и вы это подтверждаете, не было ни в танках, ни в самолeтах, ни в артиллерийских орудиях.
- Главной причиной, товарищ Сталин, была внезапность нападения. - Начал свой рассказ Андрей. - Наши войска были эшелонированы на несколько сотен километров в глубину, вторые эшелоны вообще до Днепра. Поэтому немцы громили их по частям по мере подхода. Одной из главных причин было то, что большая часть складов, даже окружного подчинения, была выдвинута к самой границе. И, в первые же дни, они достались фашистам, оставив нашу армию без оружия, боеприпасов и даже обмундирования. В первый день потеряли две трети фронтовой авиации Западного особого военного округа, которую немцы расстреляли на аэродромах, плохо подготовленных и совсем не замаскированных. Не намного меньше были потери и в других округах, где на аэродромах, а где и в воздухе, но изрядная часть наших самолeтов была уничтожена в первые же дни войны. А затем, используя подавляющее превосходство в воздухе, немцы диктовали свои условия войны. Наши войска расстреливались на марше, теряли большую часть личного состава, даже не войдя в соприкосновение с противником.
- А как такое могло произойти с нашей авиацией? - спросил Сталин, пока ещe спокойно затягиваясь трубкой.
- По официальным отчeтам о начальном периоде войны, аэродромы были поставлены на реконструкцию. Но почему-то сразу 90% всех площадок, а на оставшиеся собрали все самолeты западных округов. Установили их впритык, крыло к крылу, без какой-либо маскировки.
- И кто распоряжался этой "реконструкцией"? - в голосе Сталина начали появляться раздраженные нотки.
- Руководство работами осуществлял НКВД, - осторожно ответил Андрей.
- Лаврентий? - удивился Сталин. Встал, прошел вдоль стола, несколькими затяжками раскурил, начавшую погасать трубку. Андрей молчал, ожидая разрешения продолжать. Сталин остановился напротив него, спросил:
- А кто приказал оставить самолeты без маскировки?
- Как следовало из тех источников, которые были мне доступны - это был приказ командующего Западным Округом генерала Павлова. - Ответил Андрей и на удивлeнный взгляд Сталина добавил. - Это был не единственный "странный приказ" данного командующего.
- А как получилось, что немцы взяли Минск на пятый день войны? - в голосе Сталина стали появляться отголоски гнева.
- Генерал Павлов в первый же день войны потерял управление войсками, или же не смог наладить управление. - Андрей замялся на секунду, но отбросил интеллигентские сомнения и твeрдым голосом завершил. - Или не захотел этого делать.
- И как же генерал Павлов объяснял свои действия. - Сталин внезапно успокоился.
- Он оправдывался выполнением приказа "не поддаваться на провокации".
- А что такой приказ действительно был?
- Так точно, товарищ Сталин. Такой приказ действительно был отдан накануне войны. - Андрей усмехнулся. - А уж политработники под командованием незабвенного товарища Мехлиса сумели довести его исполнение до полного абсурда.
- А откуда такой сарказм, товарищ Банев? Или вы отрицаете необходимость политической работы в войсках?
- Нет, товарищ Сталин, не отрицаю. Но мне кажется, что нельзя давать им слишком много воли, а то они такого начудят.
- И как же начудили? - Сталина занимал этот разговор. Уж кто-кто, а он достоинства и недостатки своих политбойцов знал великолепно.
- Многие сражения начального периода войны были проиграны из-за этих болтунов. - Андрей почувствовал, как внутри начинает тлеть огонeк злости. - Примчится такой вот деятель в войска и давай отдавать приказы, да ещe пистолетом машет. А приказы всe больше о наступлении на превосходящего противника. Вытолкнет полк, а то и дивизию в открытое поле без поддержки артиллерии и авиации, выстелит его солдатскими телами, а сам в машину и на восток - свою драгоценную шкуру спасать. Потому как обрадованный немец вперeд устремляется. Ибо, неизвестно, сумел бы он позиционную оборону в данном месте прогрызть, а так открытая дорога.
- Неужто так плохо? - Проворчал вождь.
- Куда уж хуже. - Продолжил Андрей. - А кто из командиров начнeт глупые приказы оспаривать, тому и пулю в лоб влепить могут. А чего политработнику бояться? По суду в первую очередь с командира части спросят, а комиссары, особенно если выше званием, в основном, как свидетели идут. А чаще всего и спрашивать не с кого, так как командир вместе со своим полком на том же поле остаeтся.
- А Мехлис здесь при чeм? - Поинтересовался Сталин.
- Стрелять Лев Захарович любил. - Усмехнулся Андрей. - Да всe больше по живым мишеням. И не в сторону противника, а по своим. Чуть что не по его, так он сразу за кобуру. Столько перестрелял, что не каждый снайпер-орденоносец таким счeтом похвастаться может.
- И много перестрелял? - Помрачнел вождь.
- Точно не знаю. Как вы понимаете, ни сам Лев Захарович, ни его приближeнные подсчeтов не вели. - Ответил Андрей. - Но мне достоверно известен ещe один "подвиг" товарища Мехлиса. В мае сорок второго года из-за его неумелого вмешательства в руководство войсками потерпел поражение Крымский фронт. - Заметив заинтересованный взгляд Сталина, Андрей продолжил. - Своим личным приказом он запретил строить оборонительные сооружения, даже рыть окопы на переднем крае. Запретил держать резервы, вытянул все войска в одну линию, поэтому немцы одним ударом без труда разрезали и окружили армию. Только пленными в этом "позоре" потеряли более восьмидесяти тысяч.
- Как же он мог приказывать, разве он был командующим?
- Нет, товарищ Сталин, он был членом Военного совета фронта, но запугал командующего фронтом генерала Козлова своей дружбой с вами, и творил что хотел.
- И какое наказание он понес за это поражение? - продолжал упорствовать Сталин.
- Никакого, товарищ Сталин. - Андрею надоела эта дипломатия, и он решил говорить откровенно. - Полгода побыл представителем Ставки при одной из армий, а затем снова вернулся в члены Военного совета фронтов. Вот только слабохарактерных и пугливых генералов ему больше не попадалось, поэтому второй раз нигде так крупно нагадить не смог.
