– Что также является отличным прикрытием. Но вопрос, зачем красть у самих себя, остается. Если «Иммари» финансирует клинику и управляет ею, зачем нужно посылать собственных людей красть этих детей? Может, у исследовательницы сердце в пятки ушло из-за оружия, которое они создают? – предположил Дэвид.
– Не исключено.
– Располагает ли источник в джакартской полиции полномочиями, чтобы отпустить доктора?
– Нет, очевидно, он сидит на тотемном столбе низковато.
– У нас есть досье на шефа?
– Минуточку, – Джош провел поиск по базе данных «Часовой башни», и как только данные на шефа появились, откинулся на спинку стула. – Ага, есть досье… Ничего себе!
– Зашли его мне в мобильный командный пункт. Ты прошерстил уже все местные данные?
– Ага, на поверхность всплыло только это. Но есть и кое-что еще. – Джош терзался сомнениями, упоминать ли об этом, но, как и в видео похищения, в этом ощущался какой-то подвох. – Ни одна другая ячейка не доложила о нападении, и Централь не публиковала никаких коммюнике. В новостях тоже ничего – ни слова с момента боестолкновений в Карачи, Кейптауне и Мар-дель-Плате. Все ячейки спокойны, передают обычные рапорты как ни в чем не бывало.
– Предположения? – осведомился Дэвид.
– Две возможности: либо они чего-то выжидают – скажем, нашего следующего хода, либо…
– Остальные ячейки пали без боя.
– Ага. Может статься, мы последняя крупная ячейка, – подтвердил Джош.
– Давай-ка ты поработай над шифром – и как можно быстрее.
Научно-исследовательский комплекс корпорации «Иммари»Окрестности Буранга, КитайТибетский автономный район
Перед началом видеоконференции доктор Шэнь Чанг попытался избавиться от напряжения.
Когда собеседник появился на экране, Чанг, сглотнув ком в горле, проговорил:
– Руководитель проекта приказал мне связаться с вами, доктор Грей. Мы следовали протоколу и предписанным исследованиям до буквы… Я не знаю, что…
– Ничуть не сомневаюсь, доктор Чанг. Но результат весьма удивителен. Почему выжили дети, а взрослые нет?
– Мы пока не знаем. Мы провели тесты на детях. Они демонстрируют устойчивую активацию гена Атлантиды.
– Возможно, терапия на взрослых не работает?
– Да, возможно. Терапия осуществляется ретровирусом, внедряющим ген в генетической код субъекта. Это незначительное генетическое изменение, но оно обладает каскадным эффектом на эпигенетическом уровне, включая и выключая ряды других, уже имеющихся генов носителя. Никаких физиологических последствий – во всяком случае, поддающихся обнаружению, – но наблюдаются обширные изменения в мозге. Ген по сути перезаписывает мозг субъекта. Нейропластичность, способность мозга перестраиваться или адаптироваться, с возрастом снижается – именно поэтому в зрелом возрасте трудно научиться чему-то новому. Мы исследовали идею, что взрослые не реагируют на терапию, потому что активация гена не может запустить изменения в мозгу – на самом деле вирус генетической терапии пытается перекоммутировать мозг, но его «печатные платы» уже запаяны крепко-накрепко. Вскоре по окончании детского возраста.
– Быть может, у взрослых субъектов не было предковых генов, запускающих изменения в мозге?
– Нет, все взрослые субъекты каскадными генами обладали. Как вам известно, мы знаем об этих генах уже в течение некоторого времени, и в своем рекрутинговом учреждении в Китае проверяли каждого субъекта. Взрослые должны были пережить тест.
– Быть может, эта терапия работает только на мозгах, страдающих аутизмом?
Эту возможность Чанг не рассматривал. Доктор Грей – биолог-эволюционист, проявляющий интерес к палеобиологии, и он начальник начальника Чанга, оседлавший вершину пищевой пирамиды «Иммари». Чанг не предполагал, что этот разговор будет фокусироваться на науке, ожидая от этого супербосса разноса за провал, и с радостью ухватился за возможность поговорить о гипотезе Грея.
– Да, это определенно возможно. Аутизм по существу является нарушением мозговых связей, особенно в областях, управляющих общением и взаимопониманием. Затронуты и другие области. Некоторые из пораженных им индивидуумов имеют мощный интеллект и особые способности; другие находятся на совершенно противоположном конце спектра – даже не в состоянии самостоятельно выжить. На самом деле аутизм – всеохватная категория, включающая в себя разнообразнейшие нарушения мозговых связей. Нам надо это рассмотреть, и потребуется какое-то время. Вероятно, понадобятся новые подопытные.
