— Бросай всё и приезжай.
— Ага, Ирине моей это скажи, что надо закругляться, она только разошлась, в смысле расходилась.
— Тебе персональный абрудар нужен?
— Понял, еду.
В ещё не отключенный мобильник Иванов услышал возглас Ирины Сидоровой: — Лёша, ты куда?
Видно Лёша не стал заморачиваться с объяснениями, а просто повернул свою тележку на выход.
* * *
В воскресенье Сидоров добрался домой заполночь. Дочь уже спала, Ирина ждала его.
— Кушать будешь? — спросила.
— Да не, не полезет. Меня до сих пор мутит.
— И что же нам делать? — Ирина смахнула полотенцем несуществующие крошки со стола.
— Ну, время ещё есть. Придумаем. Ничто нас в жизни не может вышибить из седла… Разве седло сожгут…
— Это, действительно, правда?
— Что?
— То, что Коля нам показал? Может он ошибся?
— Может, может… Хотя, не думаю. Всё к этому идёт…, — Алексей глянул в быстро наполняющиеся слезами глаза жены и зачастил: — Ирочка, ну, перестань. Правда, не правда, нужно же разобраться, да и время ещё есть, не завтра же это…. (он хотел сказать рванёт, но, смягчил) …произойдёт. Да и вообще, с бедой надо переспать. Утро вечера мудренее.
— Да, конечно, — Ирина кивнула и вытерла слёзы тем же полотенцем, которое держала в руках.
— Давай о грустном завтра, а сегодня о приятном. Мы теперь миллионеры! Мадам, что вам подарить на день Ангела?
— Какой ангел, жить негде! Две недели дали для освобождения этой халупы.
— Давай снимем! Трёхкомнатную!
— Может купим однушку? Какие сейчас цены на квартиры?
— Ты что, Ир? Тут времени-то осталось…, — Алексей прикусил язык.
— Всё-таки, ты считаешь, что это правда?
— Всё, спать! Ты завтра с утра сходи в поликлинику, возьми больничный, потом отправимся по магазинам. Купить ноутбук, ну и так, по мелочи.
* * *
Петров в тот воскресный вечер застал жену на кухне, за компьютером. Младший сын уже лег спать, старший ещё не вернулся. Ну, что ж, дело молодое.
— Что читаешь? — Петров подошел сзади, и обняв её за плечи, поцеловал в шейку.
Татьяна недовольно отмахнулась плечом: — Ну, что? Царя украли?
— "Дневник Николая второго" — прочёл Александр, заглянув в монитор, — О! Глубокое погружение?
— Ты не ответил!
— Да украли, украли. И не только украли, но и зазомбировали его, по самое не могу.
Татьяна оторвалась от экрана, и подняв голову, вопросительно посмотрела на него снизу вверх.
— Коля ему наши сознания закачал. Ну, как нам, этого лингвиста.
Татьяна свернула "окошко", и на вращающемся кресле повернулась к мужу.
— И что ты про всё это думаешь?
— А что тут думать? — Петров сел к окну, на котором стоял горшочек с бегонией, и стал смотреть на уличные фонари, — что тут думать, по всему видно, кирдык шарику.
— А если действительно, подключить прессу, раздуть скандал?
— О, господи! Татьяна, ты себя слышишь? Какая пресса? Любую газету открой и найдёшь три упоминания о конце света! Причём с неопровержимыми доказательствами.
— А выйти напрямую на правительство? На президента? Есть же сайты, электронная почта, неужели не дойдёт?
— Ну и дойдёт, и что? Что они сделают? Попросят на нас не нападать? Детский сад. Или потребуют? Эскалация напряжённости привёдёт к ускорению удара. Да, и, честно говоря, меня заинтриговала Колькина идея махнуть в прошлое. Здесь мы ползаем в… э… нижних слоях атмосфэ-эры, а там, как я понимаю, будем, э… очень даже не в нижних.
Татьяна засмеялась: — Ну, понятно, Николай вас всех сагитировал. Я уже слышала, как он Алексею маршальский жезл пообещал. А тебя чем купил?
Александр хмыкнул: — А меня он пообещал сделать Главным адмиралом планеты. Ага, и даже показал эту планету. Надо всё-таки поподробней почитать про то время, а то я со школы помню только Кровавое воскресенье и попа Гапона. Завтра пойду, ноутбук себе куплю. Самый большой – метр на метр.
— И мне тоже, — сказала Татьяна, а то за этим – она кивнула на их уже немолодой лэптоп, — постоянно Андрюша сидит.
— Не купим второй, а скопируем второй. Купим один, а потом его скопируем. Теперь всё будем копировать.
— И что, постоянно будешь ездить к Николаю?
— А я у него попрошу персональный агрегат.
* * *
Утром в понедельник Петров смотался в "брендовый" супермаркет электроники и притащил домой коробку с большим ноутбуком.
До обеда он обкатывал новинку, потом позвонил Иванову, и поехал к нему.
Николай встретил его у ворот, и прижал палец к губам: — Тс-с, не шуми. На цыпочках, на цыпочках…
— А что случилось-то?
— Ничего не случилось. Просто по царской резиденции не грохочут ботфортами и не гогочут во всю глотку.
— Я понял. В царских резиденциях только стреляют из револьверов, причём только в царей.
— И почему ты так не любишь монархов, Саня?
— Я не люблю только слабых монархов. Могущественные мне очень даже симпатичны. Ну, что, абракадабр дашь?
— Дам. Сейчас Лёша подъедет, и буду вас учить им пользоваться. Только вот в чём загвоздка – сопрут ведь машинку из твоей хрущёбы.
За воротами мявкнули тормоза, и Николай пошёл открывать Алексею.
— Так вот, господа, в чём дело, — начал Иванов, когда они втроём тихонько прошли по дому, и закрылись у него в кабинете, — на повестке дня стоит один вопрос, — он сделал многозначительную паузу и Сидоров не преминул ею воспользоваться: — Простите, что стоит?
— Стоит вопрос, а под ним лежат ваши абрудары.
Петров страдальчески поднял глаза к потолку, а Иванов продолжал: — Где вы собираетесь хранить аппаратуру?
Петров промолчал, потому, что уже слышал мнение друга о сейфовых возможностях панельных пятиэтажек, а Сидоров растерялся. Они с Ириной ещё не решили, снимать квартиру или всё же купить однушку в пригороде.
— И что ты предлагаешь? — нарушил молчание Александр.
— У нас тут за углом, на соседней улице, участок продаётся, с домом, я сходил, посмотрел.
— И что?
— Участок так себе, всего пять соток, вместе с тем, что под домом, но вам же, всё равно, картошку не сажать?
— Какой участок, Николай, у вас тут цены, как на Лонг-Айленде!
— А домик ничего, так, большой, я восемь комнат насчитал. Одноэтажный, но со всеми удобствами, и даже два выхода, центральный и с другой стороны, через веранду. Правда кухня и санузел в одном экземпляре, но это поправимо, если организовать дополнительную кухню и ванную, получается, по три комнаты на семью.
— Ты посмотри на него, — обратился Петров к Сидорову, — он как глухарь токует и не слышит, что ему говорят.
