Николай хмуро прошелся по кабинету.
‑ Не знаю. Как‑то это… Словно мы на рабском базаре.
Местоблюстительница Ромеи молча ждала пока хождение закончится, и брат вновь займет место у окна. Наконец, это произошло, и она спокойно спросила:
‑ Ники, в чем проблема? Ты хочешь выдать Великих Княжон за дворника и извозчика? Разочарую тебя, ибо у Империи на твоих дочерей совсем иные планы. Империи нужна Румыния и Сербия. И что‑то я не помню твоих терзаний, когда ты выдавал меня за это ничтожество. А я – твоя родная сестра, между прочим.
Бывший Царь поморщился:
‑ Причем тут это, помилуй!
‑ В общем, брат, ‑ Ольга подчеркнула слово «брат», ‑ оставим пустые терзания и поиск смысла бытия. Над нами висит угроза срыва намечающихся браков. Как тебе известно, Мишкин не остановился даже перед государственным переворотом в Болгарии и сменой там царя. И, уж, тем более, он не остановится сейчас в Румынии и Сербии. Мы сделаем все, чтобы удержать эти страны в нашей сфере влияния. И брак твоих дочерей наилучшим образом обеспечит лояльность этих держав к России. Как я уже сказала, ситуация в Белграде и Бухаресте отнюдь не в нашу пользу. При этом обе эти державы мечтают вцепиться в горло распадающейся Австро‑Венгрии, что неизбежно выльется в войну, в которую мы, точно так же неизбежно, окажемся втянуты. Эти браки помогут нам укрепить свое влияние на Балканах и удержать союзников от необдуманных поступков.
Николай хмыкнул.
‑ Это еще как посмотреть. Тот же Фердинанд Румынский, зная его недалекую натуру, вполне может посчитать такой брак своего сына, как гарантию того, что Россия обязательно заступится, а значит, можно смело двигать румынские войска в Трансильванию.
Ольга кивнула.
‑ Может. Но это второй вопрос. Нам же нужно обеспечить следование той же Румынии в фарватере политики России. За твоими дочерями будет весь авторитет и вся мощь Единства. Это не какие‑то там принцессы карликовых государств. И для того, чтобы их авторитет был наиболее весомым, а эти свадьбы состоялись, нам, повторюсь, необходим роскошный прием у тебя во дворце. И, главное, побеспокойся о том, чтобы помимо твоих дочерей, в зале, в качестве хозяйки, была Аликс. В качестве приветливой хозяйки. Я знаю, что она меня ненавидит. Я к ней отношусь с тем же пламенным чувством. Но на этом балу обещаю ей улыбаться и быть максимально приветливой. Обещай мне обеспечить разумное поведение с ее стороны. Объясни ей, что если она хочет иметь хотя призрачную возможность осуществить свои мечты, то для этого ей нужны эти браки. Так что я надеюсь увидеть на этом приеме приветливую хозяйку.
Ники вновь прошелся по кабинету.
‑ Хорошо, допустим. Но к нам никто не ходит! Где взять гостей?
‑ Это наиболее простой вопрос. Конечно, обойдемся без шумного бала, времена пандемические, но очень приличное общество мы можем организовать. Государя и Государыню, как ты понимаешь, обещать я не могу, но свое присутствие гарантирую. Глава Канцелярии Императрицы графиня Менгден, Первый министр Ромеи барон Плеве, граф и графиня Емец‑Авлонские…
Глава 4. Утро нового дня
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ АВЛОНИЯ. ВЫСОЧАЙШЕ ПОЖАЛОВАННОЕ ИМЕНИЕ ГРАФА ЕМЦА‑АВЛОНСКОГО. 5 октября 1918 года.
Рассвет. Утро. Постель.
Двое в постели обнявшись.
В открытое окно влетает легкий ветер.
Нынче в Мраморном море выдался очень теплый октябрь.
Даже ночью температура воздуха не опускается ниже двадцати двух градусов по Цельсию, а море, так просто словно парное молоко.
Хорошо здесь. Хорошо им.
Медовый месяц. Что может быть лучше?
Обыкновенная ситуация. Обыкновенный медовый месяц. Обыкновенная свадьба. Сам Государь Император был на их венчании.
Двое в постели обнявшись.
Что с того, что он Егермейстер Императора, а она Гофмейстерина Ее Величества? Что это меняет между людьми, если они любят друг друга?
Обыкновенная семья. Молодожены.
Подумаешь, придворные. Что с того, что он шефствует над Императорской охотой, над зверинцами и зоопарками, а она главная над фрейлинами и связями с общественностью?
