Через полчаса мы закончили возню с колесами, и вся процедура повторилась в обратном порядке. Генерал оперся об солдата и лейтеху, а водила полез в багажник — укладывать отобранный назад инструмент. Остался незанятым только недоверчивый автоматчик, уж больно Хасан ему не понравился. Я кашлянул. Звякнула об асфальт уроненная Хасаном монтировка и взгляды всех присутствующих на долю секунды отвернулись к ней.
Ках!
Отброшенный пулей, автоматчик выронил из рук оружие.
Ках!
Сунулся головой вперед водила.
Ках! Ках!
Рухнули на землю лейтеха и второй солдат.
С неожиданной резвостью генерал сунул руку в карман шинели. Ках! Все, отбегался…
— Зачем так? — Хасан недовольно посмотрел на покойников. — Большой офицер был, искать скоро будут.
— Большой офицер — и деньги большие, так?
— Так. Но, все равно зря это. Скоро их искать уже будут, что делать станем?
— Вон в кювете один уже лежит, это ведь не наш?
— Нет.
— И эти тоже.
— Хм…
— В лесу точно следы есть, гильзы найдут. Пусть их и ищут, а нас тут не было. Давай делом займись, только быстро.
Хасан в темпе полез шмонать немцев, а я, переложив наган в правую руку, стал выбивать пустые гильзы из барабана. Перезарядившись, я проверил машину. Так, барахло. Это что? Хасану, он до золота падок. Ага, а вот эти бумажки мне, очень даже кстати будут. И эти тоже. И эту папочку сюда же.
Через пять минут, оставив за спиной горящий автомобиль, мы в темпе двигались к городу.
Да, вот уже достаточно времени мы с Хасаном потихонечку отлавливаем одиноких (и не очень) немцев. Хасан свято уверовал в мое уголовное прошлое. Сам он, оказывается, тоже успел отсидеть пятерик за разбой. И поэтому, практически сразу поверил в то, что я это делаю исключительно из-за денег. Поскольку, почти все деньги, взятые у немцев, я отдаю ему, он счастлив. И будет молчать как рыба. Во всяком случае, пока. С его точки зрения все равно кого грабить. Разницы между русскими и немцами он не видит, для него все они — одинаково неверные. Я, кстати тоже. Но, я ему пока нужен. Вопрос только в том — надолго ли? Это еще хорошо, что он не знает всего остального…
Убитый генерал оказался неслабой фигурой — заместитель командира корпуса. Хай, тут же поднялся изрядный, немцы две недели утюжили леса всеми доступными способами. Даже авиация чего-то там бомбила. В городе резко затянули гайки, увеличили количество патрулей и, если бы не ночной пропуск, мне бы стало совсем кисло. Крест похудел и осунулся, ему стало не до пьянок. С утра и до поздней ночи бегает по городу, проверяет посты. Даже Беренмайер прочел нам лекцию о бдительности. Подполье тоже притихло, видимо понимая всю серьезность момента. Листовок больше не появлялось, стрелять тоже перестали. За все это время мне только и удалось, что задавить на станции какого-то гауптмана. Пользуясь тем, что большая ее часть до сих пор лежит в развалинах, я заныкал его в руинах печально знакомого мне пакгауза. Сразу его там не отыщут, а когда найдут…
Вечерами я сижу и разбираю «наследство». Его тоже накопилось преизрядно, так что, солдатские зольдатенбухи пришлось, отложить в отдельный пакет. Генеральские бумаги тоже занимают немало места, жаль, что моего знания немецкого не хватает для их тщательного изучения. Начал вести нечто вроде боевого журнала, где пытаюсь систематизировать свои «подвиги». Получается плохо, некоторые вещи подзабылись, да и писать я не силен.
Пользуясь болезнью Хасана (ногу он подвернул на обледеневшей лестнице), я единолично на полуторке совершил вояж в сторону фронта. До него далеко, километров триста как минимум, может уже и больше, не знаю точно. Нашел в один из выездов разбомбленный хутор и перетащил туда часть запасов. Мог бы и больше, но Беренмайер грузит меня не по-детски. Он тут собрался домой, в отпуск на Рождество. Вот и хочет притащить своим дочкам побольше всяких приятностей. Поэтому мы и бегаем как намыленные.
В одну из своих поездок по деревням я заметил на улице знакомое лицо. Ба, да это же тот самый парень из гаража. Надо будет заглянуть сюда на огонек (староста тут любитель выпить), да и невзначай им поинтересоваться…
Собираясь в очередную поездку, я уже обдумывал слова, которыми припру его к стенке, когда ко мне постучалась одна из наших «барышень» и сообщила, что меня вызывает шеф. Опять, за рыбу гроши! Ну, что ж ему еще надо-то!? С этими мыслями я постучался в дверь Беренмайера.
— Войдите!
Я распахнул дверь.
— Присаживайтесь, господин Манзырев — в кабинете шефа, кроме него находилось еще трое. Незнакомый мне майор и два солдата.
— Здравствуйте, господин майор — сделал я шаг к столу. — Меня господин Беренмайер вызывал.
— Вас вызывал я. Господин Беренмайер любезно предоставил нам свой кабинет. Позвольте ваше оружие?
Так! Это уже хреново. И что я могу сделать? Один солдат стоит спереди слева, второй справа от меня. У переднего кобура расстегнута, между нами стул. Правого не вижу, он чуть сзади стоит. Майор сидит за столом — что у него там? Рывок? Куда? А если еще и в коридоре кто-то есть?
— В портфеле наган. Принести?
— Не трудитесь. Генрих! — майор указал головой на дверь.
Так, сейчас один из солдат выйдет, их будет двое. Шанс!
Правый солдат приоткрыл дверь и что-то сказав, вернулся на свое место.
Вот как? Он знает русский язык? Обычный солдат, даже и не унтер? Да и в коридоре кто-то есть. Перекрыли хорошо. Что делать, зачем они тут? Им что-то от меня нужно, это очевидно, но что?
Стук в дверь. Генрих подошел к двери и принял в руки мой портфель.
Обходит он меня грамотно, ближе двух метров не подходит. Рискнуть? Наган в портфеле, я могу его сбить с ног, вырвать портфель и тогда… Что тогда? Тот, что слева будет стрелять. Будет, вон он у него правая рука напряжена. Майор смотрит с интересом, глаза прищурены… С интересом? Чего он ждет? Провоцирует на прыжок? А вот те хрен! Я остался сидеть.
Майор тем временем вытащил из портфеля наган и положил его на стол. Вытащил разрешение и стал его просматривать.
А наган-то лежит в полутора метрах от меня! Успею достать? Успею. И из портфеля вынимать не надо, вот он. Стволом ко мне повернут… А в барабане-то пусто! Разрядили, пока несли?
— Что ж у вас, господин Манзырев, оружие в таком состоянии? Вон, в крошках каких-то, не вычищен?
Господи, да ему-то какое до этого дело? Еще один инспектор разрешиловки по мою душу? С таким эскортом? Не складно.
— Так лежит и есть не просит. Я ж его и не вытаскиваю никогда.
— А стреляли где и когда?
— Ну,… был грех с полицейскими, день рождения отмечали чей-то. Ну, выпили, как водится… Вот и…
