Гневная записка Ленина Сталину начинается со слов: «Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее». Положим, позвать человека к телефону — это еще не грубость. Но вот обругать… В каких выражениях? Со слов Сталина следует, что он упрекнул ее: «нельзя играть жизнью Ильича», вдобавок пригрозив ей партийным взысканием.
Так ли было на самом деле? По-видимому, так. Эти слова Сталина Крупская ни тогда, ни позже не оспорила. Их ссора произошла, как мы знаем, 22 декабря 1922 года. На следующий день она написала Каменеву:
«Лев Борисович, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичей, я знаю лучше всякого врача, так как знаю, что его волнует, что нет, и, во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию (Зиновьеву. — Р.Б.), как более близким товарищам В. И. и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности».
Из текста следует, что наиболее близкими товарищами Владимира Ильича были Каменев и Зиновьев (отнюдь не Троцкий), если не считать Сталина. Письма к последнему Ленин часто начинал: «Дорогой друг!» Даже возмущаясь грубостью Сталина по отношению к Надежде Константиновне, Ленин обратился к нему: «Уважаемый». Разве назвал бы он так того, кто оскорбил его жену?! Стало быть, была допущена по отношению к ней бестактность, грубость.
Почему Крупская реагировала на грубость столь эмоционально, что зарыдала, упав на ковер? И это объяснено: «нервы напряжены до предела». Хотя она тогда сдержалась и ничего не сказала мужу. Ее возмутила сама угроза обратиться с разбирательством ее поведения в Комиссию при ЦК. Это она справедливо восприняла как оскорбление. В те времена подлинные члены партии дорожили своим именем.
Сталин понял, что был не прав. Он действительно допустил грубую выходку. Как можно понять из его ответного письма Ленину, вскоре после конфликта он объяснился с Надеждой Константиновной, и они сочли инцидент исчерпанным. Но он перед ней в тот раз не извинился, считая свой поступок справедливым. А кому-то через два месяца показалось, что надо, пока вождь еще не сломлен окончательно болезнью, использовать тот случай в своих целях и поссорить его со Сталиным.
Вспыльчивость или лицемерие?Ну а как понимать историю с несостоявшейся отставкой генсека? Говорят, это было его иезуитской хитростью, финтом, обманным движением. Но как тогда толковать его письмо от 19 августа 1924 года:
«В Пленум ЦК РКП.
Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Пол. Бюро ЦК.
Ввиду того, что ген. секретарем не может быть не член Пол. Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК.
Прошу дать отпуск для лечения месяца на два.
По истечении срока прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу.
Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела дать объяснения, кроме тех замечаний, которые уже даны в первом абзаце этого письма.
Т-ща Куйбышева просил бы раздать членам ЦК копию этого письма.
С ком. прив. И. Сталин…»
Прежде всего обратим внимание на загадочный отказ сотрудничать с Зиновьевым и Каменевым. Почему? Всего лишь три месяца назад они на XIII съезде выступали вместе, критиковали Троцкого и вдруг… Что могло измениться за столь короткий срок?
Наиболее вероятное объяснение: ему стали известны некоторые новые сведения, возмутившие его до глубины души. Выяснилось, что они нечестны и неискренни. В чем? Или в том, что за это время они начали тайно налаживать контакты с Троцким. Или же ему стало известно, что именно эти двое подговорили Крупскую рассказать мужу о своей ссоре со Сталиным.
Не исключено, что произошло и то, и другое. Ведь Зиновьев был третьим по счету претендентом на ленинское наследство. Он пользовался беззаветной поддержкой влиятельной Ленинградской партийной организации. Ему было выгодно подорвать авторитет Сталина, не вступая с ним в явное противоборство.
Он и Каменев могли рассчитывать на то, что Ленин в гневе напрочь рассорится со Сталиным и предложит съезду снять его с поста Генерального секретаря. А на съезде они критиковали Троцкого, потому что он был, можно сказать, вторым по очереди на место «первого среди равных». Когда выяснилось, что претензии Ленина несущественны и съезд оставил Сталина на прежней должности, Зиновьев и Каменев вполне могли начать переговоры с Троцким для того, чтобы объединенными усилиями «свергнуть» Генсека.
Судя по стилю заявления об отставке, Сталин был сильно возмущен и раздражен, что с ним случалось нечасто. Двурушников и предателей он смертельно ненавидел. А тут, пожалуй, был такой случай.
В конце декабря 1926 года Сталин вновь повторил свое заявление:
«В Пленум ЦК (т. А.И. Рыкову).
Прошу освободить меня от поста генсека ЦК. Заявляю, что не могу больше работать на этом посту, не в силах больше работать на этом посту.
И. Сталин. 27. XII. 26 г.»
Можно предположить, что он хитрил, твердо зная, что его отставку не примут. Но, во-первых, знать это наверняка было невозможно: в руководстве партии не было единомыслия. Во-вторых, если он был так уверен, значит, его авторитет в то время был непоколебим. Хотя наиболее простое, понятное и логичное объяснение: в подобных критических ситуациях руководитель проверяет, насколько прочны его позиции, пользуется ли он поддержкой большинства. И если получается отрицательный результат, ему, если только он не глуп, действительно пора покинуть свое кресло.
