Через двадцать минут Валерка, услышав свою фамилию, выкрикнул «я» и подошел к сухощавому черноволосому мужчине с восточными чертами лица и пустыми глазами. Представившись по уставу, он услышал в ответ:
— Очень хорошо, товарищ Виноградов. Будете моим временным помощником. Постройте всех из нашей группы в две шеренги.
Построив девятнадцать человек в две шеренги, Валерка доложил, что приказание выполнено, и встал в строй.
Черноволосый молча прошелся вдоль строя и вдруг неожиданно, глядя куда-то поверх голов, спросил:
— Жить хотите?
— А то, — произнес рядом с Валеркой стоявший парень.
— Очень хорошо. Все хотят?
— Да, — послышалось вразнобой.
— Ну, тогда держитесь меня, — сказал чернявый. — И будете жить. Я теперь для вас мама с папой, бог и политрук в одном флаконе. Мое имя для вас — Фарада. Обращаться ко мне — товарищ лейтенант. Для вас это не привычно, но мне плевать, к чему вы привыкли или не привыкли. Вы для меня пока просто материал, и поэтому с этого момента имен и фамилий у вас нет. Есть только клички. Обратно имя и фамилию вам придется заслужить. Клички выберете себе сами в дороге, я их дам только двоим из вас.
— Ты, — он показал пальцем на Валерку, — будешь Горе. А ты, — он перевел палец на парня, который первым ответил, что хочет жить, — будешь Говорун.
Сейчас по общей команде — продолжил чернявый, — вы погрузитесь в машины, и мы отбудем в место постоянной дислокации. В дороге можете жрать водку, которая у вас у каждого наверняка есть в чемодане. Потом про нее можете забыть, как про курево и баб. Это все вам тоже придется заслужить. Старший по кузову — Горе. Если кто-то спьяну выпадет по дороге из машины, останавливаться не будем. Пусть подыхает в зимнем лесу. Или ищет нас. К местным органам власти вам в этом случае лучше не обращаться. Для них вы будете разыскиваемыми преступниками. С сегодняшнего дня вы все уже уволены из рядов Красной Армии, вычеркнуты из списков частей, где вы служили, в связи с вашей социальной опасностью и объявлены в розыск, как скрывающиеся от органов правосудия.
— Позвольте, что здесь… — начал было кто-то из первой шеренги. Валерка только краем глаз увидел смазанное движение Фарады, и говоривший завалился набок, хрипя и хватаясь за горло. Лейтенант присел перед ним на корточки и шипяще сказал:
— Я тебе не разрешил задавать вопросы. Я тебе не разрешил говорить. Поэтому с этого момента ты Молчун. — Потом, встав, опять ткнул пальцем в сторону Валерки и Говоруна: — Ты и ты. Поднимите его и держите за ремень, чтобы не упал. Скоро очухается, от этого не умирают.
— Ты с ними закончил, Фарид? — спросил подошедший, тот, который появился последним из штаба.
— Так точно, товарищ подполковник. Закончил.
— Тогда пусть грузятся.
Лейтенант повернулся к Валерке и сказал:
— Командуй, Горе.
Ехали около четырех часов по грунтовке. Как Валерка определил, в Брянском направлении. Потом свернули с грунтовки в лес и еще километров двадцать петляли по лесной дороге. Два раза выскакивали из кузова и выталкивали машину из глубокого снега. Молча пили и курили. В голове у Валерки вертелись разные мысли, и одна гаже другой. Похоже, что такие же мысли крутились и у других, и для того, чтобы хоть как-то отвлечься, начали придумывать себе клички. Наконец машины остановились, и послышался голос Фарады:
— Четвертый взвод — к машине.
