Кстати, на части этих машин, «колибри», летали немцы. Они же были, в основном, техсоставом этой единственной в ВВС ТОФ эскадрильи, в десять машин Фи-282 — вопреки легенде, вертолетов советских марок в ту войну еще не было. Отмечу, что товарищи из ГДР, в большинстве отправившиеся на эту войну добровольно, свой воинский долг выполняли исправно и стойко, без малейших признаков нелояльности или саботажа, совершая вылеты в любую погоду, а иногда даже под огнем японцев, сколько наших тяжелораненых солдат, своевременно доставленных в госпиталь, фактически прямо с поля боя, обязаны вертолетчикам жизнью! Один вертолет, по настоянию Лазарева, был поставлен на крейсер «Каганович» вместо катапультного разведчика Бе-4 — использовался для связи, корректировки огня, и визуального поиска мин. Опыт был признан положительным — но все же «колибри» не слишком подходил для этой роли, тут нужна была более крупная и грузоподъемная машина, с лучшими летными характеристиками.
В эскадрилье 58го полка, что первая вступила в сражение, в живых остались пятеро из двенадцати. Но если бы они не связали самураев боем, у тех был бы шанс все же настигнуть самолет командующего. Хотя тут уже эскорт вступил бы в работу, отборная гвардейская эскадрилья, и не факт, что кому‑то из японцев удалось бы выйти на опасную дистанцию — но было бы очень неприятно. У меня и так от сердца отлегло, когда Ер-2 наконец приземлился в Охе. Когда в эфире уже смолкли крики — бой прекратился, последний самурай был обнаружен и сбит.
Лазарев же отнесся спокойно, узнав что стал персональным объектом охоты для самураев, в мирное время. Лишь сказал коротко — учту!
А японцы, надо думать, впечатленные нашим отпором, после издевательское объяснение прислали! Что будто бы все это было личным самоуправством командира их дивизии, у которого под Петропавловском погиб кто‑то из родни. Объяснение откровенно бредовое — это где видано, чтобы в армии любой комдив мог устроить собственную войнушку? — но мы‑то все понимаем, что «стрелочник всегда виноват»!
Побережье Северного Сахалина. 1 мая 1945.
Командир кокутая, полковник Инэдзиро Итояма, стоял на берегу чужой земли. Это был остров, который северные гайдзины называют Сахалин — и который должен был весь целиком, а не только южная его часть, принадлежать Японии и называться Карафуто. Полвека империя Ямато шла от победы к победе, не зная поражений — и вот, наверное, боги сказали «довольно» и отвернулись от нее!
Рядом слегка дымился верный «зеро», закончивший здесь свой последний полёт, сбив шасси, подломив крыло, смяв винт и мотор — но Инэдзиро отделался ушибами. И это казалось не милостью судьбы и богов, а откровенной издевкой. Все было кончено, боги отвернулись — и сражение было проиграно. Герои погибли напрасно, не сумев смыть пятно со своей чести, подобно легендарным сорока семи ронинам, ценой собственных жизней отомстив за своего даймё. Да, они дрались храборо, и сбили десяток русских гайдзинов — но что от того? Этот бой не воспоют в стихах и песнях, и красивейшие девушки Японии не выткут картины этого боя на шёлке. Наоборот, их проклянут, как отступников, навлекших на страну Ямато тайфун новой войны. Ведь русские гайдзины мстительны, они не прощают обид!
А может быть он сам, верный слуга Божественного Тэнно, навлек гнев богов, сам того не желая? Поскольку долг самурая — делать то, что должно, и умереть, когда должно. Но не было ли его решение, принятое в последний момент, лично возглавить отряд мстителей — вызвано трусливым желанием легкой смерти? Если, как было задумано в случае успеха — из числа заговорщиков, оставшихся на базе, он, командир, должен был уйти последним, а значит, у него бы не было кайсяку (прим — друг, оказывающий при сеппуку последнюю услугу, отрубая самоубийце голову, чтобы избавить от лишних мучений — В. С.). И он, полковник Инэдзиро Итояма, по малодушию решил, что гибель в воздушном бою более легка — тем самым нарушил рисунок совершенства, и возмутил богов?
Ведь они все сделали правильно! Сорок восемь (тогда, в столовой, Инэдзиро не включил в названное им число себя) великолепно обученных пилотов — несмотря на войну, курс подготовки летчиков Флота не претерпел изменений, оставшись и по содержанию, и по объему точно таким, какой проходил Инэдзиро, пятнадцать лет назад — с беспощадным отсевом неумелых, и не менее чем двухстами часами налета. Они вылетели в точно рассчитанное время, и шли по графику. Если бы демоны не принесли этих русских! Действия на этот случай были обговорены заранее — быстро уничтожить, и следовать дальше! Но боги послали навстречу целую эскадрилью гайдзинов — должно быть, совершающую учебный полет.
А может быть, боги отметили, что и русские дрались как настоящие самураи, и оттого заслуживали милости небес? Сумев увернуться от первой внезапной атаки «райденов» — плохо согласованной, поскольку он, Инэдзиро, сам перед вылетом отдал приказ о радиомолчании — в итоге, ударная группа сама попала под огонь другого русского звена, затем началась свалка — и тут четверка русских, вывалившись вниз, атаковала строй «зеро». Этого отважные самураи не стерпели, да и не могли, согласно уставу, «групповой бой, состоит из суммы столкновений, исход которых решают одиночки. Залогом успеха в воздушном бою является сохранение инициативы и свободы действий каждого лётчика — истребителя». И русским было плохо, даже очень плохо, в маневренном бою, будучи вчетверо меньше числом — будь против них одни «зеро», еще оставался шанс выскочить на вертикаль, но на малой высоте «райден» разгонялся вверх не хуже. И бой смещался все ниже, потому что русским оставалось набирать скорость лишь пикированием, и переходил в горизонталь, где у «зеро» были все шансы. Но русские огрызались, очень умело, сумев сбить еще шестерых «ронинов». А после подошли другие гайдзины, и начался ад.
Уже нельзя было набрать высоту, потерянную при добивании упрямой русской эскадрильи! Оставалось лишь встать в оборонительный круг, а остроносые истребители клевали сверху — причем стреляли они гораздо лучше японцев. «Зеро» и «райдены» рушились вниз, с хвостом дыма, или взрывались, рассыпаясь на обломки. И никто не выпрыгивал — поскольку они летели умирать, то все парашюты были оставлены дома. Еще немного, и перебьют всех! И тогда Инэдзиро повел всех уцелевших на прорыв.
Но они не прорвались, поскольку русские «яки» были быстрей. А еще их было больше, и они действовали слаженно, как хорошая футбольная команда, поддерживая и прикрывая друг друга. И очень метко стреляли, и уходили наверх, не позволяя навязать себе бой на виражах. Вот очередь сверху ударила по самолету Инэдзиро — по капоту мотора, каким‑то чудом не задев кабину! Основной бензобак «зеро», непротектированный, был прямо под креслом пилота, и в центроплане рядом — при попадании истребитель взрывался, не оставляя летчику ни малейшего шанса. А пока что Инэдзиро сумел каким‑то чудом выровнять «зеро» над самой водой, даже нырнув в дымку тумана, который в это время года часто стоит над волнами Охотского моря. Был риск при малейшей ошибке врезаться в волны — но все получилось удачно, русские его потеряли, или решили, что он сбит.
