нагло перегораживала пути для этого, но грузоперевозки — дело серьёзное, как и крыша, так что это со временем прекратили.
Ещё ценилась медь, особенно в тяговых электродвигателях и генераторах, где её целая куча. Но это охраняли строже.
Помню, как работал здесь в конце девяностых после института. Запчастей толком и не было, ремонтировали всё как получится. Единственный источник получить редкие резиновые кольца, прокладки и прочий дефицит — это когда локомотив приходил с капитального ремонта вместе с ящиками зипов. Не зря даже некоторые прокладки называли «золотой резиной», уж очень она была редкой, но очень нужной.
Но как-то тепловозы всё же умудрялись ездить даже в таких условиях. Люди работали.
— Вам дадут книжку правил технической эксплуатации железных дорог, — сказал я, когда мы вошли на территорию депо. — Выучить всё. Там и как можно ходить, и как нельзя, и всё остальное. Спрашивать будут.
Несовершеннолетнего Кирилла не возьмут на серьёзную должность, но что-нибудь предложить ему смогут. Красить что-нибудь, или уборка. Платить будут мало, но зато покормят.
Да и не всё же лето ему сидеть дома, подзаработает себе собственных денег. К осени у него уже будет больше миллиона по старым деньгам. Тогда же и как раз начнут менять деньги на новые, если я не путаю.
Женю взять могут серьёзно. Долго он не поработает, я его потом заберу к себе, но пока пусть тоже посидит здесь. А я займусь всем остальным.
Наверное, это моя привычка, но я не любил, когда кто-то сидел без дела. Поэтому и привёл их сюда.
В ремонтном корпусе шумно. Ручных раций не было, вызывали друг друга по системе оповещения, нажимая кнопку на пульте в определённых местах. Машинисты прогрева загоняли локомотивы в ремонтный корпус с помощью сигналов флажками, фонарями и руками. Грузовых электрокар тоже нет, тяжёлый цилиндровый комплект поставили на большую тележку, которые катили мимо нас два парня. У задних ворот корпуса стоял грузовик с колёсными парами, их ещё не выгружали.
— С ними аккуратнее, — предупредил я. — А ещё лучше — держитесь подальше от них.
Мимо нас прошли три замерщицы, в руках несли измерительные шаблоны. Девчонки симпатичные, стройные, даже измазанная в мазутке х/б форма не портила их вид.
— Ну не зря ты меня сюда затащил, Волк, — Женя усмехнулся. — Какие тут ходят.
— Девушки из высшего общества, — с улыбкой напел Кирилл.
Добрались до комнатки, где сидели мастера. Компьютера с включенной АСУТ-Т ещё не было, само собой, зато стояло несколько телефонов. Тут же сидел диспетчер по ремонту, но его я не помнил, зато узнал зама по ремонту, сидящего во главе стола.
Коренастый и очень загорелый усатый мужик орал на слесаря:
— Да из-за тебя машина на межпоездной ремонт попала!
— Но я… — робко отвечал парень.
— Ты её отписал, что сделана, а она в депо вернулась!
Этот зам по ремонту — Кочергин Трофим Вальерьевич, я его хорошо помню. Хороший был мужик, и я действительно рад, что снова вижу его живым. Просто уже за последние дни привык видеть людей со своей молодости, и это уже не удивляло. Человек привыкает ко многому.
— У нас и так ни хрена не платят! — продолжал орать Кочергин. — Так ещё и ты свои керенки кидаешь! А мужики премию не получат!
— Извините, Трофим Валерьевич, — прогундосил парень. — Я не хотел…
Керенки — это старое выражение в депо, которое у нас было живо до сих пор. Означало плохо сделанную работу.
Знал я и того, на кого орут. Смех сдержал с трудом, потому что этот испуганный парень в грязной робе — Иванов Сергей Евгеньевич, будущий начальник депо. Это он тогда орал на парня в мой последний день прошлой жизни. Так уж устроено на железке — орут на тебя, пока ты молод, потом орёшь ты на более молодых.
Под робой у Кочергина тельняшка, он десантник, прошёл Афган. Обратил на нас внимание, но рявкнул в последний раз.
— Объяснительную мне! Живо!
Будущий начальник депо выскочил с красным от стыда лицом, а нынешний зам по ремонту развёл руками, глядя на диспетчера.
— Ну а что мне делать? Не выгонять же его, а то в бандиты пойдёт. Ну а вы чего? От Бори Волкова?
Это он про моего деда. Я кивнул и сел за скрипнувший деревянный стул.
— Да. Я Максим Волков, привёл парней устроить на лето.
— Мест мало, у меня там очередь за забором стоит, кто сюда хочет. Зачем мне вас брать?
