Раскопать "Родину Конана-Варвара". Ещё в прошлом году в Европе пошла с оглушительным успехом серия книг "про Конана-Варвара". Отличалась эта серия от изначального варианта тем, что Григорий преднамеренно "слегка подправил текст". И подправил в сторону большей определённости расположения "Родины Конана". Теперь его Родина -- окрестности Уральских гор. Именно там, по новым описаниям находилась легендарная Гиперборея. И за поисками города под названием Аркаим, в Аркаимской пустоши, всю зиму, на деньги братьев Эсторских снаряжалась экспедиция.
Григорию стоило изрядных усилий убедить учёных сделать экспедицию в то место. И главным аргументом таки убедившим их, были деньги.
Григорий не просто щедро "отстегнул" на неё деньги, но и пообещал также профинансировать ещё одну в любое место им же, но на следующий год. Гордые учёные-археологи согласились, потратить год на "пустую блажь", чтобы следующий "употребить на более серьёзные мероприятия".
А пока -- эти самые "гордые учёные-археологи" собирались на рутинное заседание Комиссии.
Припарковав у обочины своё шумное транспортное средство, остаток пути до Зимнего дворца Григорий решил пройти пешком. Времени было много, и хотелось просто пройтись. Поездить ему за сегодня пришлось много, а вот ноги размять не мешало. Но тут случился небольшой казус.
Резко затормозив за какой-то бричкой он вызвал истерическую реакцию лошадей, впряжённых в неё.
Услышав сзади какой-то страшный визг, рык и хрюк они дёрнулись с места и чуть не понесли. Вознице стоило больших усилий их остановить. Да и пассажирам, по-видимому, досталось.
Раздался сначала забористый мат возницы, укрощавшего лошадей, а потом проклятья пассажиров, чуть не вывалившихся наружу от неожиданного толчка.
Заглушив двигатель и поставив транспорт на ручной тормоз, Григорий поспешил к бричке -- с извинениями. Но навстречу уже и так посыпались из брички разъярённые господа не бедной наружности.
Больше всех размахивал руками, зажатым в руках стеком и ругался некий господин в дорогой шубе.
- Господа! Прошу извинений! Техническое несовершенство моей мотобрички иногда приводит к казусам! - поспешил с извинениями Григорий, однако это не очень-то возымело действия.
К слову сказать, обладание именно мотобричкой, а не традиционным конным экипажем, в Питере в те времена, было показателем очень высокого статуса и богатства обладателя. И то, что из-за баранки вылез не некий неотёсанный мужик, а человек весьма опрятной и также не бедной наружности, как раз говорило, что вылез именно владелец сей мотобрички. Необычность конструкции лишь повышала в глазах окружающих "стоимость" обладателя. Так как указывала на исключительность заказа и более высокую цену.
Что из всего этого следовало? А следовало из всего этого, что перед Григорием возможно кто-то из крупной буржуазии Российской империи.
Однако, в данной ситуации то ли "бармалей", как его за внешность обозвал про себя Григорий, не обратил внимание на то, что Григорий явно одет значительно богаче, чем всякие прочие. Вероятно, сработал стереотип -- раз ехал один за рулём, значит кто-то из "подлых", извозчик. Поэтому "злой буржуин" обрушил ему на голову такой поток ругани, что полностью исчезло всякое желание разруливать конфликт миром.
Вылез, наконец, и извозчик того самого "злого буржуина".
Детина под стать Григорию, но, как тут же он оценил, не из тех бойцов, что может представлять опасность. Силён, кулаки имеет. Почесать их, как видно, тоже не дурак. Но двигается не как боец.
Господа, сопровождающие "бармалея", тем более не производили впечатление бойцов -- салонные шаркуны в лучшем случае. А так -- конторские писаки.
К тому же раздражение и злость, копившаяся всё это время пребывания в этом мире и в этом времени, вдруг перешло какой-то порог. Реально захотелось разбить харю одному из этих богатеев. Тем более, что не раз был свидетелем того, как часто подло и гнусно эти сволочи поступают с теми, кто ниже их по социальной лестнице.
Это отношение "к подлому люду" сквозило во всём. И то, как практически мгновенно воздвигаются невидимые сословные перегородки если сталкиваются люди разных происхождений. И то, как вела себя "золотая молодёжь" с теми, кто считался ниже их. До этой мерзости и гнуси, что царила среди вот этих "богатеев", ещё не докатилась "знать" и та же самая "золотая молодёжь" в его время и в его мире. Но к этому шло. Хоть и было тем, новеньким "барам" до вот этих, начала двадцатого столетия, очень далеко.
