- И как же к этому отнеслась твоя Дайана?
- Я уже говорил и теперь могу только повторить: плевать. Это то, что стремительно переходит в категорию прошлого. Уже перешло. Еще тогда я сошелся с одной мексиканкой, полуграмотной, но зато задастой и без претензий, она уже там, на хозяйстве, так что теперь Дайана может вести себя, как ей заблагорассудится. Больше я не желаю никаких сложностей. Все!
- Скажите все-таки, - что это за пакость?
- Смайли, детка, - ты не обиделась на дядю? Не стоит, дядя у нас дурак… Оттуда же, откуда и все остальное. Совершенно новый вид прикладного искусства. На моей ферме почти что все в этом роде.
- Ведь найдут.
- Господь навстречу. Только не думаю: когда то же самое распробует достаточно много людей, всем станет не до меня. А случайно набредших, понятно, придется того…
- Убивать?!
- Ну зачем так сразу, - "убивать"? Экстремист вы, шеф. Проявлять строго индивидуальный подход в самых широких пределах. Вдруг мне потребуются бесплатные работники? Или свежие бабы? Просто свежие сплетни, наконец? Но для налоговых инспекторов, особо твердолобых видов полиции, судебных исполнителей и, разумеется, всякого рода Отрядов Самообороны, коих непременно возникнет чертова уйма, не исключен и ваш подход. Скорее всего - в варианте несчастного случая, но вовсе не обязательно. Нельзя заранее исключить также и показательные примеры, должные произвести впечатление.
- Вы скверно шутите.
- Я серьезен, как никогда. И, если бы вы нуждались в моих советах, мог бы сказать, что и вам следует прекратить заниматься всякими глупостями вроде бизнеса. Это же несерьезно, в конце концов! Хотя, - он бросил на собеседника мимолетный взгляд, - с другой стороны, - куда-а вам!
- И какое же занятие вы сочли бы для меня более подходящим? Если бы вдруг я все-таки попросил бы вашего совета?
- Я отвечу. Бесплатно, но по существу и искренне. Так что цените. Единственным подходящим занятием в наше время я считаю спасение собственной шкуры. По принадлежности таковой. А единственным средством для этого, в свою очередь, является максимальное сокращение всяческих контактов с людьми в очень близком будущем, когда появится масса никому не нужных индивидуумов, которым тоже ничего не нужно от окружающих. Понимаете? Вот вы вдруг стали мне совершенно не нужны, мне от вас ничего не нужно, и я никоим образом от вас не завишу, так что нет никаких причин для того, чтобы не дать вам, к примеру, по физиономии. Я воздерживаюсь от этого, в общем, без причины, и роль тут играют совершеннейшие пустяки: то, что вы были в роли босса не таким засранцем, как могли бы, остатки старых предрассудков, которые я непременно изживу, застарелая, как язва, осторожность и попросту приподнятое настроение, когда по привычке хочется любить ближних. У многих, очень многих подобных мотиваций не будет, и они вам все-таки дадут по морде. Или ограбят. Или пристрелят, - причем все это просто так, без причины, потому что захотелось и за это ничего не будет. В принципе нет ничего опаснее людей, которые вдруг стали вполне свободны в своих действиях, и, в свете этого неопровержимого тезиса делается совершенно непонятно, почему мы все еще живы? Особенно если учесть, какие, в сущности, пустяки удерживают нас от полноценного, - как у атомной бомбы, - самовыражения…
Собеседник, содрогнувшись, взглянул в его глаза, ставшие пустыми и бездонными, и поверил не разумом только, но - всем своим существом, до глубины потрохов. Действительно - пустяки. Вот возьмет - и выдаст прямой в челюсть, а ответить будет нельзя, потому что тут, всего лишь в ярде, - Смайли, который прыгает на пять ярдов. Возьмет - и пристрелит, если вздумаю подать в суд. Легче всего было бы успокоить себя, решив раз и навсегда, что Джек свихнулся, но что-то, - даже и помимо присутствия симпатяги Смайли, - не позволяло ему прийти к этому успокоительному выводу. Это что-то извне. Что-то такое, встречу с чем хрупкая психика его не перенесла, превратившись в нечто совсем другое. Оно пришло, - и обратило дельного, но, в общем, самого обычного инженера, по сути, - исправного клерка в существо непредсказуемое и непостижимое, а потому - опасное, как адская машина. И это не вирус, не яд, не наркотик, а что-то куда более глубокое, зараза куда более страшная. То, чего душа этого человека жаждала, как, очевидно, бомба жаждет запала для того, чтобы, наконец-то, начать жить по-настоящему, а не в полусне, граничащем с небытием. Может быть, - может быть! - каждому из живущих предназначено, есть где-то, в реальности или в потенциале, что-то подобное, вот только везет единицам. Этому - повезло, и враз, в считанные мгновения все прошлое стало не то, что неважным, а не имеющим ровно никакого значения, и дальше в жизнь отправился подменивший прежнего, совсем другой человек, который только притворялся прежним, наслаждаясь своим лицемерием и гнусно хихикая в душе.
