– Отец твой, Дмитрий Васильевич, у Москвы в служилых князьях ходил и воли своей не имел, – тихо напомнила княгиня. – Брат твой Иван, великий князь Ярославский, по воле Василия Московского послушно на Нижний Новгород хаживал кровь свою за прихоти чужие проливать [11]. Муж же мой ту Москву позапрошлым летом взял и за своеволие наказал изрядно. Посему тебе, княже, крепко подумать надобно, кто надежнее будущее рода твоего подтвердит: брат твой безвольный, Василий, в Москве без ратей запертый, али муж мой, право которого ярлыком ханским и войском храбрым обеспечено.
– Сядь, княже, – посоветовал Егор. – Ныне судьба не токмо твоя, но и детей твоих, всего рода решается. Я человек не новгородский, не московский и не вожский. Я русский, и для меня вся земля русская своя, от морей Каспийского и Черного до океана Ледовитого. И люди здесь для меня все свои, лишней крови проливать не хочу. Посему желаю достоинство твое сохранить и покой в княжестве твоем. Креста мне на верность целовать не заставлю, звание твое громкое за тобой и сыновьями оставлю, за сохранность рубежей мечом своим поручусь. Ты же, князь, младшим детям боярским из свого княжества не мешай в войско мое записываться. Они ведь молоды, у них вся жизнь впереди. Им славы хочется, богатства, поместий больших и богатых. Зачем удальцам храбрым судьбу ломать? Они ведь не токмо за меня, они и за твой покой сражаться будут. А я им за то землю дам.
– Земли у меня у самого хватает, – не садясь, угрюмо сказал князь Кубенский. – Поболее, чем у тебя на Воже имеется. Да токмо что от нее проку, коли леса лишь да болота окрест? Боярам земля со смердами нужна. С пахарями, деревнями, наделами.
– А я места хорошие знаю, – широко улыбнулся Егор. – Там кормлений на всех хватит. И боярам, и князьям. У тебя, вижу, славные сыновья выросли. Трое. Коли княжество свое на три удела поделишь, что от него останется? Да и муж ты, вижу, крепкий, здоровый, у тебя еще вся жизнь впереди. Что их ждет? И когда? Я же за службу честную да за доблесть ратную так бы наградил, что богаче тебя, Дмитрий Васильевич, каждый станет!
– Никогда князья Кубенские, потомки великих князей ярославских, татю безродному под руку не встанут! – резко заявил княжич Семен, продолжая тискать оголовье меча.
– А ты ко мне под руку встань, – предложила ему Елена. – Чай, мой-то род никак твоего не захудалее, от одного колена счет ведем.
– Бабе кланяться?
– А ты матери своей скажи, что она поклона твоего недостойна, – резко сказала княгиня. – Посмеешь?
Княжич, не ожидавший столь быстрой и решительной отповеди, стушевался и ответа не нашел. Тем более что его отец неожиданно сел за стол и осушил налитый ему кубок.
– Гладко сказываешь, князь Егорий, много сулишь, – сказал Дмитрий Васильевич. – Да так ли оно на деле-то? Про участие твое в делах летних, что в Диком поле творились, я слыхивал и про набег на Москву знаю. Так ведь ты прибежал-убежал, а Василий Дмитриевич как на столе сидел, так и остался. Хана Темюра ты скинул – ан хан Джелал-ад-Дин от тебя ушел. Старшинство же в Орде у него, а не у царицы твоей, и союзников имеется преизрядно.
– Да! – довольно кивнул за его спиной княжич Семен.
– Посему такое будет мое слово…
Скользнувшая от парусинового полога танцовщица взяла кувшин, наполнила его кубок, бесшумно исчезла. Князь Кубенский приподнял брови, улыбнулся:
– Снисходя к долгому добрососедству нашему с отцом княгини Елены, дам я слово, что на призыв выступить супротив тебя не откликнусь, кто бы в поход ни позвал. Большего не проси. Ну а коли из детей боярских кто удачи поискать пожелает, славы и кормлений, так они у меня на цепи не сидят. Пусть отъезжают, обиды держать не стану. Хорошее у тебя вино. И невольницы забавные. Теперь моя очередь тебя в гости звать. Как оказия случится, жди гонцов…
Дмитрий Васильевич решительно поднялся, коротко поклонился хозяевам и отправился к близкому городку. Его сыновья поспешили следом.
– Видишь, милая, сделали все по-твоему, – глядя им вслед, накрыл своей ладонью руку жены Егор. – Ну и что это дало? Надо было ворота тараном высадить, князя турнуть да наместника посадить. И проще, и надежнее.
– Обожди, Егорушка. Еще не вечер.
Однако вечером ничего не произошло. Равно как и на второй день, и на третий. На рассвете четвертого армия свернула лагерь и двинулась дальше, к истоку Сухоны и далее по ней. Через два перехода ватажники вышли к Вологде. Древний богатый город встретил их запертыми воротами и…
Лотками и навесами, вынесенными к самому берегу реки. Слухи о пути и целях заозерцев, похоже, успели добраться сюда еще позавчера, а потому местные купцы, пекари, мясники и пивовары поспешили воспользоваться случаем и выставить угощение для богатых путников. На всякий случай вологодские торговцы притащили и одежду, и обувку, и оружие – мало ли кому что понадобится? Здесь оказались даже возки с печками, где воинам предлагалось согреться, выпить и расслабиться со всеми удобствами.
Вожников позволил ватаге два дня отдохнуть, после чего повел их дальше по Сухоне, по ровной ледяной дороге, уже даже не похрустывающей под весом людей и саней. По Векшеньге повернул направо, на зимник. Соль – товар ходовой и всесезонный, а поэтому к Соли-Галицкой дорога шла широкая и накатанная. Чай, не один десяток саней по ней за день прокатывался. Заблудиться было трудно даже без проводников. Один переход – и армия, обогнув по тракту обширную незамерзающую топь, вышла к брошенным на произвол судьбы обширным амбарам и бревенчатым солеварильницам: огромным, в три этажа высотой и полста шагов в длину, с закопченными окнами наверху. Видать, дым выпускали наружу прямо через них.
Пустыми были и деревеньки на пути ватажников, и постоялые дворы окрест города. Дворов стояло много – все же место торговое, оживленное, иным купцам подолгу потребный груз ждать приходилось, а жить где-то надо. Да и просто после дороги баньку принять, отдохнуть на мягкой постели.
Город, стоявший на правом берегу реки Костромы, отгородился от гостей высоким, этак сажен в пять, земляным валом, поверх которого тянулись темные и порядком обветшавшие бревенчатые стены примерно той же высоты. С башнями горожане пожадничали – их было всего пять на крепость. И это при размерах укрепления примерно пять сотен шагов в окружности. Пушечных бойниц не имелось даже возле ворот, лучников Егор тоже не заметил, а потому без опаски подъехал почти к самому поднятому мосту и крикнул:
– Что же вы так гостей встречаете, галичане?! Ни домов натопленных, ни столов накрытых?
– Незваный гость хуже татарина! – отозвались с привратной башни.
– Коли гость пришел, галичане, что есть в печи, все на стол мечи! Так у нас на Руси положено!
