— Завянут к воскресенью. Да и есть они у нас. В субботу в Кривича куплю.
Андрей кивнул. Он тоже знал фруктовый магазин Кривича в торговых рядах.
— Не дорого?
— Не дороже, чем здесь, — усмехнулся Эркин. — Я смотрел. Да и на дорогу тратиться не придётся.
— Резонно, — хмыкнул по-английски Андрей. — Знаешь, я с мебелью тоже решил с Сосняками не связываться, у нас куплю. Уж больно перевозка кусается, а вещи-то такие же.
— Конечно, — согласился Эркин.
Небо за окном из тёмно-синего стало уже почти чёрным, и снова пошёл снег. В автобусе завязывался общий неспешный разговор.
— Теперь надолго…
— Да, на Покров точно…
— На сухом снег прочно лежит…
— Сыплет и сыплет…
— Зима со снегом, лето с травой, а осень с урожаем…
— Теперь и морозца можно…
— Да уж, не вымерзнет…
— Не скажи, ещё и оттепель буцдет…
— Не, если на Покров по сухой земле легло, то примета верная…
Автобус вдруг остановился, и Семёнов обернулся в салон.
— Эй, Морозы, вон «Корабль» ваш.
Только тут Эркин и Андрей сообразили, что огни, подсвечивающие снеговую сетку — это окна «Беженского корабля».
— Ох, чёрт, верно!
Быстро, чтоб не задерживать автобус — остановка же не по расписанию, и, похоже, крюк от маршрута для них дали, они схватили свои мешки, сумки и свёртки и вывалились наружу.
— Спасибо, — успел крикнуть Эркин, скатываясь по ступенькам.
— Счастлив… — конец пожелания обрезала закрывающаяся дверь.
Автобум качнулся и уже через два метра исчез за густо падающим снегом.
— Это что, крюк для нас дали? — уточнил всё-таки Эркин, затянув капюшон и взваливая на плечи свой рюкзак.
— Семёнов — человек! — веско ответил Андрей. — Помочь?
— Своё не растеряй. Пошли.
Ветра почти не было, но снег такой густой, что стало трудно дышать, да им ещё вверх по склону, а тропку уже занесло. Оба уже сообразили, что их высадили с тыльной, подгородной стороны.
Эркин помнил, что склон здесь сухой и почти ровный, без ям и промоин, и потому пошёл напрямик. Андрей сначала пошёл рядом, но потом как-то оказался сзади, и Эркин слышал его напряжённое дыхание. А наверху, у дома, вдруг оказалось ветрено, но зато и под ногами уже твёрдый, разметённый ветром асфальт. Против ветра они обогнули башню и, когда ветер ударил им в спины, перевели дыхание.
— Слушай, а здесь метель.
— Угу, давай, Андрей, поздно уже.
Андрей понял недоговоренное: «Женя беспокоится», — и молча улыбнулся.
Войдя в подъезд и захлопнув за собой дверь, они долго стряхивали с вещей и себя снег, Андрею даже под капюшон набилось. И наконец, снова взвалив на плечи мешки и разобрав сумки и свёртки, пошли наверх.
На лестнице и в коридоре уже пусто? И погода не под прогулки, и время позднее, а всем завтра на работу. Придерживая мешок, Эркин полез за ключами, обтирая подошвы о коврик, но дверь тут же — словно Женя стояла за ней и ждала только этого звука — распахнулась.
— Наконец-то… входите, замёрзли? Сейчас чаю, горячего!
— Женя… — выдохнул Эркин, опускаясь в облако её волос, голоса и объятий, и тут же мягко, чтобы не обидеть, отстранился. — Женя, мы с мороза, осторожней.
— Раздевайтесь, сейчас чаю горячего…
— Горячего попить в самый раз, то, что надо, — согласился Андрей, стряхивая с куртки остатки растаявшего снега. — Алиска, иди сюда, я куртку об тебя вытру.
— Фигушки, — увернулась от него Алиса. — Эрик, а ты вкусненького привёз?
— Алиса, прекрати!
— Ну, мам…
— Да, Женя, вот, возьми, остальное на воскресенье.
— Давай, брат, в кладовку пока.
— Да, обсохнет и наверх уберём.
— Всё потом, вам надо согреться!
И когда они, уже умытые и в домашних шлёпанцах, сидели за столом, Андрей прикончил свою яичницу и получил добавку, а Эркин положил себе ещё картошки, только тогда Женя облегчённо перевела дыхание. Всё закончилось благополучно: автобус не застрял и не перевернулся, а то такая метель, даже страшно было, но всё кончилось, всё хорошо…
— Так как вы съездили?
— Отлично, Женя. С профессором я поговорил. Он сказал, что будет в субботу.
— Да, Женя, всё хорошо. Всего накупили. Я потом разберу.
— Хорошо. Андрюша…
— Я налью, не беспокойся.
Андрей налил себе ещё чашку чая и благодушно откинулся на спинку стула, заставив Алису насторожиться.
