— Во всяком случае, безопасно, — сказал Метью. — Никаких тебе мародеров.
— А они не могут забрести из Франции?
— Оттуда тоже не грозит опасность. Никто не отважится бродить по морскому дну, зарясь на то немногое, что могут предложить острова.
Метью огляделся. Вокруг расстилались пространства высохшей грязи, песка, безжизненных скал. Солнце отражалось от окаменевшей соли. Теперь это суша — но до чего неприветливая! Ему пришло в голову, что она послужит островам даже лучшей защитой, чем прежде — море.
Луж попадалось куда меньше, чем в первом путешествии; видимо, многие за это время успели высохнуть. В одной луже они обнаружили рыбу, но дохлую, плавающую кверху брюхом в теплой застоявшейся воде. Потом набрели на ручей и не поленились пройти до его источника, где из–под камней с шумом вырывались пузыри. Вода оказалась пресной и прохладной, даже холодной. Путники сполоснули свои истомленные жарой тела, вылили из канистры протухшую воду и наполнили ее свежей.
Следующей находкой стал очередной корабль — грузовое судно водоизмещением не больше тысячи тонн, лежащее на боку. Метью подумал, что оно затянуто сюда откатывавшейся волной: походило на то, что оно не побывало под водой. Они залезли внутрь и обнаружили скелет в драном синем свитере и брюках. Оголившиеся кости были очищены от плоти чем–то более острым и действенным, чем гниение. Метью встревоженно оглянулся и заметил бурое тельце, метнувшееся в тень. Неизвестно, выжил ли кто–нибудь из команды этого корабля, подобно экипажу злополучного танкера, чтобы покинуть его. Во всяком случае, крысы здесь остались и прижились. Им не грозила никакая опасность, еды же было, видимо, предостаточно: тяжелый дух, заполнявший трюм, свидетельствовал о том, что судно везло в последнем рейсе что–то съедобное.
— Глядите! — крикнул Билли.
Метью обернулся на крик:
— В чем дело?
— Котенок!
В следующее мгновение он сам приметил его — полосатенького, появившегося на свет всего несколько недель назад; котенок неуверенно крался по накренившейся палубе. За ним появился второй, потом — третий… Крысы питаются содержимым трюма, а кошки — крысами. Экологическое равновесие, но установившееся ненадолго — пока хватит груза, а он не вечен.
— Может быть, захватим одного с собой?
Метью улыбнулся:
— Пожалуй, если только тебе удастся его поймать.
Он наблюдал за тем, как мальчик охотится за котенком. Сценка получилась чудесная и забавная: о том, чтобы поймать зверька, не могло быть и речи, а если бы Билли это все же удалось, то он очень скоро пожалел бы о своем подвиге. За несколько тысяч лет кошка так и не смирилась с ролью домашнего животного, и возвращение к первобытному состоянию было стремительным и необратимым. Здешние кошки одичали так, словно попали в джунгли.
На следующее утро путники, проснувшись, обнаружили, что все вокруг затянуто туманом. Поднявшееся солнце несколько рассеяло мглу, и Метью уже думал, что скоро совсем прояснится, но его ждало разочарование. Бледный диск солнца лишь время от времени проглядывал сквозь серую пелену, хотя и этого оказалось достаточно, чтобы подтвердить направление. Они бойко продвигались вперед, шагая по высохшей грязи. Здесь тоже попадались места, где верхняя корка не выдерживала человеческого веса, однако случалось это нечасто. Солнце недаром неделями трудилось на просторах.
Ночь застала путников посреди грязевого поля. Им пришлось заночевать, крепко обнявшись, чтобы совсем не продрогнуть. Метью утешался тем, что переход близится к завершению. Если он не ошибся в подсчетах (и если рассеется туман), то уже завтра покажется Олдерни.
А за Олдерни — Гернси… Метью надеялся, что Миллер останется доволен как их возвращением, так и сведениями о варварстве и опустошении, с которыми они столкнулись, покинув его мирное королевство. Сам Метью чувствовал не нетерпение, а всего лишь смирение. В его ушах еще звучал голос Эйприл — тихий, как бы доносящийся издалека, зато полный доброты, а не былой горечи. Теперь она одобряла его действия: там Билли сможет нормально возмужать, там он обретет какой–никакой, а дом. Голос, воспоминания постепенно оставят его, однако Метью знал, что Эйприл навечно пребудет с ним, подобно оселку для проверки любых помыслов. Конечно, он будет горевать об утрате, но сможет ее перенести.
Мальчик снова заснул в его объятиях.
Наконец–то пропитанная влагой мгла рассеялась — это произошло только к полудню. Море придавало скалам самые причудливые очертания; в одном месте путники углубились в извилистый проход, присыпанный ярко–желтым песком, где эхо надолго подхватывало голоса. Билли забавлялся, издавая гортанные возгласы и слушая, во что превращают их источенные водой стены. Тем временем туман поднимался все выше, пока сквозь него не проглянул солнечный диск — сперва белесый, потом бледно–желтый. Уступы и зазубренные вершины постепенно окрасились в яркие тона.
— Заберись–ка вот на этот риф, — предложил Метью. — Вдруг что–нибудь разглядишь.
Билли уверенно вскарабкался по щербатой стенке и, достигнув вершины, сообщил:
— Кажется… Кажется, это Олдерни.
— Сейчас я сам погляжу.
Пока Метью лез, Билли сказал что–то еще, только Метью не разобрал его слов. Ему послышалось слово «вода». Он продолжил восхождение. На высоте двадцати футов туман заметно поредел, а после тридцати пелена спала вовсе. В вышине царило раскаленное солнце, небо слепило глаза голубизной. Метью вгляделся в горизонт. Милях в пяти к югу над белым простором поднимались скалы, левее и чуть дальше лежал остров Олдерни. Скалы были рифами Каскет, где покоился знаменитый Белый Корабль и много других судов.
— Все ясно. Мы пойдем к рифам, а потом свернем на юго–запад и так достигнем Гернси. Завтра будем на месте.
— Мне показалось, что я видел воду, — произнес Билли. — В том месте туман слегка рассеялся, а сейчас он снова сгустился.
— Наверное, очередная лужа.
— Больно много воды для лужи.
Метью уже спускался вниз.
— Поторопись, Билли. Остался пустяк.
Однако, пройдя милю, путники неожиданно наткнулись на целое озеро. Оно расстилалось перед ними, переливаясь оттенками зеленого и голубого, кое–где еще затянутое туманом. Ширина преграды составляла примерно три четверти мили, зато длину было невозможно определить — вода тянулась до самого горизонта в обоих направлениях.
— Это море, дядя Метью? — спросил Билли.
— Нет, не море. Это впадина Херд — дыра в дне Ла–Манша. Наверное, вода задержалась здесь, когда все море отхлынуло.
— Неужели нам придется ее обходить?
