Василий Звягинцев - Андреевское братство

Это был предел. Нервы больше не выдержали.

— Алла! — выкрикнул я. — Открывай!!!

Монстр уже поднялся на четвереньки.

Потом, позже, я подумал: надо было схватить кувалду и бить, бить, бить… На том бы все и кончилось.

Однако не зря говорил отец Григорий: «Есть предел, его же не перейдеши». Если бы и догадался, все равно бы не смог.

Тяжелая дверь наконец распахнулась. Мне вспоминается, что, увидев Аллу, я потерял последние силы. Чудовище уже выпрямилось во весь рост, а я медленно пятился к двери, выставив перед собой никчемное оружие.

Алла за рукав втащила меня в галерею, захлопнула дверь, со скрипом провернула колесо кремальеры и только потом с рыданием упала мне на грудь.

А мне стало невероятно стыдно.

Внутри острова скрывалась целая подземная крепость. Построенная японцами как тайная база для подводных лодок в годы очередной войны с Пасифидой, то есть Тихоокеанской конфедерацией. Так мне потом рассказала Алла. Победившие японцев конфедераты базу демонтировали, все, что им было не нужно, уничтожили и забросили островок на добрых полсотни лет. Самостоятельного значения он не имел.

А года два назад его заново открыл и решил использовать для своей лаборатории научный руководитель Аллы. Кирилл его звали.

Впрочем, про все про это мы говорили с ней уже позже. А вначале, когда она немного успокоилась, мы долго шли вниз по наклонной галерее. Тут я и обратил внимание на то, как Алла одета.

Совершенно как рыжеволосая дама с лучеметом. Только, кроме шортов, на Алле была еще легкая куртка того же цвета и узкая некогда белая майка.

За спиной вновь раздался гулкий удар. Здесь он звучал гораздо громче и неприятнее, направляемый и усиливаемый бетонной трубой коридора.

Алла вздрогнула.

— Не бойся, — сказал я. — Тем молотком он год колотить будет, и без толку. Это же на прицельный артогонь рассчитано…

— Он со вчерашнего дня колотит… Ужасно… Я чуть с ума не сошла…

Коридор вывел нас в обширный каземат, весь центр которого занимала сложная научно-техническая конструкция. Из того, что я знал, эта установка больше всего походила на полевую операционную, развернутую в двигательном отсеке звездолета.

Пришлось, наверное, потрудиться тем, кто все это сюда тайным образом завозил и монтировал.

К главному залу примыкала небольшая комната, очевидно, помещение дежурных операторов — там был стол, заваленный проводами, микросхемами, паяльниками и Бог знает еще чем, контрольные щиты и пульты, а также два надувных походных дивана. Работал климатизатор, так что душно не было, хоть и находились мы глубоко под землей.

Гул ударов сюда почти не доносился, особенно когда я прикрыл дверь.

Я обнял Аллу, привлек к себе, не замечая ни ее грязного лица, на котором слезы прочертили две светлые дорожки, ни спутанных волос, явно дня три уже не чесанных…

Она была жива, вот главное! После того как я мысленно с ней простился. (Но ведь я не верил же до конца!)

Алла тоже обхватила мою шею руками, прижалась грудью и животом, сама подставила раскрытые губы…

Значит, все в порядке, подумал я. С этой женщиной мне всегда было трудно общаться. Я никогда точно не знал, кто мы с ней на данный момент — страстные любовники или хорошие друзья. Независимо от того, виделись мы последний раз месяц назад или, напротив, провели накануне великолепную ночь любви.

Моментами такая неопределенность злила, но она же и придавала нашим отношениям здоровую увлекательность.

Женщина, которую каждый день надо завоевывать заново и каждый вечер соблазнять без всяких гарантий на успех, не может надоесть.

А тут она с трудом прервала поцелуй и сама повлекла меня к ближайшему дивану, торопливо сбросила куртку, потянула майку через голову.

Пережитые ли потрясения растормозили ее подсознание, или она действительно искренне по мне соскучилась, но давно нам с ней не было так хорошо.

…Ставший уже привычным грохот ударов в дверь прекратился. Я наконец вернулся к реальности.

— Так что все-таки происходит? — спросил я. — Этот кретин наверху — взбесившийся робот?

С чего-то же надо было переходить к делу.

— К сожалению, нет. Все гораздо ужаснее… Не знаю даже, как тебе все это объяснить.

— Можно — с самого начала. Спешить нам, похоже, некуда…

И тут же я вспомнил, что практически безоружен. Поднял с пола «штейер», оттянул затвор. С помощью отвертки извлек застрявшую гильзу. Наверное, порох в патроне от времени разложился, потому и выстрел прозвучал так глухо, и пуля застряла в стволе. Пришлось повозиться, чтобы выбить ее наружу. Перезарядив пистолет, я вышел из комнаты и сделал контрольный выстрел вдоль коридора.

Будем надеяться, что остальные патроны не подведут. А их в магазине теперь только тринадцать. Может, счастливое число, а может, и роковое…

Алла тем временем привела себя в порядок, умылась и причесалась, сообразила кое-какой обед из имевшихся в ящике продуктов (но оказалось их здесь удручающе мало, все запасы остались наверху) и лишь потом начала свой рассказ.

Все выходило гораздо абсурднее, но и намного страшнее, чем я мог предположить.

Их там, в институте, собралась целая группа молодых интеллектуалов, вообразивших себя гениями. Скорее всего так оно и было, но от этого теперь никому из них не легче. Вначале они занялись проблемой паралетальных состояний.

— Паралетальные — это клиническая смерть? — спросил я, проявив определенную эрудицию.

— Нет, это гораздо шире. Сюда входят биологические, психологические, энергетические и ряд других процессов и явлений, сопровождающих реакцию организма на ситуации, связанные не только с моментом умирания, но и вообще приближения смерти и пребывания на ее грани и за гранью. Одно дело — закономерная агония после длительной неизлечимой болезни, совсем другое — реакция организма на смертельную травму или даже стресс, вызванный реальной опасностью гибели… Тут сотни вариантов и проблем, касающихся самых разных отраслей знаний…

Их группа вначале состояла из четырех человек, потом к ним присоединялись еще волонтеры. Чем дальше они влезали в свое дело, тем больше возникало побочных эффектов и вопросов, выходящих за рамки известных представлений. Вначале практический смысл работы они видели в том, чтобы выделить факторы, повышающие жизнестойкость организма.

Но в дальнейшем…

— Наверное, вся беда в том, что мы пошли на поводу у Ивара… Он профессиональный танатолог и философ-любитель. Его очень увлекала теория русского мыслителя Николая Федорова о грядущем воскрешении всех умерших…