– Да. Но только мне. И, конечно же, твоему начальнику. Начальнику ты, наверное, сам сказал.
– Но больше никому. Много лет прошло…
– Больше никто и не знает.
– Ты знаешь.
– Мне положено знать, у меня должность такая.
– Как ты узнал? – спросил Ликургус.
Да, с этим молодцом шутить опасно, подумал Бенедикт. Прирежет – глазом не моргнет. Вот ведь взял себе Александр помощника. Впрочем, мудро поступил. Именно такой и нужен там … им…
– Сопоставил сведения, – ответил Бенедикт. – Так что же предлагает Александр?
– То же, что предлагал твоему предшественнику.
– А что он ему предлагал?
– У меня нет времени на игры, – сказал Ликургус веско. – Совсем. В Риме неспокойно, иначе бы ты нас не вызвал. Какие-то свитки, или предметы, огромной важности, требуют надежного укрытия. Как скоро ты отправишься на север?
– Ишь ты, быстрый какой…
– Как скоро?
– Завтра.
Ликургус кивнул.
– Тридцать восьмой миллариум к югу от Парижа, – сказал он. – Через четыре недели, каждый полдень. Постарайся подгадать, чтобы было похоже, что обоз просто движется мимо.
Помолчав, Бенедикт осведомился, —
– Опознавательные знаки какие-нибудь? Чтобы знали, что это я. Амулет, браслет?
– Ожидающий знает тебя в лицо.
– Послушай, Ликургус…
– Не произноси мое имя слишком часто. Беда может случиться.
– Да, прости … Я хотел бы знать … что думает Орден о захвате Полонии Неустрашимыми.
– Орден не вмешивается в земные дела, – холодно ответил Ликургус.
Бенедикт криво улыбнулся.
– Орден следит за земными делами, и иногда использует земные дела, – добавил Ликургус, – но никогда в них не вмешивается.
– Да, я понимаю … Хотелось бы увидеть, как у вас там и что…
– Вмешательство же в дела Ордена людей, занятых земными делами, неблагоприятно отзывается на положении этих людей.
– Ты меня не пугай.
– Я тебя не пугаю.
– Почему Папе Римскому нельзя стать членом Ордена?
– Потому что эти две должности несовместимы.
– Не хотел бы ты поступить ко мне на службу? Я щедро плачу тем, кто мне служит.
Ликургус пожал плечами.
– Ну, хорошо, не сердись, – сказал Бенедикт. – А скажи … э … почему б тебе не взять то, что я повезу … прямо сейчас … и самому не передать Ордену?
– Орден не берет на себя ответственности на территориях, которые он не контролирует, – ответил Ликургус бесстрастным тоном.
– А какие территории он контролирует?
– Свои.
– А где они, эти территории?
– Это не имеет значения.
– Позволь мне самому судить, что имеет…
– Нет.
– Ну, хорошо. Но, видишь ли, друг мой … я доверяю Ордену … и я одобряю Орден … Но все-таки иногда таинственность бывает излишней. Например, деятельность Ордена порождает слухи … легенды … как, к примеру, о чаше. Поговаривают, что кто-то из апостолов … представь себе, из апостолов … что-то он такое … озорник … стоял с кружкой какой-то, когда распинали Учителя … и собрал в эту кружку кровь. И кружка сохранилась до наших дней. И какие-то авантюристы время от времени пытаются эту кружку искать.
– Да, я тоже об этом слышал.
– Так вот … Я никому не скажу, честно. По секрету – кружкой, она же чаша – владеет Орден? Она у вас?
– Нет.
– Нет?
– Нет.
– А утерянные Евангелия – не те, что у меня в архивах, или в Александрии, а другие … которых никто не видел … они у вас?
– Тоже нет.
– А апокрифные писания всякие…
– Тоже нет.
– Заладил – нет да нет. А что же у вас есть? Что вы там храните?
– Ничего.
– Как это?
– Так.
– Но главная цель Ордена, насколько мне известно … ты не обижайся … главная цель – хранить свитки … и предметы … вещественные основы единой Церкви. Так?
– Нет.
– Как же нет?
– Позволь мне, сеньор, дать тебе совет, – сказал Ликургус. – Не официальный, и не дружеский даже … а просто христианский. Как один христианин другому.
– Да, конечно.
– Займись Полонией, пока есть время. А Ордену предоставь заниматься тем, чем он, Орден, занимается уже не первую сотню лет.
Бенедикт нахмурился.
– Также, помнится, Конрад Второй передавал тебе что-то … грамоту какую-то … – Ликургус заглянул в походный мешок, привязанный к сентуру.
– Ты ведь сказал только что, что Орден не вмешивается…
– Я всего лишь передаю грамоту. В виде одолжения.
– Мне одолжение или Конраду?
– Это все равно, – бесстрастно ответил Ликургус, передавая грамоту.
Бенедикт распечатал свиток.
«Сейчас денег нет», – писал Конрад. «Предоставляю в твою власть тысячу пехотинцев. Что хочешь, то с ними и делай. Они стоят в Венеции и ждут твоего прибытия. Конрад».
– С твоего позволения я удаляюсь – сказал Ликургус, и было видно, что ему все равно, есть оно, позволение, или нет. – Благослови меня.
– Ну, знаешь…
– Благослови, – холодным тоном приказал Ликургус.
Бенедикту стало страшновато. Собравшись с духом, он благословил представителя Ордена. Тот, пожав еще раз плечами, вышел.
Бенедикт покачал головой. Да, крепкие они там. Орден.
Выждав какое-то время, он вышел из комнаты, прошел по мраморной лестнице, завернул за угол, открыл единственным в палаццо ключом небольшую дверь, запер ее изнутри, и спустился – теперь уже по деревянной лестнице – в один из подвалов. Сняв со стенной полки свечу, он зажег ее и отпер еще одну дверь – обитую железом – в потайной архив. По периметру маленького помещения стояли кованые сундуки с секретными замками, отпирающимися не ключом, но системой рычагов, которые нужно было поворачивать в определенном порядке. Открыв один из сундуков, Бенедикт пристроил свечу на крышку соседнего, снял с крюка на стене холщовую суму, и стал один за другим вынимать свитки. Некоторые из свитков были очень древние, другие выглядели моложе и являлись копиями древних. Языки – старый греческий … арамейский … старая латынь … старый иудейский … еще арамейский … снова греческий … У первого Папы Римского был отвратительный почерк. Бенедикт – коль уж случай представился – присел на край сундука и, развернув свиток, некоторое время изучал письмена своего знаменитого предшественника. Да, противный почерк – будто он торопится куда-то. Вот у Павла – Бенедикт развернул другой свиток – вот, это пишет человек обстоятельный, с понятием. Впрочем, неисповедимы пути Создателя – и, кто знает, может, то, что писал Петр, на самом деле важнее? А противный почерк – чтобы не воспринимали всерьез те, кому не положено?
Бережно сложив отложенные свитки в суму, Бенедикт повесил ее себе на шею и прикрыл тогой. Заперев сундук, он вышел из помещения и тщательно запер кованую дверь.
Глава четверая. Дело наследника престола