— Андрюша, а варенье?
— Спасибо, Женя, не надо. А то распарюсь сейчас, а мне ещё до «Холостяжника» добираться.
— Не заночуешь?
— Нет, брат, у меня всё зимнее там, — деловито объяснил Андрей и отхлебнул чаю. — А ведь зима-то настоящая уже.
— Да, — кивнула Женя. — Мы сегодня в Ряды ходили, и все говорят, что с Покрова зима настоящая, уже без оттепелей.
— Спорая зима нынче, — солидно подала голос Алиса. — За неделю встала.
— Во! — восхитился Андрей. — Голос старожила!
— Чего-о?! — растерялась Алиса.
— Того и этого самого, — весело ответил Андрей, вставая. — Всё, Женя, спасибо, напоила, накормила, теперь я, как на крылышках, долечу. До завтра, брат.
Встал и Эркин.
— Идём, разберём наскоро.
— Дело, брат, — согласился Андрей.
Женя, поняв, что им надо побыть вдвоём, удержала соскочившую было со стула Алису.
— Не мешай.
— Ну, мам, я Эрика целый день не видела.
— Нет, — твёрдо сказала Женя, и Алиса поняла, что спорить не только бесполезно, но и не безопасно.
В кладовке Эркин и Андрей быстро разобрали мешки, уложив бутылки, коробки и кое-какие свёртки на верхних, недоступных Алисе полках стеллажа.
— Это я с собой возьму.
— Хорошо.
— Стоп, Эркин, ты что, ушанку себе купил?
Эркин немного смущённо кивнул.
— А ну, покажись! — потребовал Андрей.
Ушанку Эркин покупал без него, и потому было вдвойне интересно.
— Сейчас. Так, ага, журнал свой возьми.
— Ага, спасибо.
Разобравшись с вещами, вышли в прихожую, и Андрей звонко позвал:
— Женя, иди, посмотри, с какой Эркин обновой.
Женя с Алисой выбежали в прихожую и начались ахи и восторги. Наконец, Андрей оделся и ушёл, Женя погнала Алису в ванную, а Эркин отправился на кухню наводить порядок к их вечерней «разговорной» чашке. Он дома, всё хорошо, всё спокойно, и если… да что бы там ни было, у него всё равно полный порядок.
На улице ветер и снег с новой силой ударили его в лицо. Андрей рассмеялся, затягивая потуже капюшон. На фиг! Теперь его ничем не испугаешь, не такое видали. Он сыт, согрелся и дошагает теперь к себе запросто. А в среду дозвонится до Фредди, и всё путём. Фредди тогда говорил, что им всегда передадут, так что в среду они оба на месте будут. А если в имение умотали… И тут же отбросил эту мысль: ну, незачем им там в это время сидеть, работы все кончены, так что наверняка оба в Колумбии. О других вариантах думать просто не хотелось. Он и не думал.
Ветер гулял только у «Беженского Корабля», дальше снег падал ровной частой сеткой. Андрей шёл быстро, с удовольствием проминая ребристыми подошвами сапог чуть поскрипывающий снег. Улицы пусты и были бы темны, если б не снег. Белое сияние снега окутывало его, и, может, от этого было так легко идти.
Дошёл он неожиданно быстро, одним духом взлетел по лестнице и открыл свою дверь. Ну, что? А и то! Он дома, понятно? Пришёл домой. И уже не спеша захлопнул и запер дверь, включил свет и стал раздеваться.
Куртка действительно оказалась непромокаемой, а вот джинсы… от куртки и до сапог насквозь. И Андрей решил начать с горячего душа. А чай и разборку вещей на потом.
В ванной он повесил на сушку джинсы, содрал и бросил в ящик для грязного бельё и шагнул в душевую загородку, тщательно задёрнул занавеси и пустил воду, блаженно охнув под тугой горячей струёй.
Мылся Андрей долго, даже не так мылся, как грелся под душем, горячей водой выгоняя набившийся внутрь холод. Всё-таки после той зимы, даже зим, холода он боялся. Простудиться легче простого, а потом к тебе всякая зараза липнуть начнёт, чихнуть не успеешь, как в доходягах окажешься.
Из душа он вышел красным и распаренным, долго, старательно растирался насухо полотенцем, вытирал, отфыркиваясь, сушил волосы уже другим полотенцем и наконец, ощутив себя согревшимся и сухим, надел халат и занялся делами. Разобрал сумку, достал и повесил на вешалку на завтра лётчицкую куртку и ушанку, поставил зимние сапоги. А эти… достать и вывернуть вкладыши — отпотели, пусть сохнут, — а сами сапоги набить газетой для этого же, шапочку… на сушку? Нет, пусть так сохнет, а завтра в кладовку уберёт, непромокаемую куртку туда же. А пока подстёжку отстегнём и развесим. Для проветривания.
Оглядев завешенную вещами прихожую, Андрей негромко рассмеялся. Шмотья у него теперь… ой-ё-ёй! А что? Всё нужное, всё по делу.
