class="p1">Меня дёрнули за рукав — я повернул голову, увидел догнавшую меня Пимочкину.
— Усик, — сказала она. — Почему ты расспрашивал о моей сестре?
Говорила Света строгим тоном, будто выносила мне порицание. Невольно почувствовал себя участником спектакля, поставленного неумелым режиссёром. Странные декорации (экономили бюджет?), неумелые актёры, изъяснявшиеся слишком театрально, не как в реальной жизни — переигрывали. Вот и Пимочкина казалась одной из таких неумёх, актрисой дешёвого сериала. Я увидел в её глазах крохотные отражения своего нового лица — лица Александра Усика (тоже актёра?).
— Поосторожнее с инструментом, — сказал я.
Показал на тесак, которым студентка размахивала, будто дирижёрской палочкой — сделал это собственным тесаком.
Светлана посмотрел на свой нож, нахмурилась: будто тот ей не понравился. Но благоразумно опустила инструмент острием вниз.
— Не заговаривай мне зубы, Усик, — сказала она. — Откуда ты узнал о моей сестре?
У девицы побелел кончик носа (точно, как у её сестры!): рассердилась.
Я ответил:
— Ты сама мне о ней сказала.
— Не ври!
Резким тоном девица привлекла к нам внимание Нежиной и её спутников. Парни оценивающе скользнули по мне взглядом, словно прикидывали, сумеют ли защитить от меня свою спутницу. Судя по их ухмылкам, особого впечатления моя тщедушная фигура на них не произвела. Альбина Нежина посмотрела на Свету — проверяла, не нужна ли той помощь. На меня она даже не взглянула, будто не заметила. Отбросила за спину косу, лёгким кивком велела кавалерам продолжить разговор.
— Я только предположил, что она у тебя есть. У многих есть сёстры. Разве не так?
Внимание со стороны группы Нежиной Свете явно не понравилось: она заговорила тише.
— А если бы у меня был брат?
Я пожал плечами.
— У тебя сестра. Как оказалось. Угадал — такое случается.
— Зачем!..
Комсорг покосилась на Нежину.
Та проигнорировала её взгляд.
— Зачем ты о ней заговорил? О моей сестре.
Желание уклониться от расспросов, похоже, проявилось на моём лице. Пимочкина схватила меня за рукав старой рубахи, которой я решил пожертвовать для битвы за урожай (иного варианта для рабочей одежды не придумал: не в майке-алкоголичке же идти на поле). Притянула к себе, не позволив сбежать.
— Отвечай, Усик!
— Ты совсем глупая, Пимочкина? — сказал я.
— Что?!
Доступная для просмотра картина в глазах девчонки вдвое увеличила свою площадь.
Светлана резко вдохнула, словно собралась закричать.
— Разве не понятно? — сказал я. — Хотел привлечь к себе твоё внимание.
Ход удался: Пимочкина выдохнула.
— Зачем? — спросила она.
Вновь покосилась на Нежину и её компанию.
Белое пятно на кончике Светиного носа стало поменьше.
Пусть я теперь и выглядел не старше этой девчонки, но всё же чувствовал, что разговариваю не со сверстником — с ребёнком. Такого наивного взгляда не видел даже у младшего сына. При нашем разговоре в тот день мы с младшеньким говорили на равных. Он высказывал здравые мысли. Слушая его рассуждения, я вовсе не ощущал, что между нами возрастная пропасть. А вот при общении с Пимочкиной сам себе казался умудрённым прожитыми годами стариком.
— Ты и правда глупая, Светлана, — сказал я. — Детские вопросы задаёшь. Зачем парень хочет привлечь к себе внимание симпатичной девчонки? Неужели, правда, не понимаешь?
Покачал головой (надеюсь, сумел сделать это «укоризненно»).
Не стал дожидаться, пока девчонка поразмыслит над моими словами: понял, что своим откровением вогнал её в ступор. Увидел, как порозовели выглядывавшие из-под панамы мочки девичьих ушей. Выдернул из Светиных пальцев рукав рубахи (получилось сделать это на удивление легко), смерил Пимочкину взглядом и поспешил догонять группу парней. Подумал: «Лучше уж буду слушать наивные пацанские рассуждения о жизни, чем оправдываться перед сопливыми девчонками».
Услышал за спиной:
— Сам ты!.. дурак, Усик.
Не обернулся.
* * *
Сбор капусты оказался на редкость скучным и однообразным делом. Во всяком случае, для меня. Мой дорожный разговор с Пимочкиной не укрылся от внимания старосты. Уже на поле Славка поинтересовался, чем я разозлил нашего комсорга. Та всё ещё поглядывала на меня — щурилась, будто прицеливаясь. Пришлось соврать соседу по комнате, что в автобусе перепутал её с «одной знакомой» и вот теперь «забодался» оправдываться.
Слово «забодался» произвело на Аверина сильное впечатление. Он пару раз произнёс его вслух — наслаждаясь его звучанием. Потом оценивающе посмотрел на Свету. Прищёлкнул языком, поправил на голове бумажную пилотку: сдвинул её на бок. Похлопал меня по плечу, пообещал, что «как старший товарищ» придёт мне на выручку. Сказал, что с радостью «пободается» с комсомольским вожаком вместо меня.
Походкой бывалого ловеласа староста направился к ловко подрезавшей капустные стебли Пимочкиной. Не убоялся её большого ножа. Я мысленно благословил героя на очередной подвиг, пожелал ему избежать новых ранений. Пробормотал жалобы на то, что даже во сне (если всё же сейчас спал) труд колхозника меня не привлекал. И что лишь в неправильном сне резиновые сапоги так быстро натирали на ногах мозоли.
Аверин переключил внимание с меня на Пимочкину. Я тут же в глазах студентов снова стал «Эй» — человеком невидимкой. Никто не пытался заговорить со мной, не подходил ко мне близко. Мне чудилось, что парни и девчонки поглядывали на меня настороженно, как на незнакомого зверя — будто прикидывали, насколько я для них опасен. Совсем никакого внимания я не заметил только со стороны Альбины Нежиной.
Такое отношение сокурсников к моей персоне удивляло (был раньше избалован вниманием), но не смущало. Я сам не заметил, как погрузился в размышления, ловко срезая своим мачете капусту и оттаскивая ту на кучи. Взмах ножом — рукой ловишь кочан. Относишь его к стремительно разраставшейся капустной горе, по щиколотку погружаясь в сухую землю. Вытер пот с лица, поправил пилотку. Снова взмах…
* * *
Работа в поле далась мне неожиданно легко. Словно была для моего нового тела привычной и необременительной. Поймал на себе несколько завистливых взглядом, когда в составе толпы еле переставших ноги студентов бодро вышагивал к дому трактористов. Не слышал от сокурсников ни рассуждений о пользе спорта, ни фамилий спортсменов. Позабыли студенты и о достижениях советской космической программы. Не рассказывали анекдоты. Лишь урчали животы, да звучали предположения, какие именно блюда ждали нас на ужин.
По пути к дому трактористов я не слышал жалоб на голод и усталость от Аверина (за локоть старосты держалась бледная комсорг Пимочкина). Статус героя не позволял Славке жаловаться вслух, хотя живот Аверина кричал едва
