— А вот это там — что? — Шарлотта, оторвавшись от подзорной трубы, некультурно указывает пальцем на группу строений с краю территории.
— А это у нас производственный сектор. Опытный цех по изготовлению гвоздей и мастерская по изготовлению обуви — тоже экспериментальная. Но благодаря разделению труда выработка на них весьма значительна. Во всяком случае обувью весь отряд обеспечен с избытком и мы начали уже продавать производимое на сторону. А гвоздями даже этот небольшой цех может снабжать с четверть Парижа. А после ввода в строй новой поточной линии — не меньше чем половину Франции… И это для нас сейчас архиважно.
Еще бы не важно! Пять миллионов-то закончатся — не резиновые ж. Чем за хлеб расплачиваться? А в крестьянской стране гвоздь любому селянину на вес золота — вот вам и валюта. Так что если валовой выпуск в ассортименте наладим — проблема хлеба будет решена и без помощи Наполеона. Вот только когда получится? Тоже там свои заморочки. По несколько десятков тысяч гвоздей в день можно еще делать на коленке — как у Адама Смита описано — по булавочной технологии. А вот миллионы — уже другой коленкор. Автоматическую линию запускать надо. Да не одну — а по количеству моделей. Вот над этим тоже сейчас бьемся. И тоже — черепашьими темпами…
И с обувью — такая же ситуация… Пооперационное разделение труда сержант Жубер организовал без проблем. Хотя пять типоразмеров (с сорок вторым в качестве базового) его слегка напрягли уже. А вот поточное производство всей линейки, начиная от детских — никак! Просто объем работы для мануфактуры получается бешеный. Тоже надо отдельный завод возводить. (Один станок для роспуска кожи на стандартные по толщине слои чего стоит! Можете представить нож для этого дела длиной в пару метров? А ведь в наше время ВСЕ изделия из кожи производятся именно из таких стандартных разделанных пластов. Или кто-то думал, что из цельных шкур те же куртки шьют? Так пусть так не думает — шкуры-то могут быть и несколько сантиметров в толщину. Да причем неравномерно… Или те же гвозди сапожные… Сколько их на один башмак надо? А на тысячу? Вот и получается, что у нас сейчас четверть гвоздоделателей на этом типоразмере вкалывает и этого только в обрез хватает…) А Жубер тут сам никак не тянет. Ну не инженер он. Простой сапожник. Личная мастерская для него — предел. И где мне директора обувной фабрики теперь искать? А ведь обувь такой же дефицитный товар, как и гвозди — всем нужна! Ох, где вы, мои дирижабли?..
— Ой, а что это они делают?
Это уже Луи. Тычет трубой в другую сторону. Чего он там увидел-то? Ну, один из шаров на другой половине поля, ну, линем на него груз затаскивают… Ах, вон это что…
Это энтузиаст Берже выпендриться решил: продемонстрировать гостям еще одну экзотику. Сброс с воздушного шара груза на парашюте. Причем парашют-то не простой. Ранцевый. Тож, понимаешь, моей конструкции… Ну а как без него? Должно же быть средство спасения на борту? Вот — испытываем. Тоже потихоньку. Шьем купола, цепляем к ним мешки, швыряем вниз, смотрим — чего сработало, чего не сработало… Или кто-то думает, что парашют — это просто тряпка с веревками? Ну-ну… Впрочем, последнее время срабатывает вроде нормально… Ах, чтоб тебя! Что он делает?! Да я ж этого героя сам убью!
Пока я объяснял Луи и Шарлоте, что такое парашют и зачем он нужен. (Ну: «В бою может возникнуть необходимость…» — не говорить же им прямо вот тут, в воздухе, что шар сам по себе шмякнуться способен!..) Огюст нечувствительно в корзине шара надел ранец НА СЕБЯ, засранец![3] Давно ведь уже просил разрешения, да вот, видимо, не удержался… Ну вот какой из него руководитель научно-исследовательского центра?! Командир боевого дирижабля — вот его место! Герой отмороженный! Все ведь рассчитал! Понимает, что не стану я отсюда орать, чтоб не напугать пассажиров. (Да чтоб и самому не позориться — какой я начальник, если такие вещи не по плану подчиненные вытворяют?) А то, что конструкция еще ни шиша не опробована до конца, — ему по барабану! Ведь технология пошива не отработана ни хрена! А если какой шов некондиционный?! (Вручную же шьют!) Как я буду людям в глаза смотреть, если он сейчас навернется, мерзавец?!
Прыгнул!
Елки, сколько волос у меня поседеет?! Ну, принудительное открытие, слава богу, я с самого начала предусмотрел — потому вытяжной фал купол прилежно выдернул из ранца. Чехол сошел нормально… А вот дальше?! Выдержат швы? Или нет?! Черт: хорошо все же, что двести метров только — ждать не так долго. Всего считаные секунды… Десять, девять… семь… четыре… Ну, если он мою инструкцию по приземлению забыл — точно убью на фиг! Нет, вроде нормально: ноги вместе, сразу упал на бок, погасил купол… Встал! Рукой помахал. Герой, мля!.. Ну, я тебя!..
— Какой смельчак! — восторженно вырывается у Шарлотты.
— Я тоже так хочу! — немедленно присоединяется с той же интонацией Луи.
Ну, Огюст… Ну и удружил!.. Век не забуду!..
По счастью, у Шарлотты сработал родственный инстинкт и нам с ней удалось объединиться в удержании малолетнего королевского величества от немедленного сигания за борт. Типа — в другой раз как-нибудь. Когда вырастет. Да и парашютов больше пока нет, а этот на мальчиков не рассчитан… Кроме того — пора уже опускаться на землю, ибо и так ради нас прервали учебный процесс, а это нехорошо… И вообще — нас уже давно обед ждет. В полном соответствии со стратегическими заветами одного из предшественников моих пассажиров с курицей в каждой тарелке!.. (Сам не знаю, чего я молол на радостях, что Берже не разбился.) Да и домой пора… И так хорошо погуляли!
А ведь Берже, получается, стал первым в мире парашютистом. Поскольку Гарнерен — к слову сказать, очень даже мужик положительный оказался, чем может помогает, как технический инспектор армии Франции, не зажимает снабжение, совсем не чета Куттелю — пока что нигде не прыгал…
3
В Тампль я вернулся в совершенно развинченном состоянии.
Ну, то есть не то чтобы совсем, но…
Но мне ж нельзя было показывать, что я не в себе. В смысле — не в себя… В смысле — вне себя, черт побери! Приходилось мило улыбаться. Шутить и вообще демонстрировать легкость характера и глубину воспитания.
В то время как хотелось мне больше всего — взять за шкирку майора Берже, завести в канцелярию и там занести ему персональный выговор. В область грудной клетки… А вместо этого — изволь с ним любезничать. И несгибаемо терпеть, как этот героический павлин распускает хвост за обеденным столом перед Шарлоттой и мальчишкой…
Ведь не понял ничего, чурбан безбашенный!.. Думает, что подвиг совершил! А сам даже отчет о прыжке сформулировать не может!.. Ну ничего — я ему еще устрою! Завтра с утра специально выкрою время, приеду — и взгрею так, что мало не покажется! Будет бегать потом и оглядываться от страха… Вот только надо сперва значок парашютиста ювелирам заказать. За номером ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-один! Из золота с эмалью. И с прицепленной внизу единичкой… Ну что делать? Прыгнуть-то он — прыгнул… Ага: «Они как прыгнут!..» Цитата. Блин… Так что, боюсь, завтра не получится… Или все-таки намылить ему холку? А значок и потом можно — уже в более благодушном настроении…
