– Подождите, – поднял руку президент, поняв, что эта странная женщина, красивее какой-нибудь Синди Кроуфорд с обложки рекламного проспекта, умнее Талейрана и разговорчивее Дизраэли, сейчас исчезнет. Унеся с собой не разгаданную им тайну. Ибо всё, что сказала она, – наверняка лишь часть правды, а может быть, не только правды, но и истины!
– Охотно, господин президент, я никуда не тороплюсь. – Но вместо очередной улыбки она посмотрела на него внимательно и словно бы даже строго. Как бы намекая: «Если ты до чего-нибудь дозрел, так и отношения наши переходят в другую плоскость…»
– Давайте встретимся немного по-другому. На должном уровне, как равноправные договаривающиеся стороны. Мне, признаться, эти фокусы с телевизором слегка надоели. Вы готовы войти в мой кабинет, здесь, или в иной резиденции, и провести нормальные переговоры? Я подготовлю свои предложения, вы – свои. С моей и вашей стороны будут присутствовать советники, специалисты, эксперты. Назовите как угодно. Допустим – через три дня…
– Мы – готовы, – опять улыбаясь, сказала Сильвия. – Только заранее хочу предупредить – никаких «спецмероприятий». Ни одного из наших представителей вы захватить или задержать не сможете, хоть всю Псковскую дивизию используйте. А меры нашей самозащиты могут оказаться… – Сильвия сделала вид, что подбирает наиболее удачное слово. – Да, вот так – могут оказаться слишком адекватными.
– Как вы можете подобное подумать? – возмутился президент, но леди Спенсер легко просчитала степень искренности его возмущения.
– Разумеется, если сам российский президент даст мне слово чести – ни о чём подобном я думать себе не позволю. И, в качестве благодарности, сделаю вам сюрприз. Значит, договорились? Через три дня в назначенном вами месте. Пусть ваш секретарь позвонит в десять утра. Если в мировом континууме ничего не случится – встреча состоится в полдень. То есть – в двенадцать часов по московскому времени, – сочла нужным уточнить Сильвия.
Сообщение о захвате подводной лодки с экипажем, краткое изложение полученных Летягиным данных о расположении пиратского гнезда было немедленно передано с борта «Эссена» в Москву. Императора разбудили в три часа утра, как только закончили дешифровку длинной телеграммы.
Олег Константинович, как был, в исподнем, дважды перечитал текст, сверяясь с поданными адъютантом картами.
– Вот тут мы их и ущучили, – с наслаждением, пробуя слово на вкус, сказал Император, – ущучили! Записывай, – приказал он, облачаясь в халат, подходя к выходящему в Александровский сад окну. Дёрнул створку. В комнату хлынул густой и влажный от недавнего ливня с грозой воздух. За Воробьёвыми горами продолжало погромыхивать. Отчётливо пахло озоном.
«Хорошо как, – подумал Олег. – А в Берендеевке! С утра туда и отъеду. Если войной руководить придётся – лучше места нет…»
– Записывай, – повторил он штабс-капитану. – Первое – поручика Летягина, за то-то и то-то, сам посмотри формулировки, удостоить звания «Герой России» с одновременным производством в чин капитана, выслугой с сего числа.
Император, подобно августейшим предкам Петру и Павлу Первым, считал, что забота о преданно служащих Престолу людях важнее всего остального. Как это писал в собственноручном Указе Пётр Алексеевич: «А ежели окажется в Нашей армии хоть один человек, награждённый всеми существующими наградами, немедленно следует учредить новую, дабы никого не лишать стимула к свершению подвигов и воинской доблести».
– Прочих воинских чинов, – незаметно для себя, под влиянием высоких мыслей, перешёл Олег на стиль восемнадцатого века, – в сём деле участвовавших, наградить, помимо артикула, знаками ордена Святого Георгия первой степени. Со всеми вытекающими правами и преимуществами.
– Так и писать, Ваше Величество? – осмелился переспросить адъютант.
– Что-то не нравится? – удивился Император.
Его приближённые знали, что задавать вопросы самодержцу можно и спорить, если обоснованно.
– Мне – нравится, – слегка улыбнулся штабс-капитан, – я бы всегда теперь так Указы и Рескрипты писал. Повелеть соизволите – лично редактировать буду, помимо Протокольного приказа. Убедительнее звучит.
Император рассмеялся, похлопал адъютанта по погону.
– На себя тоже представление напиши. Сколько в штабсах ходишь?
– Два с половиной года, Ваше Величество!
– Хватит. Снимай звёздочки…[172]
– Служу России, Ваше Величество! Но я – про кресты. Не положено первую степень давать раньше трёх предыдущих… Георгиевская дума возражать начнёт…
Император лично открыл настенный погребец красного дерева (иностранное слово «бар» он не любил), налил себе и новопроизведённому капитану.
– Давай про кресты. Не положено, говоришь? А мне, скажем, проще Георгиевскую думу распустить, чем заслуживших солдат без достойной награды оставить. Если она, Дума, вдруг не вспомнит такую статью: «Не всегда верному сыну Отечества такие открываются случаи, где его ревность и храбрость постоянно блистать может, оттого следует наградить его немедленно, не держась Устава, яко слепой – стенки». В таком случае самодержавной власти позволено обойти Уложения, дабы заслуги каждого должным образом отметить. А я совсем не уверен, что этим бойцам удастся дожить до золотого крестика, если снизу вверх начинать[173]… Понятно?
– Так точно, Ваше Величество…
– На этом закончим. Пиши второе…
Император снова выглянул в окно с дымящейся папиросой в руке.
– Подожди. Никакого второго. Тот лист закончи, я подпишу. Морского министра ко мне. По тревоге. Посмотрим, как адмиралы умеют бегать…
Адмирал Гостев явился в Кремль через тридцать семь минут. Неплохо, если учесть, что пустая ночная дорога заняла не меньше двадцати. Значит, на пробуждение, умывание, бритьё, одевание в парадную форму ушло не больше пятнадцати. Моряк есть моряк.
– Читай, – сунул ему в руки шифрограмму Олег Константинович.
– Так точно. – Адмирал всё понял мгновенно. – Как прикажете распорядиться?
– Это я бы от тебя лучше послушал. Как мой морской министр думает распорядиться. Не стесняйся. Выпей вот, закури. Пять минут на всё про всё хватит. Или нет? – Олег присел на уголок дивана, вытянул длинные босые ноги. Такие вводные он ставил своим подчинённым, хорунжим и сотникам Уссурийского казачьего войска, сам будучи обыкновенным, почти не причастным к высшим сферам подполковником во время верховых странствий по Маньчжурии и Уссурийскому краю.
– В Норвежском море, миль на триста северо-восточнее Фарер у нас крейсирует отряд адмирала фон Фелькерзама. Вертолётоносец «Адмирал Исаков», два крейсера – «Диана» и «Паллада», четыре «Новика», корабль обеспечения «Нарова». Запас автономности на вчерашний день – пятнадцать суток. Вооружение – по штату, – не глядя в бумаги, сообщил адмирал.