Рудольф Гесс специально сделал ударение на цифре, но офицеры пока не поняли, зачем. Меж тем рейхсфюрер продолжил:
— В годы советской власти в стране постоянно шла скрытная смертельная драка за власть, как у пауков в банке. Вот поэтому я с самого начала возненавидел коммунистов и примкнувшее к ним воинство эсеров. В такой драке выживает только самый храбрый или же самый подлый. Храбростью Джугашвили не блистал с детства, а вот подлости в нём хватало на целый полк. Недаром же расстались с жизнью Киров, Зиновьев, Каменев, Бронштейн-Троцкий, Ульянов-Бланк и многие другие. Всех перечислять, я думаю, не имеет смысла, но истинная заслуга Сталина в том, что он сумел лишить власти американского ставленника Лейбу Бронштейна и всю весёлую компанию той же национальности. Убрав с дороги верных соратников и помощников в становлении советской власти, Сталин никогда не задумывался, что за его артистическими кульбитами внимательно наблюдают соседи. Когда я начал разрабатывать план «Барбаросса», учтены были все упущения, или, как у вас говорят, «ошибки» прикарманившего власть беспринципного убийцы. Именно такой психологический портрет у меня выкристаллизовался в сознании. Однако я всегда утверждал, что вождь в случае необходимости никогда не спасует перед кровопролитием. Большие проблемы всегда решаются кровью и «железом». Сталин полностью выпадал из моей концепции по той простой причине, что всех своих сотоварищей по грабежам он приучился уничтожать задолго до возникновения Советского государства. Поэтому такой коллега в любом деле, а тем более в достижении власти над миром, просто опасен. Но тут сама госпожа Политика командует парадом. У него не хватило мужества даже приехать сюда, к заключённому особо строгого режима. Он прекрасно знал, что, освободив меня, можно достигнуть тех заповедных высот, куда стремятся все завоеватели и диктаторы со времён существования Земли. Сталин отдавал себе отчёт, что я далеко не тот, кого можно запросто положить в больницу с будущим летальным исходом или обвинить в вейсманизме-морганизме с вытекающей отсюда эротогенной психологией.
— Простите, — перебил рейхсминистра майор Рукавицын, — но откуда взялся ваш двойник, которому приходится отбывать срок в Шпандау?
— Это обычный клон. По прилёте в Шотландию я думал передать герцогу Гамильтону не только формулу биологического клонирования, но и некоторые гораздо более существенные и полезные вещи.
— Теперь ясно, почему вас навсегда исключили из списка Национал-социалистической партии, — резонно заметил полковник Бурякин. — По сути, ваш перелёт — далеко не миссия доброй воли или же предложение союзничества. Это просто обыкновенное предательство. Хотите или нет, но в нашей стране подобные поступки расцениваются именно так.
Гесс поднялся со скамьи, на которую он и его гости присели, подошёл к столу, налил себе в гранёный стакан воды из графина, залпом выпил её и обернулся к оппоненту. Полковник внимательно наблюдал за островным заключённым, но, взглянув в глубоко посаженные глаза рейхсминистра, непроизвольно поёжился.
— Знаете, может быть, вы и правы, — неожиданно согласился Гесс. — Только в нашем мире невозможно обойтись без коллег и единомышленников. Гитлер же не смог воспользоваться поражением англичан в Дюнкерке исключительно по своей глупости. Более того, у него стала прогрессировать мания величия. Таким же недугом поражён был и Сталин. А первый и основной закон власти гласит: разделяй и властвуй! Человек, не способный ничем делиться с себе подобными, жалок, ничтожен и достоин уничтожения. Герцог Гамильтон и Уинстон Черчилль были больше всего способны на сотрудничество в овладении миром, однако ни у того, ни у другого не хватило храбрости для неординарного поступка. Сталин решил наверстать упущенное коллегами. Одно время я даже подумывал, что человеку свойственно меняться и Сталин наконец-то сделает правильный выбор. Но этого не произошло. Кстати, опыты клонирования биологических животных давно проводятся американцами, и в начале нового столетия появятся первые клонированные экземпляры. А мой клон изготовлен, судя по всему, англичанами под покровительством Сталина где-нибудь на секретных военных полигонах Советского Союза.
— Но откуда вам всё это известно? — заинтересованно спросил полковник. — Выходит, если бы Сталин решился на встречу с вами, то власть над миром ему была бы обеспечена?
— Именно так, — кивнул Гесс. — А теперь уже поздно, и мне становится просто неинтересно разбираться в человеческих «ошибках». И не удивляйтесь моей осведомлённости о происходящих в мире политических и природных катаклизмах. Вам достаточно будет узнать, что мне известно о ночном задержании на пограничной реке Пяндж человека, пытавшегося пересечь границу? Причём нарушитель был не один. Второго при переправе подстрелили, а третьего на автомобильной камере утащило течением на речные пороги, откуда трудно выбраться живым. Но третьему повезёт. А пойманного вы ещё не допрашивали?
— Постойте-ка, — нахмурился полковник. — А ведь действительно… но откуда!… Просто мистика какая-то!
— Да, мистика, — кивнул рейхсминистр. — Это одна из наиболее правильных и действующих наук в сонме физических, технократических, психопатологических и других материальных стимулов сознания человека. Кстати, вы обратили внимание, что я пытался сделать ударение на 1917 годе этого столетия?
— Вроде бы что-то проскальзывало, — подтвердил Рукавицын.
— Так вот, — продолжал Гесс. — Через три года, 17 августа, мой двойник в Шпандау проявит желание повеситься. Вернее, ему помогут доброжелатели. Тогда и мой век канет в Лету, потому что, согласившись на клона, я дал ему часть своей генетической программы. Но дело не в этом. Вспомните, что случилось с Россией в семнадцатом веке?
— Вы имеете в виду патриарха Никона? — уточнил Юрий Михайлович. — Возникновение двоевластия, гражданская война…
— Именно это, — Гесс даже щёлкнул в воздухе пальцами. — Никогда ещё Русь не знала такой братоубийственной войны, как в семнадцатом веке.
— Вы клоните к тому, что цифра семнадцать — несчастливое число для нашей страны?
— И не только для страны, а для всех, населяющих её! — воскликнул Гесс. — Вы оба ещё доживёте до тех дней, когда наступит 2017-й год. Именно в это время с вашей страной могут случиться самые непредвиденные истории.
— Армагеддон, что ли? — спросил майор.
— Вы, офицер, довольно узко мыслите, — уголки губ старческого рта опустились вниз. — Попробуйте заглянуть за черту, которую видишь, и тогда не нужны будут никакие угрозы Апокалипсиса и другая прилагающаяся фурнитура. А вы, вы оба, сможете что-то сделать для страны, если до сих пор ещё любите свою непредсказуемую родину. Если вас заинтересовал грядущий 2017 год, то необязателен страшный Армагеддон или Третья мировая война. Скорее всего в это время человечество достигнет ступени самоуничтожения.