Очереди не было, но да, на железку устроиться хотели многие, это одно из немногих мест в городе, где в последние годы зарплату платили и задерживали редко. Не все уже хотели в бандиты, особенно ближе к концу 90-х, когда стало понятно, чем это опасно.
— Спроси у них что-нибудь, — предложил усатый диспетчер. — Если знают, то возьми. Но попроще что-нибудь.
— Ну ладно, — зам по ремонту усмехнулся в усы. — Сколько колёс у тепловоза, хе?
Женя задумался, Кирилл приоткрыл рот и посмотрел в потолок, а я спокойно ответил:
— По шесть пар на секцию.
— Хм. Тогда спросим посложнее. Какие двигатели там стоят?
Наверняка, он хотел, чтобы я сказал дизельные, но я немного углубился в тему.
— У тех, что я видел в корпусе, 10Д100 и Д49, — сказал я.
— А как понять, где какой? — диспетчер задал каверзный вопрос.
— У сотки на крыше торчат две квадратные трубы выхлопного коллектора, а у сорок девятой одна, круглая.
Кочергин и диспетчер переглянулись.
— Хоть чему-то в институте учат, — сказал зам по ремонту.
— Нет, — я покачал головой. — Там учат другому. Философии, математике и географии. Хотя я слышал, в конце учёбы что-то такое будет, по железным дорогам.
— Хм, — Кочергин хмыкнул и положил на стол пачку красной балканки. — Тогда сложный вопрос. В чём разница между ТО-1, ТО-2 и ТО-3?
— ТО-1 делает локомотивная бригада, ТО-2 — на пункте техосмотра раз в три дня или по пробегу, для пассажиров чаще. ТО-3 делают в депо, это уже ремонт.
— Вот всё знаешь, — Кочергин закурил, следом закурили диспетчер и Женя. — Ну тогда самый сложный. Как затягивать цилиндровый комплект? В каком порядке?
— В три приёма, крест-накрест.
Вопросы, на которые посторонний человек не ответит, но они очень лёгкие для слесаря-ремонтника, кто проработал хотя бы пару месяцев. Могли быть задать, конечно, и сложные вопросы — замеры колёсных пар, провисание автосцепки, цепи запуска, параметры ВВК. Но это всё слишком специфичные знания.
— Слушай, Волков, — Кочергин выдохнул дым. — А зачем мне брать их, если всё знаешь ты, а не они?
— Ну если я это знаю, то могут выучить и они. Да и буду подсказывать, если надо.
— Хм, — он подтянул жестяную пепельницу. — А сам чего? У нас техосмотр открывается, возьму пока туда слесарем, а если и правда всё знаешь, месяца через три бригадиром станешь.
— Нет, — я покачал головой. — Во-первых, учусь, во-вторых, у меня своё дело. Но пока оно раскрутится, не хочу, чтобы парни сидели без дела. И если места есть, буду рад, если возьмёте, Трофим Валерьич. Кто-то же в отпуске сейчас наверняка, места есть.
Сказал честно, не хотел вихлять. Да и Кочергин сам всё видит, он в людях понимает и распознает, правду ли ему говорят. Он посмотрел на Кирилла.
— Придётся пов***ть, парень. Готов?
Кирилл закивал, прощаясь с беззаботным летним отдыхом. Но он работящий, пару месяцев продержится до начала учёбы и подзаработает ещё. Кочергин посмотрел на Женю.
— Тебя я помню, ты в Чечне был. В газете про тебя писали, сослуживца из горящей БМП вытащил.
— Чё-то такое было.
— Тебе там медаль обещали.
— Да хрен их знает, не было ничего, — Женя пожал плечами.
— А я в Афгане был, — он закурил новую. — Тут смотри у меня, чтобы всё спокойно. Мужики нормальные, хотя и есть те, кто по блатному на мир смотрит. Будешь пить, выгоню. За драку тоже.
— Пить не буду. А про драки — пусть сами ко мне не лезут, а я первым никого не бью.
— Замётано. Завтра в восемь утра, как штыки, в отделе кадров. Если ты, Волков, надумаешь, тоже.
Прошло неплохо и быстро. Мы зашли в деповскую столовую. На первое было суп с перловкой, на второе плоская котлета, а гарнир на выбор — пюре или рис. Но по опыту знал, что лучше брать рис, пюре часто бывает вчерашним или позавчерашним, есть невозможно. Кроме этого взяли целую тарелку пирожков с капустой и чай.
— Кирилл, ты в магазин сгоняй, — сказал я, подсолив немного суп. — Купи муки и мяса. Фарша накрутим, домашние пельмени уже и не помню, когда в последний раз ел. Только готовый фарш не покупай, там жир один и жилы.
— Ладно.