Откинув брезент, Валерка внезапно был ослеплен светом прожекторов. Машины оказались в центре большой лесной поляны, залитой светом. Справа виднелся просто-таки громадный металлический ангар, построенный в виде буквы «П». Слева, выстроившись в ряд, стояли незнакомого типа десять больших палаток. За ними виднелся спортгородок с непонятными конструкциями и высокой вышкой. Впереди было открытое пространство, и Валерка почему-то для себя решил, что там находится озеро.
Раздалась лающая команда:
— Все вещи оставить в машине. Построиться в две шеренги.
Появившийся в свете прожектора лейтенант брезгливо осмотрел строй:
— Сейчас вы пройдете в ангар, пройдете санобработку, медосмотр, получите новую форму, вам сделают прививки и накормят. После этого — отдыхать, — Фарада указал в сторону палаток. — Ваш номер везде четвертый. Там ваши спальные места. За мной, строем, бегом — марш.
Если сказать, что внутренность ангара удивила Валерку, то значит ничего не сказать. Он просто был подавлен и ошеломлен увиденным. Полное безлюдие, и везде какие-то машины. Вместе с другими их взвод заставили догола раздеться, выбросить всю одежду в стоящие тут же контейнеры. Потом повзводно они засовывали головы в какие-то отверстия в стене, после чего каждый из них оказался обритым наголо. Их загнали в большое помещение, где стоящих по колено в холодной воде, резко пахнущей химией, обдало вначале теплым душем, а потом горячим паром с запахом лекарств. После этого их провели через коридор с ярким, нестерпимо синим светом и повзводно усадили в ряды непонятных кресел, похожих на кресла у зубного врача. Руки и ноги каждого садившегося автоматически фиксировались захватами, на плечи надевались какие-то коробки, грудь захватывалась широкой металлической лентой с идущими от нее проводами. Валерка почувствовал, как что-то его укололо в палец, потом в пах и в плечо. Большой белый ящик, стоящий рядом с креслами, защелкал, и из него начали выползать листы бумаги с каким-то текстом. Стоящий рядом с ящиком лейтенант брал эти листы, просматривал и вкладывал в большую папку. После кресел их завели опять в большой зал с множеством кабинок вдоль стен. В тесной кабинке Валерку ощупали тонкими световыми лучами, и перед ним открылась ниша, в которой находился громадный, тяжелый баул. Когда их взвод кряхтя поставил свои баулы перед собой и снова построился, Фарада объяснил, что в баулах находится их новая форма и все необходимое снаряжение. Форма была незнакомая, какая-то пятнистая и ни на что ранее виденное не похожая. Начиная от ботинок с высокими голенищами, заканчивая незнакомого покроя фуражкой с длинным матерчатым козырьком. Перед столовой командир взвода, сверяясь с записями в своей папке, выдал каждому маленькую твердую прямоугольную карточку и сказал, что эту карточку в столовой необходимо вставлять в щель перед нишами в стене. Таких ниш Валерка насчитал пятьдесят штук. Когда он вставил в щель свою карточку, то что-то щелкнуло, карточка на секунду исчезла, а в нише появился большой поднос, разделенный на секции. И чего только не было в этих секциях. И мясо, и незнакомая каша, какие-то салаты и многое другое, чему Валерка просто не мог найти название. Каждому полагался стакан напитка. Валерке достался оранжевый кисло-сладкий напиток, пахнущий далекими заморскими странами, а сидящим радом Молчуну и Говоруну почему-то досталось по стакану молока. Поужинали они быстро, так как Фарада им объяснил, что на каждый прием пищи у них всегда будет не больше пятнадцати минут. Потом их отвели к палатке, в которой стояло двадцать кроватей незнакомой формы, и возле каждой кровати стоял небольшой шкаф, тумбочка и стул. Тут в палатке Валерка почувствовал себя плохо. У него начали трястись руки, а все тело покрылось испариной, и его начало знобить. С другими, похоже, происходило то же самое. Чувствуя, что у него подкашиваются ноги, Валерка упал на ближайшую кровать и провалился в темноту.
