Вообще, я был крайне удивлен тем странным фактом, что меня, по уши изгвазданного в грязи, наряженного в подранный костюм битюга, не остановил первый же брежский городовой, едва я только прикатил в город. Эта загадка встала передо мной в полный рост аккурат в тот момент, когда я увидел свое отражение в зеркале холла Первой Брежской гостиницы. Видок тот еще. Всклокоченные волосы, внушительный синяк на скуле, болтающийся на шее, полуоторваный и грязный, а совсем недавно безупречно накрахмаленный воротничок и густо забрызганная кровью Раздорина когда-то не менее белоснежная сорочка. Пиджак в клочья, на коленях брюк солидные прорехи… образцовый клошар, одним словом. Просто удивительно, во что способен превратиться мужчина, лишенный присмотра любящей и заботливой жены, за каких-то жалких двадцать часов. Эх!
А наш бессменный портье даже глазом не моргнул. Зато тут же сообщил, что госпожа Старицкая только с утра уже четырежды осведомлялась обо мне, и с готовностью согласился известить всю нашу компанию о моем возвращении. Правда, тут пришлось настоять на том, чтобы первым делом он вызвал в холл телохранителей.
Бросив взгляд за мою спину, где в проеме распахнутых настежь входных дверей виднелся нагло припаркованный у самого крыльца траурно-черный экипаж, портье медленно кивнул и, не теряя времени, устремился на второй этаж, так что уже через минуту тройка бойцов взяла карету под охрану.
Все-таки я правильно сделал, что первым делом явился в гостиницу, а не на яхту, куда наша компания должна была съехать еще вчера. Арконские охранители, настоящие, я имею в виду, по прибытии просто обязаны были настоять на таком варианте, во избежание риска одним прекрасным утром остаться без большей части участников происходивших в Бреге событий. Нет, я абсолютно уверен, что без меня наша компания никуда бы не уехала, но охранители-то этого не знают… а полномочий настоять на своем у них хватает. Так что…
Из задумчивости меня вывел настоящий ураган эмоций, сумасшедший коктейль из беспокойства, сочувствия и облегчения налетел и… стиснул в объятиях. У Лады удивительно сильные руки, несмотря на всю её кажущуюся хрупкость… и нежные.
Я прижал к себе жену и, только ощутив её теплое дыхание, понял, что добрался. Многочисленные ссадины и отбитые ребра заныли с новой силой, а предплечья опять загорелись огнем, напоминая о недавнем опыте разрывания самого себя. Я втянул носом цветочный аромат, исходящий от волос Лады, и, поцеловав её в макушку, отстранился.
– Это же просто неприлично, обниматься на виду у всех, да еще и с таким оборванцем, – шепнул я на ухо стиснувшей меня красавице, и схлопотал от нее легкий удар кулачком в бок. Ребра тут же напомнили, что их не только отбили при падении на холодный пол погреба, но и хорошо отпинали. Еле сдержал тихий ох, но тело непроизвольно дернулось, что не укрылось от жены.
– Идем, я приведу тебя в порядок. – Лада потянула меня за собой.
М-да, тело вышло из боевого режима и решило, что больше игнорировать боль не имеет смысла. Это оно поторопилось, конечно. Мне же еще нужно встретиться с коллегами, чтобы передать им на руки Раздорина. Да и хоть немного утолить их любопытство тоже надо. А это – время…
Оповещенных о моем прибытии дознавателей я встретил в гостиной своего номера, сидя на диване, с голым торсом, умытый… и с барабанником наготове. Так что им пришлось потратить несколько минут, доказывая, что они действительно присланы в Брег из руянского представительства в Арконе, приказом главы Особой Государевой канцелярии.
Надо отдать должное коллегам, они ни разу не возмутились тому, что во время нашей короткой беседы, состоявшейся буквально через десять минут после моего возвращения в гостиницу, я вел себя откровенно неподобающе… с точки зрения здешних правил приличий, разумеется. Нет, я извинился за столь невежливое поведение и спрятал «Барринс» под подушку, но даже не подумал просить жену временно приостановить приведение в порядок моего побитого тела. Так и общались. Пока Лада невозмутимо промывала и дезинфицировала многочисленные ссадины на моих боках, я рассказывал сидящим в креслах напротив меня дознавателям о событиях последних нескольких дней, опустив лишь подробности моего разговора с Бисмарком, состоявшегося в доме Штауфенов и информацию о визите к подручным Нестора Климина. Все-таки последняя выходка была напрочь незаконной.
– То есть вы хотите сказать, что похититель сейчас заперт в том экипаже, что стоит у входа в гостиницу? – удивленно поинтересовался дознаватель.
– Не только хочу, но и говорю. – Я попытался пожать плечами, но как раз в этот момент Лада прикоснулась смоченным в каком-то едком зелье тампоном к длинной и глубокой ссадине на спине, момента обретения которой я не помнил напрочь. В общем, вместо ленивого пожатия плеч, я дернулся, словно от удара током, и Лада тут же успокаивающе погладила меня по плечу.
Дознаватели переглянулись и, попросив разрешения забрать мой трофей, исчезли за дверью. Все-таки здесь живут поразительно стеснительные люди. Еще на входе в номер вид моего обнаженного торса привел охранителей в некоторое замешательство, а последний успокаивающий жест Лады и вовсе заставил младшего из них покраснеть! Как говаривал мой инструктор по рукопашке, бывший филолог: Sancta simplicitas, ёж твою медь!
Проводив охранителей взглядом, я облегченно вздохнул и, извернувшись, опустил голову на колени жены.
– Не спи, Витушка. – Лада нежно потянула меня за ухо, и я нехотя приоткрыл глаза.
– Почему?
– Потому что спать в постели куда удобнее, чем на диване. – Пожала плечами жена и начала меня тормошить. Аккуратно, но настойчиво. Пришлось уступить ей и перебраться в спальню. Лада, правда, попыталась оттуда сбежать, ссылаясь на то, что мне, дескать, надо хорошо отдохнуть после таких-то приключений, но тут я её слушать не стал. Каким-то чудом, в один момент избавив жену от лишней одежды, попутно изодрав в клочья корсет, утащил её к себе под одеяло и, довольный и счастливый… моментально уснул, прижимая к себе Ладу, словно ребенок – любимую меховую игрушку.
Проснулся я только утром следующего дня от волшебного аромата кофе, который я узнаю где угодно и в каком угодно состоянии. Открыл глаза и невольно улыбнулся, обнаружив стоящую рядом с кроватью Ладу с постельным столиком в руках. Женушка тут же отразила мою улыбку и, не дав сказать и слова, склонилась надо мной. Водрузив свою ношу мне на колени, Лада коснулась моих губ невесомым поцелуем. Какой, к дьяволу, кофе?! Я еще не оправдался за вчерашний позорный отруб!
Но мои поползновения были мягко пресечены.
