— ещё девять: три СУ-152, две ИСУ-152 и четыре ИСУ-122. Остальные — ремонтировать. Условно боеготовые — это те, которые пройдут километров сто-сто пятьдесят, не больше.
— Отлично! Просто отлично. Демонтируй это чёртово радиоуправление, меняй триплексы, подваривай и подкручивай всё, что требуется, но матчасть хотя бы для одного отдельного танково-самоходного батальона завтра к полудню должна быть в порядке. А дальше уже решим.
— Товарищ полковник, матчасть это хорошо. А людей на экипажи где брать?
— Это не наша с тобой забота, капитан. Для решения таких задач специально существуют люди со звёздами, крупнее моих и твоих.
— Да я к тому, товарищ полковник, что я ведь сам боевой командир…
— Думаешь, я всю жизнь на полигоне просидел? Придёт и наш черёд воевать. А сейчас главное — как можно больше техники в порядок привести. Разной техники. И пушек с пулемётами, что мы на линии обороны условного противника натыкали, и даже вертолётов, что хотели использовать, как мишени. Они же, эти Ми-2, совершенно исправные, своим ходом на платформы опускались.
Видел я такое. Четыре сваи, вбитые в песок, а на них помост-платформа. Прилетает вертолёт, садится на неё, пилот прощается с машиной, и вот она, реальная боевая единица «условного противника», по которой кто-нибудь должен был шмальнуть из гранатомёта или зенитной установки. Солдатское радио утверждает, что в «вертушки» специально заливали полные баки керосина, чтобы пылали эффектнее.
Вот удивления было у лётчиков тех самолётиков, что пролетали над полигоном несколько раз. Невиданная ими боевая техника, траншеи, укрепления. Но поскольку ни один из этих раритетов не проявил никаких враждебных намерений, значит, нашему командованию уже удалось связаться с командованием или даже высшим руководством СССР. Наше зенитчики ведь тоже ни разу не открывали огня по этим гостям. Значит, есть взаимопонимание. А если получен приказ восстанавливать старую технику и гнать её куда-то на запад, то договорились о совместной деятельности по отражению гитлеровцев.
Задачу начальник полигона поставил очень масштабную. И хотя он разрешил использовать сотрудников полигона в должности «возьми, подай, сходи, принеси», мне стало сразу ясно, что до вечера мы с ней не управимся. Поэтому организовал двусменную работу. Благо, дизель-генератор запустили, и теперь стало возможным подключить освещение ремонтной площадки.
Электричество — это не только освещение. Это ещё и сварка, первый помощник ремонтника бронетехники. И, конечно же, питание металлорежущих станков.
Но, хорошенько подумав, я всё-таки решил не заморачиваться поиском деталей на устаревшую технику. Их может просто не существовать в природе. Вернее, в это время. Поэтому, ещё раз пробежав по машинам, которые перегнали с «линии обороны», сверился со своими записями и пометил мелом те, что станут «жертвами каннибализма». А попросту — донорами запчастей для тех собратьев, которых ещё можно восстановить до состояния хотя бы условно-боеготовых.
Фронт ведь по линии государственной границы всё равно не удержать. Слишком уж мало нас сюда из 1981 года попало, слишком мало у нас ресурсов, чтобы одним махом сломать хребет фашистским армадам, скопившимся у границ Советского Союза. Значит, тем самоходкам и танкам, которые мы со временем подшаманим, придётся воевать где-нибудь поблизости. Куда они сумеют доковылять своим ходом.
Поскольку удалось вздремнуть часа три, ночную смену возглавлю сам. Через полчаса. А пока лежу, вспоминаю события этого первого дня в 1941 году.
Всё, пора подниматься. Через полчаса надо быть на ремплощадке.
20 июня 1941 г., 12:50. Один из гарнизонов вблизи Дретуньского полигона
Ил-18 появился в небе близ Витебска в сопровождении пары Миг-3, ради которых турбовинтовому лайнеру всю дорогу от Москвы пришлось держать скорость около 500 километров в час. Истребители, лишь дождавшись, пока правительственный борт закончит рулёжку, один за другим сели на бетонку. Вызвав настоящий ажиотаж у пилотов из 1981 года, ведь это были первые самолёты сорокалетней давности, приземлившиеся в Журжево.
«Восемнадцатый» оказался просто набит военными в форме РККА, среди которых белой вороной выделялся генерал армии Ивашутин. Но для маршала Огаркова ни состав прилетевших, ни отсутствие среди них Устинова не было новостью: прямую радиосвязь с Москвой удалось установить ещё вчера, и его предупредили, что Дмитрий Фёдорович остаётся в столице.
Решение совершенно обоснованное и правильное. Министр обороны СССР никогда не претендовал на лавры великого военачальника, считая своим делом обеспечение армии передовым, наисовременнейшим оружием. Кроме того, он в мельчайших подробностях знал, что нужно будет делать в масштабах всей страны, начиная с послезавтра. А что делать в рамках Западного особого военного округа уже сегодня, знали Огарков и Ивашутин. Первый как штабист, а второй — как сотрудник спецслужб.
— Поверьте, Георгий Константинович, я не претендую на вашу должность, — добавил маршал, пожав руку Жукову, пристально смотрящему ему в глаза.
— Зная, что вы до вчерашнего дня были начальником Генерального Штаба, хочу вас успокоить: делить нам с вами нечего. С сегодняшнего дня у нас эту должность занимает товарищ Шапошников, а я назначен командующим Западным особым военным округом.
— Я считаю, что это мудрое решение, — удовлетворённо кивнул Николай Васильевич. — Значит, повоюем! Хотя за оставшиеся полтора дня очень сложно исправить то, что успел наворотить Павлов с присными.
— Что у вас случилось с этим немецким самолётом? Мы уже готовились к вылету, когда сообщили.
— Похоже, немцев очень заинтересовал вчерашний резко возросший радиообмен в районе Дретуньского полигона, и они направили сюда один из самолётов разведгруппы Ровеля. Его засёк наш радиолокатор ещё при пересечении государственной границы. Отправленный на перехват истребитель Миг-21 на подлёте к полигону сбил нарушителя, оказавшегося разведывательным вариантом дальнего бомбардировщика Ю-88. Уцелевшие члены экипажа разведчика захвачены и сейчас допрашиваются.
Ю-88
— Я хотел бы увидеть ваши самолёты, — пожелал пятизвёздный генерал. — Да и вообще с вашей боевой техникой: мне нужно знать, какими возможностями вы располагаете.
— Только хочу предупредить, Георгий Константинович, на этом аэродроме не все типы самолётов, которыми мы располагаем. Здесь только военно-транспортные Ил-76, а также истребители Миг-21. На аэродроме в Мачулищах имеются дальние реактивные бомбардировщики Ту-22 и истребители Миг-23. Но, к сожалению, один из Ту-22 сгорел во время штурма аэродрома, предпринятого генералом Павловы, и были повреждены два бомбардировщика и два истребителя. Аэродром под Могилёвым перенёсся в это время лишь частично. Зато там сохранилось крупное хранилище авиационного керосина, доставку которого сюда и в Мачулищи нужно срочно организовать. А с вертолётами Ми-8 и Ми-24 вы познакомитесь во время следующего перелёта.
Трибуну, с которой планировалось смотреть заключительный парад учений, заполнили на несколько дней (и сорок лет) раньше, чем планировалось. И мимо неё потекли образцы техники из 1981 года. Сначала грузовики и тягачи с прицепной артиллерией, потом дело дошло до бронетехники, реактивных установок и ракетных систем.
— Средний танк Т-34–85. Начал производиться в 1944 году. Пушка
