Эпизод 10
Подавив хулиганское желание проверить байку про "Иванова" и отправить телеграмму товарищу Сталину, я завёл свой старенький "Газик" и отправился на доклад к наркому обороны, стараясь не испачкать машину, добираясь по раскисшей под осенними дождями грунтовке до городских улиц. Время мне было назначено заранее и я не особенно торопился, в который уже раз обдумывая то, что намеревался сделать. Решиться было, прямо скажу, трудно. Вроде, рассуждая рационально, должно было получиться, но в том то и дело, что обычные человеческие эмоции в данном случае играли очень большую роль. Даже выйдя из машины, прежде чем войти в наркомат, я вдруг почувствовал непреодолимое желание подбросить монетку, чтоб иметь для себя самого хоть какое-то призрачное оправдание собственной нерешительности, но удержался. Сам виноват в том, что этот мир зависит от моих действий, поэтому и идти у событий на поводу права не имею. А храбрость, говорят, города берёт.
Маршал Ворошилов принял меня благожелательно, правда, выделил на доклад всего пять минут, сославшись на занятость. В этих обстоятельствах я не стал рассусоливать, оговорившись, что у меня всё по прежнему, за исключением двух новостей, вывалил их на наркома. Первая новость была хорошей. Моё начинание с модернизацией лафетов тяжёлых орудий для обеспечения быстрой смены направления стрельбы нарком поддержал и даже пообещал дать приказ ГАУ оказать мне содействие, выделить лафет без качающейся части орудия. Углубляться в детали, зачем это нужно, не потребовалось, достаточно было сказать, что шансы сухопутной артиллерии и морских пушек на понтонах в контрбатарейной борьбе уравняются. А о том, каким образом я собираюсь достичь результата, я умолчал, опасаясь, как бы меня не обскакали по тому же маршруту, поручив работу кому-нибудь другому.
— Вот! Можешь ведь! — от избытка чувств Клим Ефремович даже взмахнул руками. — Выходит, надо тебя прорабатывать почаще, чтоб толк был, чтоб ты дурью не маялся. А то всё флот да флот!
— И последнее, товарищ маршал, — прервал я излияния наркома, — к технике это отношения не имеет. До меня дошли сведения, что СССР нелегально поставляет оружие Испанской республике и отправляет на войну добровольцев. Я как раз тут с одним беседовал. Отчисления мне за серийную продукцию в сентябре также резко выросли. Уж не миномёты ли вы вдруг стали выпускать в огромных количествах?
— За мошну свою беспокоишься, пинкертон? — настроение собеседника испортилось прямо на глазах и в голосе послышались язвительные нотки. — Не бойся, всё, что заслужил, ты получишь, ты уж мне поверь.
В этом двусмысленном заявлении мне явно послышалась угроза, но я всё же сказал именно то, что собирался.
— Некоторые считают меня неформальным лидером "новой оппозиции". Раз так, то я намерен возглавить её официально и подвергнуть критике на ближайшем съезде неотроцкистский курс руководства партии в испанском вопросе и отход от принципа построения социализма в отдельно взятой стране.
— Чтоооо?!! — глаза маршала округлились, а рот так и остался открытым.
— Намерен возглавить "новую… — стал я спокойно повторять свои слова.
— Дежурный!!! — мне почудилось, что от крика маршала лопнут стёкла, а бухнувший по казавшемуся массивным столу кулак заставил все предметы на нём подскочить. — Капитана Любимова из приёмной не выпускать!! — материализовавшийся в дверях полковник от рёва наркома невольно вытянулся по стойке "смирно", — До моего особого распоряжения! И караул к нему приставь, чтоб не сбежал!!!
— Товарищ капитан, сдайте оружие, — запинаясь от волнения приказал мне полковник.
— Не вижу к тому никаких законных оснований, — возразил я, особо выделив голосом слово "законных".
— Шут с ним! — прервал повисшую на пару секунд напряжённую тишину Ворошилов. — Попытается сбежать, пристрелите!
Не дав повода себя уговаривать, я сам вышел из кабинета и сел на стул у стены. Пока всё шло как надо. Спустя две минуты в помещение вбежали пара бойцов, вооружённых винтовками Мосина с примкнутыми штыками, возглавляемые старлеем и перекрыли выход. Всё это время полковник не на шутку переживал, но с прибытием караула чуть расслабился, сев, наконец, за стол, на своё законное место. Конечно, никуда сбегать я и не собирался, но чисто теоретически мне был занятен вопрос, как, в случае чего, они собираются останавливать меня столь неудобным в помещении оружием и я из любви к прекрасному и от безделья стал прокручивать в уме варианты побега, плотоядно поглядывая на бойцов. Спокойствия ситуации это не добавило и почти час, пока в приёмную наркома обороны не вошёл Берия в сопровождении четырёх "волкодавов", караул находился "в тонусе".
— Приказываю сдать оружие! — не здороваясь, без предисловий, приказал нарком внутренних дел, уставившись на меня ледяным, змеиным, взглядом сквозь стёкла очков. Не говоря ни слова в ответ, осторожно, стараясь не делать резких движений, то, что пришедшие "на взводе" просто бросалось в глаза, я расстегнул портупею и отдал ближайшему чекисту прямо "в сборе", с мечом в ножнах, взятым с собой ради парадного вида, да с ТТ в кобуре. Остался у меня от всего "выходного костюма" только орден на гимнастёрке.
— Доложите маршалу Ворошилову о нашем прибытии, — убедившись, что от меня непосредственной угрозы больше не исходит, обернулся Берия к дежурному.
— Я уже готов, — в ту же секунду дверь открылась, нарком обороны вышел одетым, в шинели, — едем.
Плотной группой мы спустились вниз и вышли из здания НКО на улицу, где нас поджидали три "персональных" ЗИЛовских лимузина. Понятно, два маршальских и один замаскированный автозак для меня. Похвалив мысленно автостроителей за смекалку, а именно за удачное применение бракованных бронестёкол, пропускающих достаточно света, но сквозь которые решительно ничего было невозможно разглядеть, я отметил про себя, что двинулись мы, судя по первому повороту, совсем не в сторону Кремля и это меня довольно таки сильно насторожило. Впрочем, время шло, машины неслись по прямой, ровной дороге с приличной, судя по шуму мотора, скоростью. Если бы конечной целью была бы какая-нибудь известная мне тюрьма, то нам бы пришлось покрутиться, оттормаживаясь на поворотах, да и для "Тура" до Лубянки вообще не расстояние, две минуты. Через четверть часа кортеж, сбавив ход и немного покрутившись, остановился. Дверь открылась и внутрь заглянул незнакомый НКВД-шник, не из тех, что забирали меня из приёмной Ворошилова, вооружённый ППШ. Что это было за место, я сразу не понял, так как всё пространство за спиной бойца заслонял зелёный дощатый забор. Убедившись, что я внутри один, чекист хлопнул дверью и машина тронулась, пройдя ещё немного, пошла по кругу и остановилась. Пять минут спустя мне, наконец, было позволено выйти на белый свет.
