— Я этого не сделаю.
— Тебе следовало подумать об этом прежде, чем убивать оленя, — сухо проговорила Аш. — Казнь — не удовольствие. Это подлое, грязное и, как правило, несправедливое дело. Но у нас нет выбора. Если тебе так легче — если ты хочешь сохранить чистые руки, — мы с графом и пятью сотнями полковника Баязета пройдем к северо-восточным воротам и сделаем то, что надо, и Джонвилль нам не помешает.
Флора сжала кулаки.
— Нет. Слишком просто.
Всю боль, застрявшую в груди, — за Флору, за Фарис, даже за себя — Аш отодвинула в сторону так же, как загоняла обратно слезы, просившиеся на глаза. Она взяла Флору под руку — на плечах герцогини все еще висела мантия «благородного доктора», в волосах запутались обрывки плюща, щеки раскраснелись от жара очага.
— Флора, — сказала Аш, — я не собираюсь тратить время зря.
Роберт Ансельм кивал, на лицах командиров копий читалось полное одобрение. «Как бы они ни сочувствовали доктору, — рассудила Аш, — делу это не помешает».
Анжелотти тихо шепнул Флоре:
— Это всегда нелегко, доктор. Но после битвы не всех удается спасти.
— Господи, как я ненавижу солдат!
Словно в ответ на этот мучительный бессильный вскрик, в дверь ввалился солдат в цветах Джонвилля. Am, прищурившись, рассмотрела его потное усталое лицо и без промедления подозвала к себе, кивнула Джонвиллю, приказывая расспросить гонца.
— Докладывайте» сержант, — заговорил Джонвилль.
— У северо-восточных ворот герольд визиготов! Под белым флагом. — Солдат задохнулся, вытер нос полой плаща и жадно хлебнул воздуха. — От короля-калифа! Говорит — у нас их генерал и чтоб мы его вернули. У них там сотен шесть наших беженцев согнано, так он говорит, если ее не отпустите, перебьют всех до единого, и женщин, и детей…
Беженцы и окружившие их стражники стояли на ничейной полосе под стеной Дижона, между северо-восточными воротами и восточной рекой.
Аш прикрыла свой герб плащом, застегнула наустник и опустила забрало, оставив только узкую щель для обзора. Она опиралась плечом о выступ бойницы так, чтобы снизу ее почти невозможно было разглядеть, и выглядывала наружу.
Колокол аббатства за спиной отзванивал сексту. Полуденное солнце посылало с юга косые бледные лучи. Толпа людей, бесцельно топтавшихся далеко внизу, казалась совсем маленькой. Кто-то хлопал рукой об руку, пытаясь согреться на пронизывающем ветру, остальные стояли неподвижно. Над головами туманом поднималось застывающее на морозе дыхание. Люди в рваной одежде жались друг к другу в поисках тепла. Кажется, почти все были босы.
— Господи помилуй, — выдохнул стоявший рядом Джонвилль. — Вон того я знаю. Это мессир Хуго, хозяин всех мельниц, что стоят — или стояли — между Дижоном и Оксоном, и его семья: жена и ребенок. А вон там — сестра Ирменгард, из приюта Святой Херлены.
— Лучше об этом не думать, — посоветовала Аш. Ее поразила не грязь и нищета, а выражение лиц. Под отупением, которое приносят долгие страдания, все еще просвечивало недоумение, словно люди не в силах были понять, почему все это случилось, почему именно с ними.
— Капитан, вы думаете, король-калиф исполнит угрозу? — спросил Джонвилль.
— Не вижу, что может ему помешать, Роберто говорил, что в октябре они перерезали на глазах у защитников стен несколько сот беженцев, чтобы поторопить сдачу города.
Лицо Джонвилля застыло.
— Я был в госпитале, — признался он. — После Оксона. Ходили слухи о резне. На войне рыцари порой забывают о чести.
— Н-да… что вы говорите, Джонвилль! — Аш кинула взгляд на северо-восток, туда, где среди траншей виднелись деревянные щиты, прикрывающие катапульты и арбалеты. — Им не понадобится даже прибегать к орудиям. На таком расстоянии нетрудно расстрелять из луков и арбалетов.
— Защити нас Христос!
— О, мы-то в безопасности, — пробормотала сквозь зубы Аш, пытаясь пересчитать головы. Шесть сотен — не далеко от истины, может, даже чуть больше. — Вот о них бы побеспокоился… Капитан Джонвилль, всех свободных арбалетчиков и аркебузиров сюда. Пусть видят, что мы собираем силы. И к воротам отряд.
— Много ли ослабевших от голода женщин с детьми дотащатся до ворот, — усомнился бургундец, — тем более в них еще войти надо…
— Хоть сколько-то вытащим, если до того дойдет, — отозвалась Aш. — А пока… — Она отскочила от амбразуры, перебежала несколько шагов к следующей, у которой стоял ее герольд под белым вымпелом, и перевесилась вниз. — Эй, там!
Почти у подножия стены стояли два каменных голема-гонца. Перед ними, под белым знаменем с черно-золотой вышивкой, виднелся задравший голову Агнец Божий. Рядом теснилось еще с десяток наемников, несколько — в красных ливреях, которые Аш опознала, только разглядев стоявшую рядом с итальянским кондотьером Онорату Родьяни.
— Привет, Ягненок.
— Привет, Аш.
— Госпожа Родьяни…
— Капитан-генерал Аш.
— Они по-прежнему используют вас на самой грязной работе, а?
Издалека не рассмотреть было, что выражает лицо Онораты. Голос звучал напряженно:
— Босс Гелимер собирался послать ваших, людей минхера Джоселина ван Мандера. Я убедила его, что это неблагоразумно. Договоримся?
— Не знаю. У меня тоже есть босс. — Аш оперлась стальными налокотниками о парапет. — Ваш-то это всерьез, а?
Агнец Божий поднял забрало шлема: непослушный завиток черных волос выбился наружу. Далеко внизу зашевелились в темном пятне бороды яркие красные губы; Аш явственно расслышала слова:
— Король-калиф приказал нам в ответ на этот вопрос продемонстрировать доказательство серьезности его намерений. По моей команде этот голем подойдет и разорвет на части первую попавшуюся женщину или ребенка. Мадонна Аш, я предпочел бы ограничиться угрозой и заявить, что приказ выполнен, но мой господин может видеть нас здесь.
Тусклый отблеск сверкнул на позолоте его воронкообразного наруча, когда Агнец поднял руку.
Песочного цвета фигура шагнула к пленникам. Даже со стены Аш видно было, какие глубокие следы оставляют тяжелые ступни на промерзшей земле. Женщины с визгом подались назад, напирая на копья визиготов, отталкивая за спины детей; двое или трое мужчин сделали движение, словно собирались шагнуть вперед, но большинство пятились и закрывали головы руками.
Голем продвигался вперед с механической точностью. Бронзовые сочленения вспыхивали на солнце. Каменная рука протянулась через плечо одного из копьеносцев — Аш не видела лица солдата, — сомкнулась на чем-то и плавно поднялась вверх. Женщина лет пятидесяти вопила, брыкаясь и царапая ногтями холодный камень. Двое малышей, цеплявшиеся за ее колени, повисли над головами стражников. В морозном воздухе послышался отчетливый треск. Женщина обвисла в руке голема, нелепо вывернув плечо и руку. Дети, свалившись наземь, визжали, распялив маленькие рты. Один из копьеносцев пинком отшвырнул их обратно в толпу. Аш поймала себя на том, что шепчет: «Спасибо» — она понимала, что солдат спасает ребят.
