испанцев, и даже отвоевали для себя целый штат Джорджия в Штатах.
— Война неизбежна — вздохнул Брусилов, закончив читать телеграммы — А мы опять не готовы.
— Ну это вы, Алексей Алексеевич перегибаете — возмутился я, который последние 5 лет не слезал с армии — А самолеты? А крепости? Скорострельные ружья Федорова? Броневики?
— Ростех на высоте — покивал генерал — Но мало же! Вон автоотряд на армию — всего один. Новые пулеметы в войска до сих пор не поступили — на складах лежат!
Склады! Вот что было главным моим достижением. Последний год судя по документам Палицына выработка снарядов и патронов резко увеличилась. Даже с увеличенными нормами расхода — мы закрывали все бодание с немцами на западной границе в 14-м году. А там, дай бог, экономика встанет на военные рельсы…
— Готовьтесь ехать в 3-ю армию, в Галицию — тихо произнес я — Там все решаться будет. Буду добиваться вашего назначения.
— К Рузскому? — сморщился Брусилова. Похоже с командующим он не особо ладил.
— Оружие это важно, но координация войск важнее. Нам надо сразу добиться какого-то военного успеха — вздохнул я — На победы в Польше — надежды мало.
— Немцы могут поставлять к фронту до 30 военных составов в сутки — генерал полистал документы — Мы даже половины не осилим. Все решит логистика. И вступление в войну Франции с Англией.
На последних я надеялся мало, махнул рукой:
— Дай Бог помогут выдержать первый удар. Именно поэтому Галиция.
* * *
Уже на подъезде к Москве пришла новая телеграмма. «Черная рука» угрохала губернатора Боснии Потиорека. Стрелял не Гаврила Принцип, а некий Неделько Чабринович. Впрочем, в облаве схватили и Принципа тоже. Австрийцы перешли границу, объявили войну Сербии. Король с говорящим именем Петр I, запросил официальной помощи у Российской империи и Антанты.
Франция с Англией объявили о частичной мобилизации. Тут же последовал резкий окрик из Берлина. Телеграммы мы дочитывали уже в комнате связи Киевского вокзала. Европа как по команде сошла с ума — многотысячные манифестации сотрясали Лондон, Берлин, Париж, Вену, даже тихая Бельгия объявила мобилизацию.
Манифестациями полнилась и Москва. Патриотические толпы с криками в стиле «Не потерпим! Не посрамим!» шарахались по бульварам от кабака к кабаку, где заставляли музыкантов играть «Боже, царя храни». Но как-то упорядоченно и не очень шумно — как оказалось, московское руководство небесников мгновенно просекло, во что это может вылится и организовало «дружины по охране общественного спокойствия», а к ним впридачу и «пункты добровольной мобилизации», как в прошлый раз. Оттого и орали тише (а ну как заметут в окопы?) и пьяных не заметно (их дружинники под белы руки выводили из толпы и отправляли по домам, а буйных сдавали полиции). Надо еще будет подсказать московским немцам поменять фамилии на вывесках на русские, а то дураков у нас лет на двести вперед припасено, найдется какой ультра-патриот «немцев громить» и пошло-поехало. И это при том, что у нас среди офицеров немцев если не каждый третий, то, похоже, каждый пятый. До фига, в общем. Да и в обществе «немцев», как настоящих, по крови, так и всяких бельгийцев-шотландцев-шведов, кто вообще не при делах, тоже навалом. Вогау всякие, Лесснеры да Нобели, несть им числа.
Российский ультиматум Австрии бабахнул в день нашего приезда, на что Франц-Иосиф ответил всеобщей мобилизацией, следом то же самое приказал Николай. Немцы, как ни странно, потребовали от России остановиться и наорали на Францию, чтобы та не рыпалась, что гордому галльскому духу перенести было никак невозможно и под «Марсельезу» распахнули свои двери призывные участки от Гавра до Марселя.
«Ах, так!» — раздалось из Берлина и Дойчланд, которая юбер аллес, объявила войну России и на всякий случай вперлась в Люксембург. Дальше все посыпалось костяшками домино, все, кроме англичан, торопились объявить войну, одинокое заявление Италии о нейтралитете потонуло в звуках бравурных маршей. Следом за Люксембургом немцы вперлись и в Бельгию, осуществляя план Шлиффена, благо в теплой Европе дороги уже просохли, и Англия, которая так и не смогла отвертеться от статуса гаранта бельгийской независимости, тоже влезла в общую бойню.
И вот тут жахнуло в Кильском канале. Я успел как раз добраться до Питера, где о подробностях операции рассказал сияющий, как золотой империал, Стольников.
— Два корабля, под португальским и голландским флагами, вышли из Амстердама, еще два из Копенгагена под шведским и датским, и последний под испанским из Мальме.
— А как добились того, чтобы все одновременно оказались на месте?
— Да очень просто, приказ им отправили — быть в такое-то время такого дня в канале и там вскрыть пакет. Ну а в пакете — туши свет, сливай воду! — захохотал капитан.
Никодим Николаевич имел полное право смеяться, он один сделал, пожалуй, больше, чем весь Балтийский флот в известном мне варианте истории, подложив Хохзеефлоту свинью такого размера, что с ее тушей им возиться как бы не год.
По сообщениям корреспондентов-нейтралов, в Кильском канале и одноименной бухте установлены «сотни мин», два корабля самозатопились непосредственно в канале, еще два — на фарватерах бухты. Немцам удалось перехватить только одно судно, но его капитан подорвал его вместе с пришвартовавшимся для досмотра миноносцем, так что там на дно вместо одного коробля легли два.
Судя по рожам немногих обедавших за соседними столиками морских офицеров, сия радостная весть дошла и до них тоже, а уж как, наверное, ликовали в Англии!
— Крути дырку в сюртуке — пошутил я — Добьюсь тебе Святого Владимира. Первую степень не обещаю, но вторую или третью вытребую, может, и с мечами.
— У кого требовать то? — развел руками Стольников — Военного министра как нет, так и нет. А без его визы…
Вот же черт! России в войну вступать, а у нас ключевого министра в правительстве нет. Сразу после обеда поехал к Столыпину.
— Все знаю — отмахнулся Петр Аркадьевич — Уже все плешь проели. И левые, и правые, из Царского каждый час телефонируют. Когда внесешь в думу, когда внесешь в думу?? А кого вносить?
— Так что с Редигером случилось? Я как очнулся — а он в отставке! Из Питера уехал… В ссылке что ли?
— Довыступался в Думе — мрачно ответил Столыпин — Скандал с ним большой был. Не хочу об том.
— Критиковал кого?
— И критиковал. И документы из его министерства утекли важные. О закупках, военных конкурсах… Там воровство вскрылось, туркестановские уже работали. Все бы решили кулуарно, между собой. Нет, надо было утечку сделать! Левые
