- Давно готов, Пал Ефимыч, - тут же ответила Зосницкая.
Коган посмотрел в глаза Евгения и увидел там такую надежду и напряжение, что решил не тянуть: - Ну, так поехали в спецлабораторию.
- Прямо сейчас?! - озарил всех своей радостью Женя.
****
Логинов предупредительно открыл дверь, и Воропаев въехал в спецлабораторию на своем кресле прямо к легко накрытому столу. Капитан пропустил Екатерину и полковника вперед и закрыл дверь изнутри на ключ. Коган поздоровался с ребятами и Ольгой, которые заканчивали последнюю проверку оборудования, и осмотрел помещение хозяйским взглядом. Затем он вгляделся в большую плазменную панель, висящую на стене. На экране были видны контуры какого-то небольшого помещения с парой шкафов, письменным столом, парой венских стульев и занятой кроватью, стоявшей под темнеющим окном. Викентьев поймал вопросительный взгляд куратора и успокаивающе кивнул:
- Только что улегся. Принял стакан и отрубился, - пояснил директор.
Все быстро устроились вокруг стола и разобрали стопки, только что, наполненные из запотевшей бутылки.
- Ну, Женя, за твой день рождения! - поздравил полковник, глядя в глаза напряженному имениннику, - Какое там у нас сегодня, четырнадцатое?
- Уже пятнадцатое сентября тысяча девятьсот тридцать седьмого года, - торжественно, почти голосом Левитана, поправил Логинов.
Быстро, но аккуратно чокнувшись с Воропаевым, выпили не закусывая. Ольга, заранее проинструктированная Коганом, достала откуда-то упаковку, и, вытащив уже наполненный шприц с иглой, подошла к Евгению: - Это, Женечка, снотворное. Там оно действовать не будет.
Быстро, с заметной сноровкой, Шлоссер сделала укол в руку, положила шприц на стол, рядом с пустой стопкой и, пытаясь скрыть слезы, поцеловала Воропаева в губы. Ее тут же сменила Екатерина. Она обняла Евгения, погладила его по короткому ежику седых волос и тоже очень крепко поцеловала. Мужчины прощались без поцелуев и без слов. Крепко обнимали и жали руку. Только Викентьев, последним обнимая уже засыпающего Женю, сказал:
- Увидимся, друг. У вас там, через полгода, телевизоры появятся. Ребята, - он кивнул в сторону Николая с Димой, - обещали видеоконференцию сделать.
Подполковник, заканчивая предложение, почувствовав, как ткнулась ему в плечо голова спящего Жени, бережно перехватил ее двумя руками и отдал поддерживать ее Когану. Затем снял с нижней части туловища клетчатый плед, который когда-то сам подарил. Тело спящего Воропаева, сразу показавшееся из-за отсутствия ног каким-то маленьким и неправильным, аккуратно переложили на медицинскую каталку. Коля с Дмитрием, под контролем Ольги, перекатили Евгения к установке. Теперь уже Шлоссер, под контролем ребят, надела на голову Жени шлем, напоминающий мотоциклетный, но абсолютно глухой и с толстым кабелем, уходящим внутрь установки. Еще раз все осмотрев, Дмитрий перешел к столу, на котором стоял большой монитор, сел в кресло и пощелкал клавиатурой. Экран монитора сразу же засветился. На нем показались различные графики и несколько таблиц. В самом верху изображения ярко горели пять больших квадратов. Слева два зеленых, затем два желтых и красный. Дима еще что-то набрал на клавиатуре. Желтый цвет квадратов сменился на зеленый. Горин еще раз внимательно посмотрел на экран, переглянулся с тут же кивнувшим Николаем и посмотрел на Когана. Работа шла в абсолютной тишине. Полковник, осмотрев всех, кивнул Дмитрию. Тот поднес средний палец к клавише "Enter" и нажал. Тело Воропаева чуть дернулось и затихло. Через пару секунд левый квадрат на экране сменил цвет на красный и начал противно мигать. По лаборатории ощутимо поплыл запах человеческих экскрементов. Ольга не выдержала и заплакала. Екатерина тут же подхватила. Логинов с директором бросились успокаивать своих подруг объятиями и поглаживаниями. При этом все неотрывно смотрели на плазменную панель с контурами затемненной комнаты. Дима шевельнул мышкой, несколько раз щелкнул ее кнопками, и на его мониторе картинка сменилась на ту же, что и на плазменной панели. Дмитрий еще шевельнул мышкой, и одинаковые изображения на обоих экранах плавно наехали на кровать, а затем на лицо спящего и немного посветлели. Теперь можно было заметить и то, что человек несколько неровно дышит, и что ресницы подрагивают. Причем было видно, что время там, то идет нормально, то резко прыгает. Это компьютер выкидывал почти неподвижные куски записи, пытаясь не отставать от того мира. Внезапно глаза человека открылись, он откинул правой рукой одеяло и стал ощупывать левую. Пальцы на ней как-то неуверенно зашевелились. Затем они стали двигаться все быстрей и быстрей. Руки крепко пожали друг друга. Правая рука потянулась вверх, что-то щелкнуло и экраны стали белыми. Дима нетерпеливо шевельнул мышкой, и изображение опять появилось. Но теперь оно было ярким и цветным. Егор Синельников сел и принялся ощупывать свои ноги. Затем осторожно опустил их на пол и, держась за спинку кровати обеими руками, попытался встать. Получилось. Продолжая держаться за кровать, Синельников сделал маленький шажок одной ногой, затем чуть больший другой и, отпустив спинку кровати и балансируя руками, пошел по комнате. Каждый шаг был все уверенней и уверенней. Егор огляделся и, подойдя к шкафу, на дверце которого было снаружи большое зеркало, стал внимательно разглядывать свое отражение. Затем он улыбнулся, подошел к столу и включил стоящий там радиоприемник. Появилось еле заметное малиновое свечение в центре панели. Оно стало медленно наливаться все более ярким зеленым цветом. Из приемника послышались шорохи и трески атмосферных разрядов. Внезапно Николай дернулся к соседнему компьютеру и набрал что-то на клавиатуре. Динамик приемника выдал низкий гул, тут же перешедший в свист. Пару раз тихо пискнуло и затихло. Синхронно со звуками взмахнула крыльями ярко зеленая бабочка на панели приемника.
- Слышишь меня, Женя? - тихо спросил Малышев.
- Отлично слышу, Колька! - тут же ответил Синельников, - Ребята, у нас все получилось!
Лабораторию потрясли радостные крики. Екатерина с Ольгой опять в голос заревели, улыбаясь сквозь слезы.
Он бежал и никак не мог убежать от этой боли, которая, казалось, затапливала его всего. Болела голова, болели руки и ноги. Стоп! Какие ноги? Я же давно, целую вечность, безногий! Какие руки? У меня всего только одна! Я уже никогда, совсем никогда, не пройду своими ногами по грешной земле, не обниму своими руками женщину! Это "никогда" было самым страшным. Да и кто теперь может посмотреть на тебя иначе, чем с жалостью!? На безногого, однорукого инвалида!?