С некоторых пор брат Джошуа повадился ходить в белоснежных ризах, что в сочетании с черным, как калоша, лицом и особливым головным убором, который украшал натуральный обезьяний череп, давало совершенно потрясающий эффект. Запас белых одежд он возил с собой, в своем трехтонном "Mark - 60.11.52", для смены, как только чуть потеряет свежесть прежний комплект. Творение Линкольна Ирвинга было названо без изысков, по порядковому номеру в "Каталоге…", поскольку родное название "Джейран" ни о чем ему не говорило. В дальнейшем этот принцип прижился и стал общепринятым, - даже после того, как было сделано немалое число собственных наработок. Тогда "Каталог" просто-напросто расширили и приспособили к собственным потребностям, организовав по принципу Открытых Таблиц. Исключительное изделие сопровождали тачки более скромного вида, но тоже бронированные, в числе трех - десяти штук, в зависимости от важности экспедиции.
Перво-наперво были приведены к общему знаменателю черные банды в самом Гарлеме. Брат Джошуа начал проповедь касательно того, что продавать наркотики своим братьям - грех, а когда его не поняли, то приступил к практическим действиям. Закованные в доспехи из тубулярного углерода "масаи" из числа приближенной паствы хватали "пушеров" и увозили в неизвестном направлении, после чего их никто не видел, при малейшей попытке сопротивления, - безжалостно стреляли ослушников. Три-четыре неслучайных трупа ежедневно, десятки исчезнувших без следа, - такого здесь не видели уже много десятилетий. Оптовики - взвыли, собрали конгресс, но из этого ничего не вышло, потому что Джошуа оказался сильнее. Приблизиться к нему оказалось невозможным, были схвачены и после чудовищных пыток убиты впопыхах посланные киллеры, были убиты вместе с семьями и приближенными заказчики, - те, кто не успел свалить из города, - а также те, кто не осознал глубины случившихся перемен, и продолжали торговать дурью вопреки запрету. Были убиты безнадежные наркоманы, главари молодежных банд, не пожелавшие подчиниться. Те, кто поначалу противились, но до конца все-таки не пошли, были выпороты пятнадцатифутовым бичом, - точь-в-точь таким, как двести лет назад на хлопковых плантациях, - и изнасилованы при свидетелях. После этого все остальные как-то довольно быстро уверовали в его правоту и богоизбранность.
Образование иных политических течений вообще подчиняется тому же закону критической массы, что и делящиеся материалы в атомной бомбе: вот только что еще Имярек был "дешовым фигляром" и предводителем банды "отщепенцев" либо же "отморозков" (они же "политические маргиналы"), о коих серьезным людям и говорить-то зазорно, - и вот уже он Отец Народа, находящийся во главе Руководящей И Направляющей, а в число отщепенцев как-то разом попадают те, кто раньше имел неосторожность остроумно осмеивать каких-нибудь христиан, мусульман, приверженцев кагана по имени Темучин, национал-социализма или одного радикального течения неправильно понятого и убого истолкованного марксизма. Эффект оказывается особенно сильным, когда принадлежность начинает давать какие-либо реальные выгоды и преференции. Зато вот быть негром (пардон: "афроамериканцем" - разумеется) и при этом не верить в то, что Христос на самом деле был чернокожим, которого именно за это распяли белые, и при этом не платить десятину Понятно Кому стало немодно, неприлично, непрактично и небезопасно. Брат Джошуа организовал масштабные переговоры с руководством негров-мусульман, вел их не менее трех суток, постепенно вовлекая все большее число адептов, а потом прихлопнул их всех одним махом. В тех районах, которые контролировал он, полиция перестала появляться вообще, поскольку, ко всем прочим мерам, проезжую часть перегородили практически невидимые изгороди из боразоновых нитей толщиной в три сотых миллиметра, которые снимались по мере необходимости специальными устройствами (Mark 80.01.15) буквально за считанные секунды, - и больше никак.
Накушавшись пайотля в компании ближайших приверженцев, он только поначалу пророчествовал и изрекал, а потом впадал в некое подобие хвастливого цинизма, и утверждал, будто белые - настолько выродились, что сколько-нибудь решительный человек может делать с ними что угодно, не испытывая никаких затруднений и без малейшего вреда для здоровья. Линкольна Ирвинга, входившего, по понятным причинам, в число самых-самых, - коробило, но у него, в отличие от многих и многих, хватало ума по крайней мере помалкивать. Свою доктрину о вырождении белых брат Джошуа начал претворять в жизнь все-таки с пуэрториканцев, колумбийцев, мексиканцев и прочих латиносов, особливо из числа незаконных мигрантов. Он обложил их неким подобием налога для неверных, и некоторое время все шло хорошо и замечательно, поскольку среди этой публики не было и не могло быть никого, подобного Линкольну Ирвингу со товарищи. Мигранты пробовали выходить на улицы, и тогда полиция разгоняла их днем, а "масаи" резали их предводителей ночью. Потом, убедившись в тщете обычных путей, мексиканцы отыскали соплеменников в университетских кампусах, которые с определенного момента гудели, как растревоженные ульи. Те прониклись и вошли в суть проблемы.