Двое в постели обнявшись.
Как шелестит ветер страницами забытой на подоконнике книги!
Как много историй она могла бы рассказать миру.
Если бы те, кто сейчас в постели, сочли возможным раскрыть на ее страницах свои страшные тайны…
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 5 октября 1918 года.
Я потянулся и сладко зевнул. Встал, подбросил в пламя камина пару поленьев. Стоял и грел у костра руки, задумчиво глядя на пляшущие языки.
В дверь тихонько постучали. Усмехаюсь:
‑ Входи, раз уж пришел.
В дверях появился Евстафий с подносом, на котором красовался кофейник, чашка и тарелка с бутербродами.
‑ Не изволите ли испить кофе, Государь?
‑ Ты чего не спишь?
Тот удивленно на меня воззрился:
‑ Так вы же не изволили ложиться!
Сказано было с легким укором, но, с глазу на глаз я позволял ему некоторые вольности. Не раз и не два мой камердинер спасал мой трон и мою задницу, на этом троне сидящую.
‑ Ну, поставь на столик.
Мой шеф секретной службы аккуратно водрузил на низкий столик поднос и быстро сервировал принесенное.
‑ Будут ли еще повеления, Государь?
‑ Спать иди.
‑ Как прикажете, Государь.
И не пойдет ведь. Будет сидеть и ждать. Когда он только успевает все делать? Огромное же у него хозяйство. По всему миру хозяйство. Вот же семижильный человек, а так и не скажешь по виду.
Уже на выходе окликаю:
‑ Евстафий!
Тот поворачивается и склоняет голову.
‑ Слушаю ваших повелений, Государь.
Смотрю на него и киваю.
‑ Спасибо, Евстафий.
Он молча склоняет голову и тихо уходит.
За окном сумрак рассвета. Начало нового дня. Мрак и туман. Холодно нынче в Подмосковье. Надеюсь в Мраморном море сейчас тепло. Хорошо, что мое солнышко не мерзнет сейчас, как я здесь.
Открываю буфет и достаю бутылку коньяка. Щедро плеснув чашку с кофе, ставлю бутылку на место. Подумав, беру коньячный бокал и наливаю себе грамм пятьдесят.
Сегодня можно. Сегодня есть повод. Сегодня у моих близнецов День рождения. Разумеется, год им исполнится только 5 мая, но, пока этот год не наступил, мы отмечали эту дату каждый месяц. Шестой день рождения Саши и Вики.
Шепчу:
‑ С Днем рождения, мои любимые! И тебя, радость моя, с рождением детей! Пусть ваша жизнь будет счастливой!
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА.
ПИСЬМО НАДЕЖДЫ КОНСТАНТИНОВНЫ КРУПСКОЙ. 5 октября 1918 года.
Зинаиде Павловне Кржижановской (Невзоровой)
Болгарское царство, Варна, Бульвар Марии Луизы, 7
Милая Зинуша 1, страшно рада была получить твое письмо, ужасно о тебе соскучилась. Странно даже слышать, что у вас там солнце и море незамерзлое 2. Впрочем, я в этом году, хоть и без моря, но на свежем воздухе жила, так треплюсь 2.
Знаешь, с того года я сижу целиком в Женеве лечусь и работаю старательно, как и все другие прочие. Но дело с каждым днем растет, и справиться с ним нет никаких сил. Тем более что чувствую, что рядом не наши товарищи 3. Только испанский, да моя «Педагогическая энциклопедия» и спасают. Через них снеслась со многими товарищами 4.
С прошлогодней весны считай только горы вокруг. После того, как Володенька уехал прошлой весной в Париж, были надежды, что всё у нас сложится, но порыв погубили и там, и в Берне, и в Турине 5. Нас никто не хотел пропускать, даже немцы, Клара пишет, что и у них волна поднимается.
В мае узнала о Володином счастье. Всплакнула. Даже к батюшке ездила – свечку поставить и узнать, как можно отменить наше венчание. Ты лучше меня знаешь, что после восстановления Патриаршества и царёвых реформ много и в этом нового. Кто бы мог подумать, что в России и гражданские браки будут так скоро возможны? Иной раз даже, кажется, что новый царь не только Манифест 6 о своём восшествии читал. Впрочем, меня не обнадёжили. Без взаимного согласия иначе как по суду не получится, а Володенька его не даёт. Даже письмо прислал неодобрительное, написал, что как товарищи мы должны решить этот вопрос поговорив вместе. Так что тулупчик, о котором ты знаешь, всё же был сшит на троих.
