свою компанию… Красота, как известно, в моменте, но мне крайне интересно то, куда мы всей оравой придём в итоге. Сможет ли Согия найти своё место здесь? А мы с Тэгами благополучно дойти к учителю? И что же будет после? Чего я хочу среди людей?
Вот зараза… Придумал вырваться, но не придумал зачем.
Троица шумно что-то обсуждала у идзакаи снаружи.
— Когда ты провёл языком по кодати Согии, что-то поменялось? — увлечённо спрашивал Тэгами.
— Ну, ваш гробовщик стал увереннее себя чувствовать с ним! — ответил Рёко, — Я же не какая-то ведьма, чарами не владею.
И вновь новое лицо.
На сей раз — бренный скиталец.
Мое подсознание считало его своим кумиром, но на деле — это юноша, по-своему несерьёзный, беспечный и подверженый мальчишеским повадкам. Он озирался на проходящих мимо дам, но не как обычный мужчина, женщины хоть и вызывали у него интерес, но за шесть тысяч лет, как по мне, уже успели и приестся… Пока что, после Согии, это мой любимчик, ведь несмотря на его мифичность, походил странник на обычного человека, безо всяких скрытых мотивов и непонятных поступков.
Хм, и мы ему, видать, понравились. Ведь «правило одного вопроса» уже стократ нарушено и Рёко беседует с нами как с товарищами, а не поклонниками. Не приведёт ли это к чему-нибудь плохому?
— Ты обещал рассказать о Тамаши Ханте, нам очень интересно! — продолжал Чино.
— Да, давайте, Рёко-сама, — поддержал писателя гробовщик.
— Помню, он также как и вы, очень долго ждал момента чтобы задать вопрос, но, после, подошёл и уверенно выдал: «Дяденька, а кто может называться непобедимым?», — искусственно повышая голос, рассказывал скиталец, — Я посмеялся с мальчика, призадумался, ответил: «Вероятно, малыш, это тот воин, которого нельзя победить», — в ответ пацан недовольно фыркнул, уставился себе под ноги, и продолжил: «А вы непобедимый?», — этот вопрос меня прямо таки отрезвил. «Не знаю», — сказал беспечно, не считая нужным серьёзно рассуждать. «Так давайте проверим, дяденька, сможете ли вы меня победить!?»
— Получается, ты дружил с Хантой!? — изумлялся Тэгами.
— Ну, больше был наставником, чем другом.
— И чем же закончилась ваша первая стычка?
— Ну, я поддался, мальчик почувствовал себя победителем, и сказал: «Дяденька, я всему вас научу!», - и больше не отцеплялся, бегал за мной, что-то рассказывал, постоянно тараторил, в общем.
— Не сходится твой рассказ с образом «Воплощения Кодоку», - вмешался я, подойдя к ним.
— История падения его личности, намного интереснее начала.
— Но ты нам её поведаешь… — Чино уловил взгляд Рёко, и добавил: — Позже?
— Конечно! После того, как угостите меня выпивкой. Уж не обессудьте! Ха-ха-ха!
— А у нас как раз завалялось пару бутылочек отменного, домашнего саке, — доставая из внутренних карманов сосуды, говорил Согия. — Только, сначала, давайте свой рассказ.
— Уговорили! — квартет сдвинулся с места в направлении магазина тканей, — Как-то мы засиделись в одной деревне — всякий, кто задержится на пути со мной, обречён на встречу с веянием Кодоку. Об этом же я предупреждал Тамаши, но парнишка, к тому времени ему было уже шестнадцать, постоянно игнорировал наставления и продолжал бегать следом.
— Неужто все, кто с тобой взаимодействуют, обречены?
— Только те, к которым проникаюсь лично. Иначе было бы глупо вот так с людьми беседовать после церемоний.
— То бишь, как только ты начинаешь что-то чувствовать к людям, нужно немедля их бросать?
— Нечто в этом роде, да. Так вот, задержались мы там не спроста, Ханта заявил — если помогу ему с одним делом, то он отцепится и останется в деревне. Меня, конечно, порадовала новость и я, с пребольшим интересом, потопал за ним. Парень привёл нас к храму, где молилась некая дама, тот рассказал, что её зовут Сэкико. Родня понравившиеся девочки была немногочисленна, из живых остались мать и старший брат. Отец оставил ей родительский дом в наследство и скончался на войне, туда же забрали и сына.
— Банальщину собираешься поведать, да? — претенциозно начал Тэгами, — Она сейчас отвергнет его любовь, тот озлобится на мир и пойдёт охотится на Акогаре. Пф, история стара как мир.
— Ну, его любовь действительно отвергли. Но! Тут уже вмешался я, и с помощью своих сил, помог подобрать ключ к сердцу Сэкико.
— Конфликт тогда в чём?
— Девчонка хоть и была образцом невинности, но как только родная матушка начала мешать встречам — отравила разлучницу, а Тамаши припахала припрятать труп.
— Теперь семейка безумцев заживёт счастливо!
— А вот и не тут-то было! С войны возвращается брат-дезертир, застает любовников в семейном гнезде, и не только проклинает сестру на чём свет стоит, но и вызывает парня на дуэль.
— Его тоже прибили?
— Зарезали в честном поединке, я бы сказал. Казалось, теперь точно ребятам ничего мешать не будет. Но, общественность считала иначе, обвиняя Сэкико в убийстве родни. Засадили её в тюрьму, тогда как Ханту прогнали с позором.
— Настало время тотальной ненависти к миру?
— Почти. Спустя некоторое время мы узнаем, что дама сердца не просто отсидела в тюрьме, но ещё и родила ребёнка! Тогда Тамаши уже не мог сидеть сложа руки, и потащил меня обратно. Колесо судьбы совершает очередной оборот, становится известно, что от горя разлуки, Сэкико, на пару с безымянным сыном, утопились.
— А вот как тут не озлобится… — проникся Чино.
— Девушка и сын имитировали смерть, сменили имена и бросились невесть куда. Только на этот раз я счёл нужным не рассказывать всё ему, дал бы им спокойно пожить.
— А Ханта что?
— Ханта во всём обвиняет меня. Говорит, что не нужно было их сводить, это породило одни несчастья. Тогда я ответил, что беды и так бы настигли его, ведь он за мной столько времени шлялся, и уверенно принимал все риски, просто не понимая их масштабов.
— Но ведь этого монстра осознано породил ты, — внимательно выслушав рассказанное я только сделал для себя вывод — от этого странника стоило держаться подальше. С тем, что он мой «любимчик» — тоже поспешил, ведь полубог играется с людьми, и мне это противно…
— Не отрицаю, Кен, тогда захотелось почувствовать немного человеческой дружбы, прожить обычную жизнь. Я натворил того, чего уже не могу изменить.
— Ты даже не пытаешься, Рёко! Спокойно выпиваешь, рассказываешь, смеёшься, — возмутился Тэгами, — Находишь кучи оправданий, чтобы не справлятся с тем, что приносит людям несчастья! Ты — эгоист!
И Чино опять прав.
Теперь-то его максимализм оправдан.
— Преувеличиваешь, — сказал Согия, — Рёко-сама выслеживает Охотника, и испытывает раскаяние за содеянное. Тебе просто пока не понять этого, ты еще не созрел, маленький друг.
И Согия тоже прав… Черт. Неоднозначная ситуация выходит в итоге,
