— Я согласна.
— Мне нравится ваш настрой. Приведите себя в порядок и пойдем. Надеюсь, они уже в строю, а то с утра на них было больно смотреть…
* * *
«Идут…», коротко доложил Ур и через три минуты Капитан, застегиваясь на ходу, уже влетал на мостик. Внизу, на палубе, экипаж разбегался по боевым постам. Орудие зарыскало стволом, словно вынюхивая противника — Калибр проводил процедуру проверки приводов и еще раз смотрел, чтобы в радиусе ометания на всех углах возвышения не было никаких помех. Боцман, аварийно свернувший работы, проверял тросы, крепящие «Интернационал». «Марибель», разгруженная более чем на половину, сошла с мели, но двигатель запустить пока не удалось, так что единственным выходом была буксировка.
— Доложи ситуацию, — приказал Капитан крутившемуся вокруг Зампобою, — Кого, сколько, чем вооружены?
— Два быстроходных катера и вооруженное судно. Четыре орудия крупного калибра.
— «Слим» — других таких тут нет. Все хуже, чем я думал. Наемники сдали цель компании. И с «Марибэль» на буксире мы не оторвемся…
— Что предлагаете?
— Надо их измотать.
— Думаете, у нас есть шансы против столь превосходящей огневой мощи?
— И не таких рвали. Главное, правильно разыграть все карты. У нас есть преимущество — мы знаем, где они и ждем их. Вызови ко мне Чуму…
«Джебадая Слим» был гордостью частного флота «Юнайтед Фрутс энд Гудз Компани». Быстроходное почтовое судно в прошлом, ныне оно несло четыре сто двадцати семи миллиметровых орудия и свысока смотрело на все колониальные инспектора конкурентов, которые даже близко не стояли к нему ни по огневой мощи, ни по скорости. Что же касается всех остальных нарушителей компанейских монополий, то они разбегались при одном слухе о его приближении.
Разглядывая его в оптику, Чума чувствовала как у неё немеет внизу живота. Когда Капитан вызвал её и спросил, готова ли она к выполнению боевого задания, она кивнула чисто машинально. И Капитан это понял, поэтому переспросил еще раз, детально объясняя все риски. Ей нужно будет достать противника настолько, чтобы тот разрядил свои орудия. В неё. Ур бы с этим справился, но его задача — наблюдать с противоположного острова и вовремя подать сигнал к атаке. Расчет должен быть идеальным. Если «Интернационал» опоздает или дернется раньше, то окажется под убийственным огнем крупнокалиберных орудий. Так что ей придется вызвать огонь на себя.
И она снова согласилась. Федор, узнав об этом, вызвался пойти с ней. Чтобы было спокойнее. Три рулевых в рубке — лишнее. А две пары глаз надежней чем одна. К тому же, он тоже метко стреляет. «Марибэль» застряла прямо между двух островов в проливе шириною в четверть мили. То есть с пляжа до неё — двести с небольшим метров. Еще немного углубится в заросли и получается классическая снайперская дистанция. С такого расстояния она уверенно поражает грудную мишень…
Устроившись на позиции, Чума покосилась на Федора, который сидел чуть ниже и, тихо свистнув, кивнула когда тот обернулся. Федор ей нравился больше чем Обмылок. Он не дергался, делая все спокойно, как будто так и надо. И это спокойствие передавалось ей. Глядя как Федор спокойно постукивает магазины к своему автомату об камень, чтобы патроны внутри встали без перекосов и проверяет, насколько у него выставлена планка прицела, было ощущение, что все получится. Надо просто не суетиться. А еще у него всегда все было. Иголки, нитки, сигареты, печенье, куманское масло и спрятанная в запасных ботинках бутылка спиртного. Вот и сейчас он взял с собой туго набитый ранец, словно собираясь провести тут месяц. Спички, паек, аптечка, запасные патроны и носки, пара гранат, притороченное сверху одеяло. Спокойствие, собранность и самодостаточность.
