— Та-ак, почитаем… Угум. Ну да, я так и думал!.. Вот и славно, вот и хорошо!
Отложив одинокую страничку, плотно исписанную крупным округлым почерком, Савва горделиво огладил усы и потянулся рукой к жене.
Шлеп!
Легкой плюшкой перенаправив мужнину длань с ягодиц на поясницу, Марыся захотела подробностей.
— Ну что. Жива, здорова, да. Благодетель наш записал ее в младший класс…
Любящий отец быстро скосил глаза на письмо:
— Московского Александровского института, учение начнется в сентябре. В классе вместе с ней будет девятнадцать учениц, жить станут при институте неотлучно, на полном обеспечении, дочке пока все нравится. Еще приветы передает, спрашивает, когда ей братика ждать.
— Или сестричку!
Муж согласно кивнул, пробурчав в усы, что он бы и от обоих сразу не отказался. Прижался щекой к животу, довольно прикрыл глаза — и тут же получил очередной шлепок по шаловливой ладони. В руку ему вернули отложенное письмо и требовательно посмотрели.
— Вот найму и тебе учителку, чтобы научила самой читать!
Взгляд благоверной стал откровенно грозным. И что самое страшное, она перестала ласково ворошить его волосы, растрепывая прилизанную укладку на голове.
— Ладно, ладно. Гхм. «Дорогие матушка и батюшка, низкий поклон вам от дочери вашей Улияны…»
Балтийская погода никогда не отличалась особым постоянством и приветливостью, а ближе к осени и вовсе обиделась на людей, заплакав длинными, тягучими нитями частого дождя. Хмурилось небо, отражаясь в частых лужах свинцовой тяжестью туч, гулял по мокрым верхушкам деревьев беззаботный ветер, сбивая время от времени с зазевавшегося прохожего шляпу или выворачивая из рук зонт.
Нахохлились воробьи и голуби под крышами, пережидая затянувшееся ненастье. А коты и кошки, развалившиеся в безопасном тепле на сухих подоконниках, насмешливо щурились, наблюдая за тем, как редкие фигурки людей медленно и с большой опаской передвигаются по вездесущей грязи. Уныние и скука воцарились во всем Сестрорецке, замерла прежде бойкая жизнь курортного города…
Впрочем, кое-где затянувшегося до неприличия дождя почти и не заметили. Вернее, заметили, но внимания на это обратили пренебрежительно мало — все так же днем и ночью сновали по дороге от поселка до фабрики мастеровые, дымили трубами и светились широченными окнами цеха и суетились наподобие муравьев грузчики, разгружающие очередной вагон.
Бегала по улицам поселка ребятня, которой нипочем были и дождь, и зной, и даже морозная вьюга (играть не мешают — и ладно), месили размякшую глину полигона экспедиторы и охранители начальственных тел, в очередной раз отрабатывая и шлифуя одни — нападение, другие — защиту. Работал и их командир, позволивший себе одну-единственную поблажку: принимать посетителей не в кабинете управы, а у себя дома. Тем более что даже эта его, гм, слабость все равно пошла на пользу делу — гости дорогие не теснились в духоте приемной управы, а с комфортом устраивались в глубоких креслах, расставленных по большой дуге вокруг камина, и коротали время, наблюдая за извечной игрой живого огня. И даже те, кто уже был в хозяйском кабинете, не торопились покинуть уютную гостиную, непринужденно общаясь с теми, кто только ждал своей очереди, — хорошим знакомым всегда найдется о чем переговорить.
— Вениамин Ильич, мне нужно больше инструментальщиков! Производство непрерывно возрастает, и я…
— Помилуй бог, да где же я их вам возьму, Иммануил Викторович? К столичным заводам теперь и на пушечный выстрел не подойти — тем более что вы сами же и переманили оттуда всех, кого только можно было.
— А волонтеры из Чехии?! Не далее как на прошлой неделе в Кыштым уехал целый десяток отличных специалистов. Они нужнее здесь, у меня!
Лунев пожал плечами и парировал:
— В основном вербуются обычные мастеровые. А этот ваш пресловутый десяток собирался почти три месяца. В конце концов, Иммануил Викторович, ну наберитесь же терпения, будет и на вашей улице праздник.
— Через полгода? Благодарю покорно, результат с меня требуют уже сейчас. Хм, а ведь вы лукавите, друг мой.
Юрист, уже давно шагнувший за рамки своей профессии, неподдельно удивился.
— Да-да, не отрицайте. Я регулярно списываюсь с Лазоревым — так вот, он в последнем письме поведал о том, как вы выполняете ЕГО заявки на специалистов. Понадобились ему шлифовщики — и уже через месяц он их получил. Шлифовщики! Коих, может, две дюжины на всю Австро-Венгрию и наберется. А вы мне каких-то там инструментальщиков найти не можете… Непорядок-с!
— Хм. Действительно. Вот только к переезду семейства Ладислава Плишека из Брно[17] в Ковров я никакого касательства не имел. И не имею!
— Как? Разве это не вы его уговорили?
— Нет. Этот Плишек сразу уперся, и даже разговаривать со мной не хотел.
— А как же тогда?..
Лунев покрутил головой, одновременно оглядываясь по сторонам, и заговорщически понизил голос, практически до громкого шепота:
— Александр Яковлевич уговорил. Знаете как? Пообещал старому чеху, что кроме солидного вознаграждения за каждого выученного им шлифовщика для нас оплатит обучение десяти юношей у него на родине. Подходящему для них ремеслу, разумеется. Ну знаете — каменщики, плотники, кожевенники, слесаря… Один у нас, десять там.
Герт опустил приподнявшиеся в удивлении брови обратно и жадно спросил, уже зная ответ:
— И что чех?
— Сам поехал и трех сыновей с собой прихватил. Вот так-то, Иммануил Викторович. Знаете, во сколько встало такое приглашение?
— Сделайте милость…
Стряпчий наклонился поближе к собеседнику и коротко что-то прошептал.
— Однако!
— Вот-вот. Я, когда узнал об этом, взял на себя смелость поинтересоваться у Александра Яковлевича — не слишком ли большие траты ради приобретения четырех мастеровых редкой, но все ж таки далеко не уникальной специальности?
— А что же он?
— А он мне ответил в своем духе. Мол, я всего лишь меняю деньги на время.
— Нда-с…
Двое мужчин с пониманием переглянулись — к таким непонятным ответам у них уже давненько выработалась привычка. Как и к непонятной, но постоянной спешке. Князь Агренев развивал свое производство такими темпами, словно вечно куда-то опаздывал, предпочитая переплатить, но не ждать, — и надо сказать, такая манера ведения дел оказалась заразной.
С верхнего этажа послышались шаги нескольких человек, и Лунев-старший тотчас встрепенулся, кладя руку на ставший просто незаменимым стальной чемоданчик для бумаг, а заодно находя взглядом младшее поколение — сегодня они шли на доклад вместе. По его, между прочим, просьбе. Так что как только в гостиной появился Долгин в компании своего недавно появившегося заместителя Купельникова (должность коего называлась на удивление длинно и непонятно — старший инспектор по вопросам техники безопасности на рабочих местах), как он энергично кивнул, напоминая племянникам о повышенном внимании, и двинулся на второй этаж.
