девочку, еле живую.
Что было дальше, Валерий помнил плохо. Его схватили, потом долго куда-то тащили, а все остальное погрузилось в полное беспамятство. Возможно, появившийся резкий провал в памяти результат отчаяния. Или это просто шок?
32
Алина очнулась на следующий день. Она разлепила слипшиеся от гноя глаза и увидела вошедшую в палату медсестру. Лиза катила перед собой тележку с медикаментами и бинтами. Остановившись, надела перчатки и, подойдя к девочке, принялась мазать ее ожоги и открытые язвы спиртом.
Алина поморщилась. Ей хотелось плакать и позвать маму, но она сдержалась, отведя взгляд пронзительных синих глаз в сторону.
Лиза тем временем закончила смазывать девочку спиртом и, взяв бинты с каталки, принялась перебинтовывать ей руки и ноги. Лицо девушки скрывала марлевая повязка – в палате окна отсутствовали, вентиляторы стояли выключенными (экономия!), и от невыносимой вони можно было спастись, не заходя в комнату.
– А где мой папа?
Лиза бросила взгляд на девочку и промолчала.
– Я хочу к маме и папе!
Медсестра, закончив перебинтовывать малышку, сняла перчатки и бросила их на каталку:
– Отдыхай. Позже тебе поставят новый укол.
И Лиза поспешила выйти из палаты, прикрыв за собой дверь.
33
Прошел еще месяц.
Алина просыпалась через каждые два часа. Нестерпимая боль пронзала ее хрупкое тело, мешая спокойно спать. Ожоги полыхали адским огнем, язвы зудились – их хотелось расчесать до самых костей, только чтобы прервать эти мучения. Иногда девочку выворачивало. Она не могла больше нормально воспринимать еду и ходила под себя, не в силах встать с постели.
– Папа! Где папа? Я хочу к папе! – кричала Алина, мечась в своей постели. – Мама, забери меня отсюда!
– Сколько мы еще будем ее мучить? – Лиза повернулась к Долгожителю – тот стоял возле палаты со спрятанными руками в карманы пиджака и поджал губы, вперившись взглядом в мечущуюся девочку. – Боже, о, мой господин, у тебя ничего не получится! – девушка молитвенно сложила руки. – Ну почему ты меня не слушаешь? Неужели я перестала для тебя что-то значить, а, господин?
Долгожитель повернулся к девушке. И, не произнеся ни слова, поцеловал ее в губы.
– Не волнуйся, скоро все закончится. Я это чувствую, – произнес он. – А чтобы ты не страдала, душа моя, – мужчина взял любовницу за руку, – я предлагаю заняться более приятными вещами, чем лицезрение чужих страданий.
Лиза грустно улыбнулась. Бросила на сожителя преисполненный любовью взгляд и позволила себя увести.
34
Пространство наполнилось белесым туманом, окутывающим словно пуховая перина. В этом месте не было ничего. Пустота не давила всей своей тяжестью, а наоборот будто утешала, даря покой и умиротворение.
Алине не хотелось возвращаться обратно на землю, где девочку поджидали боль и новые издевательства человека, похитившего ее и мучающего на протяжении года. Иногда ей казалось, что прошло от силы лет десять, и время не залечивало ее раны, а наоборот продлевала нечеловеческие страдания.
– Она могла бы стать самим богом, – этот до боли знакомый голос звучал откуда-то со стороны, разрывая окружающий девочку белесый туман, – но она такая же слабачка, как и все эти мерзкие гнилые людишки!..
Ты же хочешь ему отомстить, верно?
И снова голос. На этот раз незнакомый женский голос. Одновременно мягкий и успокаивающий, убаюкивающий, словно мать укачивала на своих руках плачущего грудного ребенка. В этом усыпляющем тоне раздавались оттенки девочкиного голоса, такого юного и хрупкого, но слова из ее уст вырывались взрослые и четкие.
Алина видела себя со стороны. На ней не осталось ни шрамов, ни ссадин, ни ожогов, разрывающие нежную кожу на куски и выпускающие невыносимый запах. Даже во сне эта вонь врывалась в сознание, не давая насладиться минутами покоя. Она все та же маленькая невинная девочка с длинными, цвета воронова крыла, волосами и пронзительным взглядом синих глаз. На ней была одежда. Школьная форма – волнистая темная юбка, белоснежная блузка, белые гольфы и лакированные туфельки, блестящие, словно начищенные. На голове роскошный бант.
Она летела высоко над городом. Под ногами мелькали высокие бетонные здания, панельные дома с огромными буквами на крышах. И колесо обозрения. Ей хотелось опуститься на землю, сесть в тяжелую металлическую кабинку и снова устремиться ввысь. Но что-то незнакомое вдали звало ее к себе. Приглядевшись, Алина заметила высокую вентиляционную трубу, из которой ничего не вытекало, и странное сооружение под ней, похожее на коробку, но очень больших размеров.
Это твой новый дом. Скоро вся планета вздрогнет от неизмеримой мощности твоих сил. Он скоро узнает, что такое настоящая боль!
Алина проснулась в поту. Каждую ночь ей снился один и тот же кошмар – она, абсолютно другая, без тени эмоций, город под ногами и то странное сооружение, похожее на огромную бетонную коробку. Боль, которая отступила на время, вновь пронзила ее тело, и девочка принялась метаться в постели. Руки и ноги были заранее привязаны детскими колготками. Ей стало страшно. Алина начала плакать.
35
По венам растекалась взявшаяся из ниоткуда нега, заставляя боль, режущую тело заживо, отступить на мгновение, уступая место наслаждению. Приоткрыв веки, девочка увидела склонившуюся над ней медсестру со шприцом в руке. Лиза отошла от кровати и всмотрелась в лицо маленькой пациентки. Та с огромным облегчением выдохнула и наконец-то успокоилась. Лизавета снова приблизилась к малышке и, взяв бинты с каталки, принялась перебинтовывать ей руки и ноги.
– Когда меня отпустят домой?
Лиза отвлеклась, посмотрела Алине прямо в лицо и ничего не ответила.
– Я все еще болею, да?
Медсестра лишь раздраженно выкрикнула:
– Я ничего не знаю!..
И, закончив перебинтовывать девочку, бросила перчатки на каталку и быстрым шагом покинула палату.
– Я вколола ей морфий, как ты и просил, – сказала девушка Долгожителю, который дожидался ее по ту сторону комнаты. Лиза с трудом сдерживала раздражение. – Скажи мне, пожалуйста, сколько мы еще будем ее мучить? Когда это закончится, скажи?! – выкрикнула она, под конец не сдержавшись.
– Столько, сколько нужно, – последовал сухой ответ.
– Отлично! Тогда я не хочу в этом участвовать! – медсестра развернулась и хотела убежать, но мужчина схватил ее за локоть. – Отпусти! Мне надоели твои закулисные игры в справедливость! Мама была права, мне не стоило с тобой встречаться!..
Раздался резкий звук пощечины.
Лиза едва сдерживала рвущиеся наружу рыдания.
На ее бледном лице зияла красная отметина от руки.
– Прекрати истерику! Мы