Сама Чума так не умела. Она не мыслила себя без какой-то шайки, стаи, команды, которая бы её защищала, направляла и оберегала. На Доминисе это было абсолютно естественным порядком вещей. Либо ты возглавляешь, либо ты повинуешься. Не можешь подмять всех сам — ложись под того, кто сильнее и пусть он управляет твоей судьбой. Так что хорошо, что Федор здесь. Полностью самой принимать решения ей было бы тяжело…
Тем временем, «Джебадайя» лег в дрейф, а катера пошли вперед, дабы разведать обстановку. Видимо их насторожили скинутые ящики. Потом один начал подгребать к штормтрапу, намереваясь высадить абордажную партию. Второй кружил неподалеку с пулеметом наготове. Федор жестами показал, что бы Чума выпустила на палубу побольше народу, после чего открывала огонь, а он подберется поближе и попробует обстрелять прикрывающий катер, когда тот отвлечется. Кивнув, Чума прильнула к прицелу. Палуба «Марибэль» с её позиции простреливалась великолепно. Дождавшись, когда противник выберется наверх, она посмсотрела на Федора, который сползал по промытому ливнями руслу к прибрежным кущам и, прицелившись в того, кого она определила как командира, спустила курок.
Первый выстрел не задался, однако Ур, в свое время, настоял, чтобы механики изготовили на все выданное на руки оружие глушители. Патроны, которыми она стреляла, были сверхзвуковые, так что хлопок получился довольно громкий, но глушитель сожрал вспышку и размазал звук, поэтому наемники не сразу поняли, что произошло, дав шанс сделать поправки и выстрелить еще раз. Цель рухнула как подкошенная, не успев даже вскрикнуть. Дослав новый патрон, Чума прицелилась снова и сняла еще одного. Остальные забегали прячась за надстройками и механизмами. С катеров, кося заросли, заработали пулеметы.
Пули ложились даже не близко, поэтому Чума спокойно выцелила пулеметчика в стоявшем у «Марибэль» катере, пристрелила его, всадила последнюю пулю в рубку, ориентируясь на движение внутри и, оставив затвор открытым, чтобы ствол остыл, принялась менять позицию. Второй катер, зигзагами, принялся приближаться к берегу, не прекращая стрелять. Ур всегда предостерегал от того, чтобы занимать очевидные позиции. Вот и сейчас, пули терзали кроны деревьев и гребни возвышенностей, где, по разумению противника, мог прятаться стрелок.
Чума же расположилась прямо посередине большой осыпи за дававшими защиту от шальных пуль крупными глыбами, образовавшими природный блиндаж и принялась ждать. Наконец у пулеметчика кончилась лента и он откинул крышку ствольной коробки для её замены. Катер в этот момент находился в тридцати метрах от берега и в шестидесяти — от притаившегося за поваленным стволом Федора, который, намотав ремень автомата на сук, чтобы меньше кидало ствол, одной длинной очередью разрядил в катер весь магазин, отработанным движением сменил его и всадил туда же второй.
Катера наемников были не утлыми моторками налетчиков и пулями винтовочного калибра, даже в упор, утопить их было нереально, однако их бронирование, по меткому выражению Михая, составляли: «Три слоя сурика и шкурка от дзюдзюрика». Так что тридцать бронебойно-зажигательных пуль, всаженных в удачно подставленный борт, несомненно доставили всем внутри немало острых ощущений.
Не став смотреть, что там наделали его выстрелы, Федор быстро пополз менять позицию, а катер, дав самый полный, рванул прочь от берега. Оставшиеся на «Марибэль» наемники запаниковали. Чума снова открыла по ним огонь, так что они сочли за благо попрыгать в море с противоположного борта, куда подгреб второй катер, прячась от обстрела. «Джебадая Слим» поняв, что понесшие потери и деморализованные наемники нуждаются в поддержке, пришел в движение, разворачивая в сторону берега, откуда велся обстрел, все свое вооружение.
Грохнул залп и четыре снаряда ударили в то место, из которого вел огонь Федор, подкидывая в воздух землю и валя деревья. Затем заработали крупнокалиберные пулеметы, прочесывая заросли. И снова залп. Близкий разрыв осыпал землей. Чума, никогда до этого не бывала под артиллерийским обстрелом, но подавая снаряды к орудию, часто думала, как оно там, на другом конце его траектории? Теперь, вцепившись в ходящую ходуном землю, она боролась с паникой. Разрывы были не просто оглушительными. Они проникали в самое тело идущим от земли гулом, сотрясая нутро и выдавливая из груди тоскливый вой. Страх был не рассудочный, не от понимания грозившей опасности. Это был скорее животный страх перед чем-то настолько грозным и опасным, что даже думать нельзя этому противостоять. Страх, требовавший бросить все и бежать без оглядки, забиться в щель, зарыться так глубоко, как только возможно. Казалось, что все это летит прямо в неё и валуны были уже не укрытием, а мишенью, способной привлечь взгляд канонира. Одно попадание и камни разлетятся вместе с ней брызгами.
