43
Прошло несколько месяцев с тех пор, как я виделся с ним в последний раз, полгода, с конца ноября до конца апреля. Он явно изменился. Он стал меньше, почти как кукла, миниатюра старого Карваджала, все излишки срезались, кожа туго обтягивала скулы, лицо желтое, как будто он превратился в престарелого японца, одного из этих высохших крошечных древних стариков в синих костюмах и галстуках бантом в брокерских домах в нижнем городе. В Карваджале было незнакомое восточное спокойствие, сверхъестественное спокойствие Будды, которое, казалось, говорило, что он достиг тихой бухты, спокойствие, которое заражало все окружающее. Через минуту после своего прихода в паническом недоумении я почувствовал, как груз напряжения покидает меня. Он любезно усадил меня в своей унылой гостиной и милостиво преподнес традиционный стакан воды.
Он ждал, пока я заговорю.
Как начать? Что сказать? Я решил не упоминать о нашем последнем разговоре, отринуть его, не намекая на мой гнев, мои обвинения, мое отречение от него.
— Я ВИДЕЛ, — выпалил я.
— Да, — насмешливо, без удивления, слегка обеспокоенно.
— Странные вещи.
— О? — Карваджал изучал меня без любопытства, ожидая, ожидая, ожидая. Как спокоен он был, как сдержан! Как будто вырезан из слоновой кости, прекрасной, блестящей, неподвижной.
— Сверхъестественные сцены. Мелодраматические, хаотичные, противоречивые, странные. Я не знаю, что из этого ясновидение, а что — шизофрения.
— Противоречивые? — задал он вопрос.
— Иногда. Я не могу доверять тому, что ВИЖУ.
— Что за вещи?
— Во-первых, Куинн. Он появляется почти ежедневно. Видения Куинна как тирана, диктатора, какого-то монстра, манипулирующего всей нацией, не столько президент, сколько генералиссимус. Его лицо над всем будущим. Куинн здесь, Куинн там, все говорят о нем, все боятся его. Это не может быть реальным.
— Все, что вы ВИДИТЕ, реально.
— Нет, это не настоящий Куинн. Это параноидальная фантазия. Я ЗНАЮ Пола Куинна.
— Да? — голос Карваджала доходил до меня как через толщу расстояния в пять тысяч лет.
— Послушайте, я был предан этому человеку. Я на самом деле любил его. Мне нравилось то, за что он выступал. Почему же я вижу его как диктатора? ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН БОЯТЬСЯ ЕГО? Он не такой. Я знаю.
— Все, что вы ВИДИТЕ, реально, — повторил Карваджал.
— Тогда, значит, в эту страну придет диктатура Куинна?
— Возможно. Очень похоже. Откуда мне знать? — пожал плечами Карваджал.
— А мне откуда? Как я могу верить в то, что я ВИЖУ?
Карваджал улыбнулся и поднял руку ладонью ко мне.
— Верьте мне, — убежденно произнес он слабым голосом, подражая тону старого мексиканского вождя, предлагающего взволнованному мальчику доверить свою судьбу ангелам и милосердию Девы Марии, — не сомневайтесь, верьте.
— Я не могу. Слишком много противоречий, — я яростно потряс головой. — Это не только Куинн. Я ВИДЕЛ также свою смерть.
— Да, это надо принять.
— Много раз. В самых различных вариантах. Авиакатастрофа. Самоубийство, сердечный приступ. Утонул. И тому подобное.
— Вам это кажется странным, да?
— Странным?! Я нахожу это абсурдным! Какая из них реальна?
— Все.
— Это сумасшествие!
— Существует много уровней реальности, Лью.
— Но все они не могут быть реальными. Это нарушает все, что вы мне говорили об определенном и неизменяемом будущем.
— Существует только одно будущее, которое ДОЛЖНО иметь место, — сказал Карваджал. — Одно действительное и много потенциальных, бесплодных линий, линий, которые существуют только на туманных границах возможности. Иногда информация из этих времен поступает к тому, чей ум достаточно открыт, если он достаточно уязвим. Я это пережил.
— Вы никогда ни слова не говорили об этом.
— Я не хотел смущать вас. Лью.
— Но что мне делать? Какая польза от информации, которую я получаю? Как я могу отличить реальное видение от воображаемого?
— Успокойтесь, все станет на свои места.
— Как скоро?
— Когда вы УВИДИТЕ, как вы умираете, — сказал он. — Вы когда-нибудь видели одну и ту же сцену больше одного раза?
— Да.
— Которую?
— Каждую по меньшей мере дважды.
— Но одну чаще, чем все другие?
— Да, — ответил я, — первую. Я старик в больнице, множество сложной медицинской аппаратуры окружает мою кровать. Это приходит часто.
— С особой интенсивностью?
Я кивнул.
— Верьте ей, — сказал Карваджал. — Другие — фантомы. Они скоро перестанут вас беспокоить. Эти представления возникают вследствие лихорадочных иллюзорных чувств. Они колеблются и расплываются в конце. Если вы близко вглядитесь в них, пронзите их взором, то заметите пустоту за ними. Скоро они исчезнут. Прошло тридцать лет с тех пор, как такие видения беспокоили меня.
— А видения Куинна? Они тоже фантомы из какой-то другой временной линии? Я помог впустить монстра в эту страну или просто вижу плохие сны?
— У меня нет способа ответить на этот вопрос. Вам нужно просто ждать и смотреть, учиться очищать ваши видения, и снова смотреть и оценивать очевидность.
— И вы не можете дать мне каких-либо более точных предложений, чем эти?
— Нет, — сказал он. — Невозможно.
Прозвенел звонок.
— Извините меня, — сказал Карваджал.
Он вышел из комнаты. Я закрыл глаза, позволил поверхности какого-то незнакомого тропического моря расплескаться в моем мозгу; теплая соленая вода обнажила всю память и всю боль, заравнивая острые места. Я сейчас воспринимал прошлое, настоящее и будущее равно нереальными: обрывки тумана, перемещение пятен неяркого света, отдаленный смех, приглушенные голоса, произносящие фрагменты предложений. Где-то игралась пьеса, но меня на сцене больше не было, не было и среди зрителей. Время остановилось. Возможно, случайно я начал ВИДЕТЬ. Я думаю, резкие серьезные черты лица Куинна колебались передо мной в ослепительных синих и зеленых вспышках, я, должно быть, видел старика в больнице и вооруженных людей, движущихся по улицам. И были виды миров над мирами, еще не рожденных империй, пляска континентов, инертных созданий, ползущих по огромной оболочке опоясывающего планету льда к концу времени.
Затем я услышал голоса в прихожей, кричал какой-то человек, Карваджал спокойно объяснял, отрицал. Что-то по поводу наркотиков, обман, сердитые обвинения. Что? ЧТО?! Я выбрался из тумана, окружающего меня. Напротив Карваджала у двери стоял низенький веснушчатый человек с дикими голубыми глазами и нечесаными рыжими волосами, незнакомец сжимал ружье странного старого образца, возбужденно размахивая им из стороны в сторону. «Груз — продолжал он кричать, — где груз, который вы пытались стащить?» Карваджал пожимал плечами, смеялся, качал головой, и тихо говорил, стараясь успокоить его, что это ошибка, просто что-то перепутано. Карваджал сиял. Казалось, вся его жизнь шла и формировалась для этого момента изящества, этого богоявления, этого смущенного и комичного диалога у двери.
