Закрывается дверца кабины, и я набираю код. Неожиданно для самого себя набираю не свой коттедж или квартиру Лены, а код апартаментов Магистра Филиппа Леруа. Лена, заглядывая через моё плечо, одобрительно хмыкает. На табло загорается надпись: «Пункт назначения недоступен!» Это значит, что Магистр занят чем-то серьёзным и заблокировал Нуль-Т, чтобы ему никто не мешал. Я вздыхаю и хочу набрать код своего коттеджа, но Лена отодвигает меня в сторону.
—Ерунда! Я знаю его код блокировки.
Она набирает несколько цифр. Надпись гаснет, и дверца кабины открывается.
Магистр с чашкой кофе в руках и с самым глубокомысленным видом, на который способен только он сам, сидит за компьютером и изучает какой-то сложный график. Он так увлёкся, что не реагирует на сигнал открывшейся двери Нуль-Т. Мы выходим из кабины. Я снимаю с плеча тяжелый пулемёт и задеваю прикладом пол. Магистр недовольно оборачивается и застывает в весьма неудобной позе. Несколько секунд длится молчание. Я не выдерживаю:
—Что, заждались? Едят вас мухи с комарами! А может быть, уже и не ждали? Зря! Уж ты-то, Магистр, должен знать, что нас с Ленкой можно схарчить только под изрядное количество водки. А такого количества никто поднять не сможет. Ни волк, пусть даже и старый, ни огарт, ни его «прораб». Даже вместе взятые они не осилят. Кстати, а почему нас встречают на сухую? Я полагал, что здесь нас ждёт постоянно накрытый стол. Тем более что мы пришли не одни. Пётр, Наташа, Толя, хватит прятаться в кабине! Выходите. Магистр нас сейчас «Столичной» угощать будет.
Первым делом Магистр роняет полную чашку кофе себе на колени. Кофе горячий, но Магистр на ожог не реагирует. Он несколько раз открывает рот, глубоко вздыхает, но не издаёт ни звука. Он сейчас напоминает карпа, вытащенного из воды. Когда я, кончив говорить, делаю к нему два шага, Магистр еще раз судорожно вздыхает и роняет голову на грудь. Лена бросается к нему.
—Андрей! — укоризненно говорит она мне. — Нельзя же так! Доставай аптечку.
—Знаю я, какая ему сейчас аптечка нужна.
Я подхожу к бару и открываю холодильник. Так и есть! Там стоит «Столичная». И не одна бутылка, а пять! Всё-таки Магистр ждал нас. Вон как готовился. Молодец! Достаю бутылку и наливаю в стакан сто граммов.
—Дай-ка ему этих капелек. Ручаюсь, поможет лучше любых стимуляторов.
Я подхожу к пульту связи и набираю сообщение: «Андрею Злобину, Катрин Моро, Генриху Краузе, Микеле Альбимонте, Кристине Деи Джераччи, Стефану Кшестинскому, Матвею Кривоносу… — подумав, добавляю: — Ричарду Мак-Дугалу, Арно Стрембергу, Жилю Бенуа, Олегу Никитину: срочно явиться к Магистру Филиппу Леруа».
—Сколько там бутылок? — интересуется Лена, взглянув на вызов.
—Пять.
—Не хватит, — категорически заявляет Лена.
—Во-первых, явятся не все. Кто-то наверняка на задании. А во-вторых, он как, боеспособен? — я киваю в сторону Магистра.
Тот сидит с пустым стаканчиком и молча смотрит на нас. Взгляд его почти ничего не выражает. Почти ничего, кроме недоверия. Ему явно хочется потрогать нас, чтобы убедиться: мы не галлюцинация и он не повредился в уме.
—Думаю, что через несколько минут он придёт в себя окончательно, — уверенно отвечает Лена.
—И речь восстановится?
—Еще как!
—Да уж. Порой мне хочется, чтобы он у нас был немым. Ладно, пусть приходит в себя, а мы тем временем займёмся столом. Сейчас пожалуют приглашенные.
Когда я накрываю на стол, Магистр справляется с собой, встаёт и трогает меня за плечо.
—Андрэ?
—Нет, шеф, это тебе снится кошмарный сон.
—Сволочь!
Из глаз Магистра неудержимым потоком льются слёзы.
—Это что-то новенькое в твоём лексиконе и в твоём поведении, — бормочу я.
Мы крепко обнимаемся. В этом положении нас застаёт сигнал Нуль-Т. Дверца не успевает открыться полностью, а из-за неё уже доносится недовольный и даже сердитый голос Стремберга, начальника нашего Сектора:
—Фил, что за выходки? Мы же договорились…
Он не договаривает и хватается за сердце. Мы устремляемся к нему с двух сторон: Лена — со стаканчиком стимулятора, я — с водкой. Босс отводит в сторону стимулятор, берёт у меня сто пятьдесят граммов водки и выпивает залпом.
Примерно такая же реакция у всех, кто с недовольным видом выходит из кабины. Всех мой вызов оторвал от серьёзных дел. Но когда они видят, кто их вызвал, нам с Леной приходится прибегать к стимуляторам разного рода.
Исключение составляет только Андрей Злобин. Он не хватается за сердце и не теряет дара речи. Он просто крепко обнимает меня и говорит:
—Друже! Я знал, я был уверен! Я ни минуты не сомневался, что ты долетишь!
А вот Катрин на наше возвращение реагирует совсем по-другому. Едва завидев нас с Леной, она усаживается прямо на пол у кабины Нуль-Т и ревёт белугой. Слёзы ручьями льются по хорошенькому личику, зубки яростно грызут пальчики красных перчаток. Лене приходится утешать её:
—Кэт! Кэт! Ты же хроноагент! Хроноагенту не пристало сидеть на полу, плакать и при этом грызть перчатки!
Она поднимает подругу с пола, обнимает и ведёт к дивану. Там они ревут уже вдвоём. Но недолго. Через минуту к ним присоединяется Кристина, и слёзы текут уже в шесть ручьев. Женщины — всегда женщины. Даже если они и хроноагенты.
Из всех приглашенных не явились только Генрих и Матвей. Они, как объяснил нам Магистр, находятся на задании. От Ричарда приходит сообщение:
