занесло. Даже год не мой… Но вешать нос не собирался. Прорвемся. Не дурнее паровоза. Если уж в Чеченскую выжил и девяностые в детдоме провел, то что мне вьетнамская война? Очередное приключение?
Вертел я эти приключения. Сюда я не просился… Как такое вообще возможно? Даже времени поразмыслить над этим не было. Шутка мироздания, мать его? Не просто же так сюда попал? Если звезды зажигают, значит, — это кому-нибудь нужно…
Жил себе спокойно, все как у всех: гастрит, на ужин пельмени, в выходные пивко. Все просто и понятно. А здесь? Не знаешь, что будет через час. А на завтрашний день, вообще надежды нет. И планы на жизнь незамысловаты — просто не сдохнуть…
Джунгли чуть стиснули реку, русло сузилось, виляя, пробиралось под нависшими кронами. Ингода ветки задевали головы и плечи. Приходилось пригибаться. С моим ростом Гулливера приходилось особенно не сладко. Компактный Чунг и тут меня обставил. Ему достаточно было лишь пошире расставить кривые ножки и согнуть их немного в коленях. А я каждый раз тихо матерился и сгибался в три погибели, когда в очередной раз проплывали под нависшей зеленкой.
— Осторожно! — вдруг закричал Чунг и замахнулся на меня шестом.
Рефлекторно я успел поставить блок, но шест просвистел рядом с ухом и врезался в ветки, что нависли у меня над головой.
На мои плечи посыпался десант из сбитых листочков. В воду что-то плюхнулось потяжелее чем листик, не успел разглядеть.
— Ты что творишь, мать твою! — прикрикнул я на Чунга. — Чуть по голове мне не заехал! Напугал, скотина такая!
— Змея укусит плохо будет. Судороги, смерть… — невозмутимо проговорил вьетнамец.
— Какая нахер змея на плоту?
— Не на плоту, а на дереве.
Чунг ткнул шестом куда-то в бок. Я оглянулся и похолодел. В воде извивалось мерзкое чешуйчатое тело с красными пятнышками на голове. Эта тварь висела на дереве, прямо надо мной. Если бы не Чунг, по-любому бы куснула. Не из пакости, так из страха. Напоролась бы моя бедная головушка на нее и все… От таких мыслей по спине побежали мурашки. Огромные такие, размером с жука.
— Ты это… — миролюбиво проговорил я. — Извини, если что… Не врубился я сразу, не понял почему меня оглоблей приложить хотел.
— Бывает, — кивнул Чунг. — Только смотри по сторонам чаще. Змеи на ветках сидеть могут. Там они птиц ловят.
— Тьфу ты! Что за страна такая?! — плюнул я. — Змеи по деревьям лазят!
Вечерело. Сумерки сгущались быстро. Будто куда-то торопились. Вымотался я — не сказать как. Пора нам становиться на ночлег…
Бабка покопалась в американском барахле, нашла коробку с крючками. Ловко наловила пару рыбин, чью видовую принадлежность я затруднился определить — чай тропики, не Волга-матушка. Мы обмазали водоплавающих глиной и запекли в углях. Объединение!
Только собрался придавить часиков пять до своей смены, как меня отозвал в сторону Ваня. ГРУшник уже начал потихоньку ходить, чудо-снадобье творило чудеса.
— Давай, колись, телись…
— Ты о чем?
— Сам знаешь о чем!
— Иди ты в жопу к кайману со своей политикой. Не буду я на ночь про это
— Будешь!
А ведь не отстанет!
— Ладно, спрашивай
— В каком году развалился СССР и почему?
— В 91-м. В 85-м кажется к власти придет пятнистый иуда — Горбачев.
— Не слышал про такого.
— Со Ставрополья. Первый секретарь. Перетянут его в Москву. Как же… Молодой, сука, инициативный. Говорит не по бумажке.
— И что?
— К этому времени в Союзе уже будет не все гладко. Бунты на окраинах, дефицит жратвы. Народ так подустал прилично от партократов. Плюс цены на жижу упадут — я вспомнил документальный фильм, что смотрел на Ютьюбе про развал СССР — Без дорогой нефти, да еще с заносом бабла всяким неграм и прочим ебучим арабам — бюджет пошел по пизде. А да, еще в Афган залезем неудачно — типа на военную операцию, быстро власть поменять. Останемся нам на 10 лет — бойня будет, будь здоров! Может еще и застанешь. Тебе сколько сейчас?
— Сорок
— О, погодок!
— Ладно, продолжай
— Не знаю, что еще рассказать. Ну заклятые враги постараются, да. Всяких агентов влияния продвинут во власть.
— Кто именно?! — Ваня жестко так посмотрел на меня — Имена, фамилии, явки!
— А я пасу?! Я тебе что, историк? Ваш Леня досидит до 84-го. Уже такой, еле живой мумией. После него будет парад катафалков — Андропов на год, помер. Еще на полгода или около того… как его, на Ч… Черненко! Тоже отмучился. И все, добро пожаловать, Михаил Сергеевич.
— Кто это?
— Да говорю тебе, Горбачев!
— Понял, понял — Иван задумался — И что дальше?
— Была ядерная авария в Чернобыле, потом сильное землетрясение в Армении. Ну и перенапряглась страна. Пошли брожения, парады суверенитетов. Республики мигом откололись. Прибалты и хохлы сбежали первыми. Остальные тоже. Дальше пошло поехало. Россия — угнетатель соседних народов, одно зло от нас… Повоевали и с чеченами, что хотели свалить — всем можно, а нам нельзя? — и с грузинами. Те, хотели себе обратно Абхазию и Южную Осетию. Когда я тут очутился — пошла война с Украиной.
— Пиздец!
— Ага. Полный.
***
С рассветом двинулись дальше. Не хотелось терять ни минуту. Чем дальше уйдем в сторону дружественного севера, тем больше шансов, что в наших задницах останется лишь одна дырка.
Утренняя дымка ползла по реке молочными клубами. Лес ожил и верещал разноголосьем пестрых птиц. Пара попугаев, сидя на каком-то “баобабе”, дралась так, что перья красные летели. Вроде одного вида птахи, а хвощутся как с коршуном. Вот так и вьетнамцы. Север и юг. Народ один, а колошматят друг друга почище попугаев. Самые страшные войны — они гражданские, между своими. Россия тоже через это прошла.
— Если все нормально будет, — поскреб изрядно отросшую щетину с проседью Иван, разглядывая карту. — То через пару дней будем на территории партизан. Найдем отряд, думаю, они нам помогут до своих добраться.
— Свои это хорошо, — я придвинулся к Ивану и понизил голос, чтобы никто нас не слышал. — Но ты же помнишь, что я не совсем свой. Боюсь свои меня первым к стенке
