Пользуясь содействием местных товарищей, скрытно высадившиеся с лодок в темноте разведчики вычистили на всём северном побережье наблюдательные посты, благодаря чему десант, подошедший к берегу в заливе Алькудия с первыми лучами солнца, застал гарнизон острова, пехотный итальянский полк, усиленный несколькими артбатареями и отрядами националистов, со спущенными штанами. Противодействия у воды не было оказано никакого, а потом в дело вступили полсотни Т-26М. Противоядия против них, за исключением единственной батареи 47-мм пушек М35, подбившей один танк, после чего расчёты были просто разогнаны пулемётным огнём, у противника не нашлось. За день бригада, блокируя заслонами отдельные очаги сопротивления на флангах, пересекла остров и вышла к столице, которую обороняли, непосредственно, националисты, вооружённые только лёгким оружием, и к аэродрому. Лезть в город и под огонь 75-мм зениток с ходу не стали, отложили до утра ради вдумчивой подготовки.
Ночью с Майорки начался исход. Торпедные катера замотались, задерживая самые разнообразные плавсредства, вплоть до одиночных шлюпок, забитые, в основном, стариками, женщинами и детьми семей националистов. Наутро республиканские, действительно республиканские, местные, парламентёры, выйдя с белым флагом, указали обороняющимся на безнадёжное положение и предложили сдаться, не забыв рассказать и о ночной рыбалке катерников и об их улове. К сожалению, получили категорический отказ в виде огня на поражение. Убить не убили, а вот раненые среди переговорщиков были. Поняв это, как готовность драться до последней крайности, Потийская бригада ответила на всю катушку, накрыв засветившиеся накануне позиции зенитчиков огнём 120-мм миномётов и полковых пушек, которые били до тех пор, пока на огневые противника не въехали танки. В это же время три батальона добровольцев, бывших до этого во втором эшелоне, набранных и вооружённых частью на Менорке, частью на континенте, в том числе в Аликанте, славном своей любовью ко всему итальянскому, пошли на штурм Пальмы. Комбриг, хорошо помня войну в Грузии и зная, что такое бой в городе, не хотел рисковать своими людьми. Конечно, вооружённых одними только винтовками Мосина и гранатами добровольцев он не на убой кинул, их поддерживали, вернее, вели, две танковых роты, гаубичная самоходная батарея и две батареи шестиствольных ЗСУ. Т-26М небольшими группами, в сопровождении пехоты и под прикрытием ЗСУ медленно и планомерно продвигались вдоль главных улиц, давя огнём сопротивление и давая добровольцам время на зачистку окрестностей. Натыкаясь на баррикады, вызывали самоходки, которые сносили препятствие несколькими выстрелами прямой наводкой, после чего шли дальше. К вечеру там было всё кончено.
Ещё два дня было потрачено на вылавливание отдельных групп мятежников и окончательную зачистку острова. Вообще, в этих боях итальянцы сполна подтвердили свою репутацию, заслуженную в Мировую войну, предпочитая, как только запахнет жареным, разбегаться или сдаваться. А поскольку бежать было некуда, то все они, рано или поздно оказались в плену. За всё время операции итальянцами не было предпринято ни единой контратаки, хотя иногда их командиры и выскакивали вперёд, пытаясь увлечь за собой свои подразделения, но солдаты просто за ними не шли. Такие казусы всегда заканчивались смертью или тяжёлым ранением смельчаков и поднятыми руками на итальянских позициях. Всего итальянский гарнизон потерял убитыми и ранеными едва пятнадцать процентов своей численности, чуть более трёхсот пятидесяти человек, остальные, включая всех старших командиров, попали в плен. Испанские националисты проявили больше стойкости и решительности, как оценили морпехи "на уровне грузин", но им сильно мешало отсутствие тяжёлого оружия и боеприпасов. Даже в городских боях обычные ручные гранаты, без которых в городе никуда, они применяли чрезвычайно редко.
Республиканцам четыре дня боёв за Майорку обошлись в две сотни убитых и раненых, в основном, в батальонах добровольцев, были потеряны восемь бомбардировщиков Р-5 (из них семь над аэродромом и ещё один самолёт был сбит пулемётным огнём при атаке огневых позиций тяжёлой гаубичной батареи), подбитый танк отремонтировали и ввели в строй. На острове было захвачено значительное количество оружия и боеприпасов, в том числе, и некоторые интересные вещицы, вроде лёгких 20-мм зенитных автоматов "Бреда", патроны к которым оснащались очень чувствительным взрывателем с самоликвидатором. Советским инженерам будет о чём поразмыслить. А лётчики-истребители 24-й, которым так и не довелось сразиться с врагом на своих И-18, с интересом облетали два уцелевших "Фиата" GR.32 и ещё пару можно было восстановить.
На пятый день Балеарской операции Кузнецов взял паузу, чтобы привести в порядок подчинённых и приготовиться к следующему броску. Одновременно, были пиняты некоторые административные меры. Комендантом Майорки "для всех" был назначен Алехандро Кальдерон, стажёр при командире второго добровольческого батальона старшем лейтенанте Синичкине. Не то что бы он продемонстрировал какие-то военные или организаторские таланты, просто он первый откликнулся на брошенный русскими призыв собраться и снести к чёртовой матери итальянский аэродром, не спрашивая при этом, где именно. Ещё недавно было у грузчика Алехандро всё как у всех — работа в порту с утра до вечера, жена, пятеро детей, мать с отцом, а потом вдруг в одну ночь всего этого не стало. Самого его посекло, контузило и вынесло взрывом через окно, а дом со всеми остальными обитателями сгорел. Добрые люди устроили в больницу за счёт муниципалитета и не говорили ему всего, пока не оклемался. А там уж и русские пришли.
Так что политическая платформа у команданте Кальдерона была предельно простая и ясная, к тому же подкреплённая внушительным для испанца габаритами и зверским, последствия контузии, выражением лица.
Поэтому, когда в тот же день на рейд Пальмы вновь пришёл "Фиуме", да не один, а в сопровождении всех трёх своих систершипов и дюжины эсминцев, разговор команданте с присланными адмиралом Гойраном парламентёрами не задался. Те потребовали, угрожая стереть с лица земли всё, до чего смогут дотянуться, немедленно освободить всех граждан Италии и вернуть принадлежащее им имущество, то бишь, оружие. В ответ команданте Кальдерон, не стесняясь в выражениях, напрочь отбросив "инструкции по дипломатии" советников, наоборот, используя опыт своей долгой работы в порту, объявил Пальму испанской военно-морской базой, а Балеарские острова — закрытой территорией и приказал убраться подобру-поздорову в течении двух часов. В противном случае он поднимет авиацию и, совместно с береговой артиллерией, перетопит их гнилые лоханки. А чтобы адмиралу Гойрану лучше думалось, он, ровно через час, устроит ему салют.