Не было здесь той патриархальщины, про которую трындели разные "нахалковы". Было презрение. И омерзение. К низшим сословиям.
Которое, даже если не касалось никак самих братьев, их очень задевало. Приходилось прятать это отношение подальше, чтобы "соответствовать". Но злость копилась.
Григорий сморщился и совершенно иными глазами посмотрел на ругающихся хоть и сознавал себя виноватым в случившемся. Сделав выводы и решив для себя много чего, он уже другим шагом и с совершенно иным выражением лица шагнул навстречу лезущим на него.
Он впервые осознал, что всё больше относится вот к этим "буржуям", как к иному биологическому виду. Как к зверям.
Да, среди них были и достойные люди. Кто не допускал такого отношения к "всяким прочим". Но вот эти, беснующиеся представители, для Григория уже давно и неосознанно не были людьми.
Он вспомнил случай, описанный в газетах. Описанный как смешной.
В заметках рассказывалось о неких студентах, подвыпивших, и нарвавшихся на полицейского. Но, на беду полицейского, он имел "подлое" происхождение, а они - "высокородные". Вот и получилось, что эти уроды, сначала избили полицейского, а после катали и гоняли его пинками по всей улице. И, что самое поганое, эта выходка сошла им с рук. Потому, что они были по происхождению выше. Для них закон не был писан(4).
- Господа! - очень холодно бросил Григорий в лицо беснующемуся богатею и его "свите". - Вы не заметили, что перед вами извинились?
Тон был настолько ледяным, и выражение лица Григория было настолько жёстким, что несколько отрезвило "бармалея". Да и заметил, как его же возница, вдруг резко подался назад ломая шапку. Пред своими он такого не делал. Видно кого-то узнал в этом гладко выбритом господине.
"Буржуин" резко сдал назад. Из его лексикона тут же пропали "богатства русского языка". Набить морду Григорию он уже не помышлял. А если и помышлял, то в него закрались некоторые сомнения насчёт того, кто перед ним. Уж то, что не извозчик уже ясно. Жаль, что его личный "водитель кобылы", стоял изрядно далеко и донести до хозяина свои открытия, никак не мог. А сказать вслух, остановить барина, боялся.
Перемена была знаменательная.
Вот так всегда -- как только кто-то видит "статус", начинаются "танцы". Если ты без статуса -- и убить могут. А если наоборот - с очень высоким, - так и простить могут не просто прегрешение, но и откровенное преступление.
Предвкушая представление, у обочины дороги, на тротуаре, потихоньку собиралась толпа. И, что заметно, все ждали, когда же вот этому одному, тот "барин со свитой" морды бить будут. И когда обозначилась "разрядка" на их лицах проявилось такое разочарование, что Григорию очень сильно захотелось подраться. Уже вот с этими "наблюдателями".
Наверное, с толку сбивало ещё то, во что был одет Григорий. А одет он был не так, как одеваются здешние богатеи. Как он же и говорил братцу: "В их прикиде драться неудобно". Поэтому его куртки и близко не походили на дорогущие шубы знати, или добротные пальто "среднего класса". Впрочем не очень то его "наряды" походили и на одежду низших. Ведь сразу, что бросалось в глаза всем -- это его "берцы". По здешним меркам обувь из дорогих. Однако всё остальное, как уже было сказано -- дороговизной не сверкало.
Больше смахивало на что-то кавалерийски-прогулочное, неопределённого статуса.
Но, по-видимому, они там в той бричке, из-за рывка лошадей, очень хорошо навернулись, так что злость требовала выхода. А раз так, то хотя бы выпустить пар через ругань, сей господин, по его мнению просто был обязан.
Потому и понёс дикую ахинею, насчёт того, что "вот, поставил эту свою мотобричку не там где надо".
Григорий, поняв, что драки не будет (по крайней мере прям сразу), решил тоже отгавкаться и самому сбросить раздражение, копившееся долгое время.
- А разве это ваша территория? Ваша улица, ваша обочина, ваш дом... этот? - Григорий красноречиво большим пальцем руки показал на банальную кондитерскую лавку.
- А мне плевать, что не моё! - рявкнул шубообладатель. - И что дорога общая! Вот хочу здесь становлюсь! И если меня решили подвинуть...
- Да никто вас не собирался никуда "подвигать"! Успокойтесь, господин "не знаю как вас там"...