– Времени у нас нет, но добыть еще детей мы, пожалуй, сумеем. Хотя эти субъекты – единственные из известных нам с активированным геном Атлантиды. Предоставьте позаботиться об этом мне. Есть еще что-нибудь, чего вы не сказали? Какие-нибудь другие гипотезы? На данном этапе плохих идей нет, доктор Чанг.
У Чанга другая идея имелась, хотя озвучивать ее перед остальной командой он не стал.
– Я лично не уверен, что взрослые и дети прошли одну и ту же терапию.
– Проблемы с воспроизведением методики доктора Уорнер?
– Нет. Как я сказал, мы следовали ее протоколу буквально, на этом я настаиваю. Я вот все думаю, может, доктор Уорнер… подвергла этих детей воздействию чего-то другого, чего-то, не попавшего в ее официальные записи или протокол испытаний.
Грей явно призадумался над идеей Чанга.
– Очень интересно.
– Нельзя ли переговорить с доктором Уорнер?
– Не уверен… давайте я свяжусь с вами по этому поводу позже. Высказывал ли эту озабоченность кто-либо еще из членов команды?
– Насколько мне известно, нет.
– Я бы хотел, чтобы покамест вы придержали свои подозрения по поводу доктора Уорнер при себе и с любыми новостями связывались непосредственно со мной. Надо придержать это под спудом. Я уведомлю руководителя проекта, что вы работаете непосредственно со мной. Он будет поддерживать ваши действия, не задавая лишних вопросов.
– Понимаю, – кивнул доктор Чанг, хотя на самом деле ничего не понял. Этот разговор породил целый ряд вопросов, и теперь он был уверен лишь в одном: они применили неправильную терапию.
Следственный изолятор полиции Западной ДжакартыДжакарта, Индонезия
Шеф Куснади хотел было наведаться в комнату для допросов, когда путь ему преградил какой-то человек – то ли американец, то ли европеец, определенно какой-то военный. Уж такая конституция… и взгляд.
– Вы кто будете? – спросил его Куснади.
– Это неважно. Я приехал забрать доктора Катерину Уорнер.
– Ах, забавный человек! Скажите мне, кто вы, пока я не бросил вас в камеру.
Тот вручил ему плотный конверт, бросив:
– Гляньте. Вряд ли вы тут увидите что-нибудь новое для себя.
Вскрыв конверт, шеф полиции посмотрел первые несколько снимков. И не мог поверить собственным глазам. Как?! Как они?..
– Если вы не выпустите ее сию же минуту, то увидите это далеко не в последний раз.
– Я хочу оригиналы.
– А что, разве это похоже на переговоры? Выпускайте ее на свободу, или моя организация выпустит на свободу содержимое этого конверта.
Взгляд Куснади потупился, потом метнулся из стороны в сторону, как у загнанного в угол зверя, решающего, куда бежать.
– И просто на случай, если вы подумываете, не швырнуть ли меня за решетку, то если я не позвоню своим людям через три минуты, они выпустят это досье по-любому. Теперь вы работаете на меня. Хотите вы быть шефом полиции или нет?
Куснади задумался. Окинул взглядом департамент. Кто мог такое сделать?
– Время вышло, – пришелец повернулся, чтобы уйти.
– Подождите! – Шеф полиции открыл дверь комнаты для допросов и жестом пригласил женщину выйти. – Этот человек вас отведет.
Женщина замешкалась на пороге, бросив взгляд на Куснади, прежде чем оглядеть военного с головы до ног.
– Все в порядке, вас берет этот человек.
Обхватив ее за талию, тот сказал:
– Следуйте за мной, доктор Уорнер. Мы уходим отсюда.
Куснади оставалось лишь смотреть, как они выходят из участка.
За стенами полицейского участка Кейт остановилась, обернувшись к своему спасителю. Одет в черный бронежилет и смутно походит на человека, похитившего ее детей. Равно как его люди – теперь она их заметила – целых пятеро, стоят перед большим черным пикапом, вроде курьерского пикапа-переростка, и черным же внедорожником с тонированными стеклами.
– Кто вы? Я хочу знать…
– Подождите секундочку, – остановил он ее.
Подойдя к следователю-недомерку, обвинявшему Кейт в покупке детей, военный отдал ему папку и сказал:
– Я слыхал, вас ждет повышение.
– Я только делаю, что велено, – пожав плечами, робко отозвался тот.
– Ваш оперативный сотрудник резидентуры говорит, что вы надежный источник. Если вы достаточно умны, чтобы сообразить, как поступить с этим, может быть, из вас получится шеф полиции получше прежнего.
