Все это Петр все же сумел заметить, а еще порадовался тому, что у них очень даже дружная семья. Но ему пришлось оставить наблюдения за окружающей обстановкой и сосредоточиться на малышне. Дело в том, что ему в глаз прилетело чье-то колено. Не сильно так. Но достаточно ощутимо, чтобы понять: ухо нужно держать востро, не то поставят царственной особе фингал, стыда не оберешься.
– Ну чего ты на меня уставился? Ешь, говорю, – подкрепляя свои слова соответствующим жестом, произнес бородатый мужчина.
Чернокожий, с рогатиной на шее и привязанными к ней руками, недоверчиво посмотрел на белого мужчину. Нет, он вовсе не издевался. Путы вполне позволяли и держать достаточно хорошо прожаренный кусок мяса, и есть его, практически не испытывая неудобств. Но само то, что эти люди его кормят, да еще и тем, что едят сами, ввергало его в ступор. Он вообще уже успел позабыть вкус мяса. В последний раз ему доводилось его есть года два назад. Нет, ему, конечно, порой перепадала солонина, но на вкус она была просто отвратной, не идущей ни в какое сравнение вот с этим куском, источающим умопомрачительный аромат.
Плевать. Что бы его ни ожидало уже через день, сейчас он повлиять на это не может. А вот в кои-то веки нормально поесть… Такого случая ему, возможно, больше никогда и не представится. Если он вообще останется в живых. Ведь хозяин может устроить показательную казнь, чтобы другим неповадно было. Так что он ничего не теряет. Крепкие белые зубы, особо выделяющиеся на черном лице, впились в кусок мяса. Брызнувший сок потек по подбородку и капал на грудь. Из горла непроизвольно вырвалось довольное урчание.
– Ишь как, Антип Петрович. Понравилось, – улыбаясь и кивая в сторону пленника, произнес бородатый мужчина.
– Глупость говоришь, Родион. Отчего ему не должно понравиться? – пожал плечами Антип, командир их группы из трех человек. – Я еще не встречал человека, который бы отказался от хорошо приготовленного мяса. А Федор у нас мастак по этой части, – подмигнул он третьему, невысокому крепышу, повязавшему на разбойничий манер голову платком.
– Н-да-а. Эх, человече, человече. Вот покормим тебя, передохнем малость и в обратный путь. А потом передадим в руки твоему хозяину, аспиду проклятущему, – вздохнул Родион. – Я что говорю-то, Антип Петрович, ведь забьет его этот Лоурен насмерть.
– То не твоя печаль. Решит та английская морда выкинуть деньги на ветер, значит, забьет. Пожалеет – поживет еще бедолага. Может, и до счастливого дня дотянет, – задумчиво ответил старший.
– Не дело тому, кто неволю видел, иных неволить, – снова завел свое бородач, присев рядом с костром и с каким-то остервенением оторвав кусок горячего мяса.
– Ты, Родион, речи эти бросай, – вдруг построжев, одернул его Антип. – Не один, чай, в крепости на барина горе мыкал, я тоже не из дворян буду.
– Да я…
– Было дело, мы и в России православных назад под батоги возвращали. Там ты чего-то не стонал.
– То по закону было, присяга и долг обязывали.
– И что поменялось? Здесь таков закон, что один в неволе у другого, куда нашим крестьянам. И мы тот закон блюдем, тем и кормимся. И чтобы я подобных речей от тебя больше не слышал.
– Не на то я соглашался, когда за океан плыть подрядился.
– А заниматься будешь этим. Я все сказал.
– Тихо, мужики. Кажись, мы не одни, – берясь за карабин, едва слышно выдохнул Федор, кивая в сторону собак.
Родители этих двух ищеек были с Кубы, где их уже не первый век натаскивали на людей известные в Вест-Индии охотники за рабами, ранчадорес. Эти высокие и поджарые собачки были отличными охотниками от рождения. Отличительная их черта в том, что они не только уверенно шли по следу, обладая невероятным чутьем, но еще и могли вступить с беглецом в схватку. Вот только своеобразно так, все время стараясь ухватить беглеца за ухо. Если тот выказывал покорность, то собачка просто пригоняла его к охотнику. Если же проявлял непокорность и пытался сопротивляться, то его участи не позавидуешь. Нет, убить не убьют, на то нужна особая команда, но покусают изрядно, до увечий. Хорошие собачки. И невероятно дорогие. А еще требующие трепетного отношения. Но вложенный в их дрессуру труд, без сомнения, стоил этих денег.
– Родион, свяжи этому ноги, и так за ним побегали изрядно. Потом возьмешь на себя подходы с реки. Федор, ты справа, я слева. Готовы? Вот и ладушки. К бою, – не повышая голоса, отдал команды Антип.
Никакой суеты. Все трое действовали быстро и четко, как солдаты Фридриха на плацу. В том смысле, что все их действия были отточены до автоматизма, и, хотя строевыми приемами тут и не пахло, тем, как они двигались, можно было по-настоящему залюбоваться. Грация хищника. Да, это выражение наиболее четко передает, в кого сразу же преобразились эти трое.
Ни капли сомнений в том, что встреча с приближающимися к ним неизвестными не сулит троице ничего хорошего. Иначе и быть не может. В этих местах белые появляются числом не меньше роты солдат, что для Ямайки, по сути, является небольшой армией. А отправлять сюда войска губернатору Трелони сейчас не было никакого резона. Ведь он сам шестнадцать лет назад, в 1739 году, заключил с маронами мирное соглашение.
Мароны – это свободные чернокожие Ямайки, частично смешавшиеся с коренными индейцами. Эдакая подлая мина, подброшенная англичанам испанцами в 1655 году, то есть ровно сто лет назад, когда первые выбили вторых с острова, объявив его собственностью британской короны. Покидая Ямайку, испанцы отпустили всех своих рабов на свободу, а учитывая, что чернокожих на острове было традиционно больше, чем белых, это оказалась целая армия.
Африканцы не рвались воевать за интересы Испании. Глупо бы было. Но им нужно было как-то выживать. К тому же их душила злоба на белых за все прежние обиды. Поэтому грабежи и убийства с их стороны были самым обычным делом. В свою очередь англичане непременно отвечали на подобные выпады карательными акциями.
Прекрасно ориентируясь в тропических горных лесах, мароны весьма серьезно огрызались, нанося войскам ощутимый урон. Но при этом и сами несли потери. Болезни, нередкие несчастные случаи на охоте, гибель в постоянных схватках с англичанами. Все это отрицательно сказывалось на численности маронов.
Не пропасть этому новоявленному племени не давали сами англичане. Они систематически поставляли на Ямайку все новых чернокожих рабов. Те поднимали бунты, после чего быстренько убегали в горы. Кому везло избежать гибели от карательных отрядов, неизменно пополняли ряды маронов.
