— Чего весёлого он тебе сообщил, Виталий Семёныч?
— Так они это… — Справившись собой водила сглотнул смех и продолжил — Помнишь, как они вокруг нашей ямы сгрудились, я ещё тогда удивился?
— Ну, помню и что?
— Они тут клад ищут, который Колчак закопал.
— Чего—оо? — Недоумению моему не было предела — Золото в нашей траншее?!
При слове "золото", поляк напрягся и с интересом зыркунл в мою сторону глазами. В одно мгновение, я сообразил, как можно добиться своего, не прибегая к крайним мерам. С одной стороны, всё действительно выглядело логично: дыра в земле, непонятные мужики с оружием и явно не военные. Сделав серьёзное лицо, я повернулся к Варенухе и тихо со значением приказал:
— Переведи иностранцу, что они правильно догадались: мы живём в этих лесах и охраняем колчаковский клад от большевиков. Переводи.
Варенуха было прыснул в кулак но увидев мои бешеные глаза в совершеннейшем недоумении стал переводить. Лицо поляка просветлело, в глазах загорелся плохо скрываемый огонёк наживы. Быстро мотая головой в направлении аутпоста, пленный заговорил. Варенуха, всё ещё теряясь в догадках начал переводить:
— Про клад ему рассказал один из наших военнопленных, они сговорились, что за координаты этот вот — Варенуха ткнул пальцем в иностранца — вывезет его на местности показать, а потом отпустит. Но всё сорвалось, американцы забрали всех русских пленных в тот же день и куда-то угнали. Вот они с друзьями по окрестностям и шарят. Вдруг клад где-то недалеко зарыт. Как под землю машина ихняя провалилась, они даже обрадовались. Думали, может ход подземный….
После всего пережитого, всё услышанное звучало страшно. Мысли о том, что вот ходят по земле ещё и те кто хочет не только жить, а ещё и разбогатеть, банально не приходили в голову. Поборов очередной приступ раздражения, я спокойно кивнул водиле, чтобы перевёл мои слова:
— Семёныч, скажи кладоискателю, что если его всё ещё интересует золото, то я готов ему показать, где оно лежит. Но есть одна проблема: его и тех трёх четверых покойников скоро хватятся на базе. Спроси, хочет ли он делиться с ними?
Переставший уже что-либо понимать водила, одёрнул вставший дыбом на его внушительном брюхе разгрузочный жилет и перевёл сказанное нейтральным тоном, постоянно мешая русский мат и польские слова. Поляк как-то тревожно глянул на меня но тоже довольно долго что-то объяснял переводчику. Варенуха совсем уже серьёзным тоном начал пересказывать услышанное:
— Он тебе не верит. Говорит, что и тому русскому не поверил. Требует точно отвести его на место, тогда он про нас никому не расскажет.
— Передай, что это можно устроить — Я сделал озабоченное лицо и показал рукой на багажник джипа — Скажи, что вместе туда и пойдём, если он сомневается. Только скажи, что кое-что из оружия мы возьмём, но газ нам не нужен, пусть покажет какие гранаты с газом, а какие нормальные. Только предупреди: если вздумает шутить — привяжу его к дереву, а сам в костюме буду одну за другой в его сторону выстреливать.
Как ни странно, условие поляка не напрягло: золото уже считай что в кармане, мёртвому же деньги не нужны. Но думаю, что он держал в запасе какой—т козырь, на случай если мы его захотим убрать уже возле сундуков с сокровищами белого адмирала… что хотел выкинуть иностранец я так и не узнал, потому как он не колеблясь показал на пропущенный нами цинк серого цвета с трафаретным чёрного колера маркером "VX12С". Это было неожиданно просто, а мы в полумраке салона не обратили на него внимания. Ящик выглядел странно и на обычные "цинки" с патронами не был похож. Открывался он как обычный чемоданчик, выстрелы лежали утопленными в пористый прорезиненный материал вроде резины или латекса. Только колпачки того же что и ящик серого цвета, тускло сверкнули на солнце. Вынимать их я не стал, мало ли что и аккуратно закрыл "цинк". Кивнув Варенухе на пленника сказал:
— Переведи ему Семёныч, что я сейчас скажу, только старайся точно сказать, лады?
— Дак это как сумею — Водила недобро глянул на иностранца — Уж больно оно мне противно, можно я ему шею сверну, а?
— А это будет зависеть только от него — Это я сказал пристально глядя пленному в глаза — Если не врёт и гранаты газовые, значит его дружки в лагере передохнут и мы его поведём к золоту. Если нет, то ты Семёныч его и удушишь вот прямо тут. И пофигу тогда, что нас из миномёта или ещё чего накроют, ему тоже не жить. Так ему и переведи.
Варенуха совсем было открыл рот, но иностранец ан сносном русском сказал, чуть коверкая слова, но это даже было удобней:
— Нет необходимошчсть убивать, я не обманываю. Это есть газовы гранаты, я не вру, пан офицер.
— Я же говорил, что есть на свете универсальный язык — Отодвинув в сторону оторопевшего Варенуху, я присел напротив иностранца и подмигнул — Сиди тихо, пока мы не закончим дела, с тобой останется мой ординарец. Проверим твои слова и вернёмся, а там и до золота очередь дойдёт. Понял меня?
— Так есть, пан офицер! — Поляк как-то внутренне подобрался, в глазах больше не было тревоги — Но….
Встав, я взял кляп с капота машины и снова втолкнул его в рот поляку, одновременно обращаясь к артельщикам:
— Потом поговорим, дела не ждут. Виталий Семёныч, ты останешься с пленным, если через полтора часа не вернёмся, облей эту гниду бензином и подожги. Потом жди ещё час и если снова не появимся — уходи на восток. Вдоль дорог не ходи, старайся лесами, так надёжней. Михась, мы с тобой идём к базе, бери балахоны и пару гранатомётов на шею. Я оставшиеся два возьму и ящик с газом. Пошли, пошли, бегом!..
…Оставив водилу присматривать за пленным, мы с приятелем нагруженные словно пара вьючных мулов ринулись к опушке леса, где я загодя наметил место для обстрела. Сложностей было две: подобраться к аутпосту на гарантированно убойное расстояние было невозможно и из такого гранатомёта как этот, ни я ни мишка никогда не стреляли. Но ничего лучше на данный момент не придумывалось, всё что мы делали с первого и по сей день нашей одиссеи, на две трети была авантюра и на одну треть — везение. Мгновения не проходило, чтобы в голову не лезли мысли о том, что может пойти не так: гранаты могут оказаться фуфлом, одна из них даст течь и мы с Михасём просто врежем дуба. Да много ещё чего может быть. Но если рассуждать то вполне спокойно можно было остаться там, на поле рядом с Ильинским и ждать пока не придут те, кто уже рискнул и им выпал фарт — целая страна почти на блюдечке. Нет больше у нас права на сомнения и варианты, все сроки для гаданий типа "а что если", уже вышли и нужно действовать. Чем наглей тем удачливей всё сложится, а если нет… смерть храбреца бывает один раз, смертей труса — что воды в море. Всё это я крутил в голове пока мы свалив барахло на траву, лихорадочно но внимательно надевали балахоны на себя. Ремни и застёжки были из кевлара и пластика, а сама ткань очень прочной, в таком костюме можно было воевать и не особо бояться мелких осколков на излёте и даже открытого огня. Зрение сузилось до двух каплевидных окуляров противогаза, стало трудно дышать и все звуки вокруг приглушились но через специальные мембраны, можно было сносно друг друга слышать. Говорю же — удобная штука, хотя всё в мире относительно.
