Эта шайка была не очень большой – человек десять, если считать без тех, кто стоял на шухере. Несмотря на это, Сашке очень не хотелось с ними связываться, тем более что они были в агрессивном настроении – колотили кого-то. Он уже начал было сворачивать за угол, помня слова отца о том, что настоящий воин всегда сам выбирает место для своей битвы, а эта явно была чужая.
Однако что-то вдруг заставило его остановиться. И забыть о желании свернуть за спасительный угол… Заслоненное лохмотьями беспризорников, в центре драки металось какое-то красное пятно. Красная майка! Настоящая футбольная майка, которой так гордился его друг Юрка. Никто не знал, откуда он ее раздобыл…
Мгновения слились в какой-то странно замедленный фильм. Сашка дико завыл, подражая волку. Стая шпаны на миг замерла, прекратив обрабатывать Юрку. В следующем кадре Сашка уже был рядом с ними и с разбегу ударил ближайшего локтем правой руки в ухо. Тот полетел кубарем. Противник слева начал оборачиваться и, получив удар левым локтем в висок, рухнул вслед за первым. Сашка схватил Юрку за драгоценную майку и отшвырнул себе за спину. Что-то жалобно затрещало. Прямо перед ним возникла дикая рожа главаря с волчьим прищуром. Сашка ударил его каблуком в челюсть. Он понятия не имел о самураях и французском боксе, просто дрался как уличный боец, используя все возможности тела… Рожа главаря исчезла, но на ее месте возникла другая, не менее грязная и дикая. Сашка влепил по ней с правой… и тут же получил оглушительный удар по шее. Отмахнулся. Его перетянули колом вдоль спины. Он развернулся, схватил этого, с колом, и швырнул через себя – силы не занимать. Хлоп! В голове зазвенело как в колоколе. Кто-то отвесил ему по уху. Он пошатнулся. Мимо мелькнула красная майка. Взметнулся подобранный Юркой кол. Кто-то дико заверещал. Сашка пригнулся, пропуская над собой что-то опасное, ухватил противника за ноги, ударил плечом в живот. Тот опрокинулся. Зазвенел по брусчатке выпавший из рук кусок арматуры. Сашка потянулся за ним и получил чувствительный пинок в корму. Удары посыпались со всех сторон. «Только бы не достали заточки…» Мысль о смерти странно отрезвила его. Но арматурина уже была в руках…
Откуда-то из глубин памяти всплыл отец посреди двора, ранним утром упражняющий «серебряный дождь». Шашка пляшет, окутывая тело завесой стальных бликов. Воздух шелестит и рвется… Он услышал странное гудение, удаляющийся топот и крики. Потом, уже начав осознавать, где находится, он понял, что тело само по себе, не желая умирать, выполняет тот самый «серебряный дождь». В нем не было бликов и сияния – лишь мелькание ржавой арматурины. Она и издавала этот странный гудящий звук. Сашка сделал усилие и остановился, с удивлением глядя на свои руки. Он не мог этого сделать… и все же смог. Но как?
В поле зрения возникла окровавленная, удивленно-счастливая Юркина физиономия.
– Ну ты, брат, даешь! Никогда такого не видел. Они драпанули, как деникинцы от Первой Конной! …И спасибо тебе.
Он сжал Сашкино предплечье и виновато улыбнулся. Тот улыбнулся в ответ и только теперь понял, что губы разбиты вдребезги. Внезапно нахлынуло осознание, что в мире нет ничего важнее таких вот мгновений, когда друг рядом и жив, а враги бегут.
– Кажется, я порвал твою майку… – проговорил он. Юрка заржал, и они, поддерживая друг друга, пошли прочь, а то не ровен час в милицию заберут…
Арматурину Сашка не выбросил.
Он лежал на алтаре, погруженный в странный полусон-полуявь. Этот случай из юности всплыл внезапно и с невероятной силой. Савинов успел уже позабыть о нем. Война все изменила, заставила переродиться, пересмотреть ценности. Единственный друг – Юрка погиб в отчаянном августе сорок первого. Его самолет подловили «мессеры» над Петсамо,[34] когда он летал на разведку…
Осталась боль, но она притупилась, как если бы все это случилось с кем-то другим, в иной жизни. Собственно, так оно и было… Образы всплывали из неведомых глубин, роились в серебристом свете над алтарем, звали. Он видел смутные формы, башни какого-то города, поле, сплошь заполненное сияющими сталью войсками… Потом были исполинские глыбы льда, плывущие в море, и вмерзший в одну из глыб парусник странной формы. Потом он увидел остров в устье огромной реки, странно знакомый, и корабли викингов, идущие к нему… В памяти всплыло название острова – Белый, а река… Это же устье Оби! Прямо как на аэрофотоснимках…
Корабли шли с какой-то недоброй целеустремленностью, борт о борт, нацелившись звериными ликами со своих форштевней на ближайший пляж. Над пляжем вздымались скалы, и на одной из них стояло несколько людей в белых одеждах. За их спинами были видны купола и шпили какого-то большого храма. Песок заскрипел под килями драккаров, и викинги стали прыгать через борта. Мечи – обнажены. Их вождь, рыжебородый детина, держал в руках здоровенный топор. То, что случилось дальше, привело Савинова в изумление и ярость. Кровавый туман закружился перед его глазами. Из него всплыл умирающий старик с топором в груди, полыхающий корабль, мясорубка битвы… Клубы тумана набухали и рвались, выпуская на волю все новые картины смерти. Вот молодая девушка в растерзанном платье, убитая ударом меча. В мертвых пальцах – рукоять ножа. Рядом труп викинга, что пытался ее изнасиловать… Вот другая девушка, привязанная к алтарю. Здоровенный русобородый насильник срывает с нее остатки одежды… Последний из стражей, вышедший один против десяти и победивший их… только для того, чтобы вскоре погибнуть… Викинг с двумя мечами, хищно склонившийся над связанной девушкой… На миг из багровой мути возникли эсэсовцы в черной форме, с закатанными по локоть рукавами, затем туман сгустился и он перестал что-либо различать. А потом он почувствовал, что его куда-то несут. Впрочем, может быть, и это только приснилось…
На каменистом пляже, рядом с дымящимися остатками «Ворона», выросла сверкающая груда сокровищ. Воины столпились у кучи, ожидая справедливого дележа, но Стурлауг был верен своему обычаю.
– Если мы погрузим все, что взяли, «Рысь» пойдет ко дну прямо у берега. Значит, надо отобрать самые дорогие и легкие вещи. Даин! Ты займешься этим. Возьми людей, сколько считаешь нужным, и приступай немедленно! Греттир! Выставь на скалах дозоры! У нас мало времени! Скоро те, кто покровительствует этому храму, узнают о случившемся, и тогда нам надо быть подальше отсюда! Остальные займутся погребением павших. Все, что мы не сможем взять с собой, – оставим здесь. В курган много класть нельзя – иначе враги разроют его, чтобы вызволить свои святыни!
