– Меня зовут Дженнифер, – проговорила она с заметным шотландским акцентом. – Хочешь попить горяченького?
Дженнифер подхватила мою сумку, и мне не оставалось ничего иного, кроме как поковылять за ней. Все ночные фигуры обернулись людьми и теперь тянулись в том же направлении – прочь из парка, через дорогу, к задней двери церкви. Внутри пахло капустой и старой бумагой, однако было тепло. Улыбающиеся женщины раздавали кружки с чаем, и мы с Дженнифер оказались первыми в очереди.
– Давай, если не будешь зевать, получишь пончик. Я тебе один тоже взяла.
Руки Дженнифер были заняты. Она зацепила ногой пару пластиковых стульев из кучи и подтащила их к себе. Уселась, широко улыбаясь. Я пристроилась рядом, с благодарностью принимая кружку.
– Съешь сама, – отказалась я от пончика.
Дженнифер пожала плечами и аккуратно пристроила пончик на колене. Я смотрела, как она ест и пьет. Ей было не больше пятнадцати – а может, даже и меньше. Она ела без всякого стеснения – совсем как маленький ребенок, однако глаза ее были глазами женщины, повидавшей многое.
– Знаешь, я… – отрывисто заговорила Дженнифер. – Я ищу своего брата. Он приехал сюда на заработки, из Инвернесса, и я буду жить у него. – Она подняла голову и посмотрела голодным взглядом. – Я уверена, что найду его сегодня. У тебя есть деньги?
Я помотала головой. Дженнифер стряхнула крошки со своих джинсов и вдруг вскочила, глядя мне за спину. Повернувшись, я увидела высокого худощавого мужчину, прислонившегося к дверному косяку.
– Твой брат?
Дженнифер улыбнулась, обнажив дырки на месте отсутствующих зубов:
– О черт! Мой парень.
Наклонившись, она чмокнула меня в макушку и направилась к дверям. Парень передал Дженнифер какой-то плоский сверток и все это время не отрывал от меня глаз. Я видела его раньше – на лестнице в доме, где снимала квартиру.
Как странно теперь вспоминать то время. Каждая деталь настолько четко отпечаталась у меня в мозгу… Я вернулась к дому и отыскала домовладелицу. Я стояла на пороге, выслушивая, что она не получала аренду целых три месяца и что это было последней каплей. Нет денег – значит, нет дома. Я пыталась объяснить, что отдавала деньги своему парню, чтобы он передавал их ей, однако она просто захлопнула дверь. Ни дома, ни денег, ни вещей, ни парня.
Можно было кричать и плакать, но я не собиралась провести еще одну ночь на улице. Пришло время брать ситуацию под контроль. К вечеру у меня был и дом, и работа, и мужчины вокруг. Прекрасные, прекрасные мужчины. Я прошагала обратно к своему старому дому, мимо рыночных торговцев, устанавливающих свои палатки, вышла на главную дорогу и двинулась вперед, поглядывая по сторонам. Пока не увидела знак.
Знак представлял собой потрепанный листок бумаги на дверях одного клуба на Дептфорд-Хай-стрит. На листке было написано: «Требуется бармен с проживанием». Я сорвала его с дверей, вошла в клуб и сообщила хозяевам, что им нужна именно я.
У меня появился новый дом. То, что это был бар для гомосексуалистов и хозяева хотели в бармены симпатичного парня, чтобы он привлекал посетителей, мне даже в голову не пришло. Мне были нужны эти люди, и я быстро убедила их в том, что нужна им не меньше. Я работала не покладая рук и обожала свою новую семью. Вот тогда я и дала себе обещание: никогда больше никому не отдавать свои деньги – ни мужчине, ни женщине. Я его сдержала. Я взяла свои деньги под контроль. Пока что я еще не знала ни как использовать их силу, ни как заставить их количество расти, однако сделала первый шаг на этом пути.
Я пыталась найти Дженнифер. Сказать по правде, я понятия не имела, что сделала бы, если бы мне это удалось. Все, что я знала, – ее нужно найти и как-то защитить. Я ходила в ту церковь, и тамошние женщины сказали мне, что Дженнифер перестала приходить вскоре после нашей встречи. Одна из них намекнула, что с Дженнифер покончено: ее так называемый парень частенько и раньше подбирал молоденьких бродяжек в этой церкви. Я ничего не смогла выяснить.
Той ночью я получила урок, который никогда не забывала: я запомнила, как близки мы стали друг другу на самом дне. Я научилась не судить бездомных людей. Научилась видеть людей, а не обстоятельства, в которых они оказались.
Видите ли, проблема современной жизни заключается в том, что вокруг слишком много шума, слишком много отвлекающих факторов, слишком много вещей, которые мы хотим сделать, увидеть, получить. Все эти факторы тянут вас прочь от Источника. Из-за этих факторов я ослабла в окружающем меня мире и думала, что, если посвящу ему себя без остатка, обрету счастье, или спокойствие, или что там еще казалось мне в тот день необходимым. Все это было так просто. Стой спокойно, и смотри внутрь, и окажись лицом к лицу с темнотой внутри себя…
Нет уж, спасибо. Это значило бы изучить свою эмоциональную историю и принять ответственность за причинение боли другим или, в лучшем случае, за то, что не избавила их от боли. Я знала, что была эгоистичной. Не в прямом или активном смысле, а в том смысле, что была недоброжелательной и жадной. Меня, как наркомана, снедали желания. Я жаждала вещей, внимания, лести. Я не хочу сказать, что была такой по характеру, однако где-то внутри меня, в тайном и темном углу, жил этот злой дух, злая часть моей души. И этой злой частью души была тоже я. И пока я не встречусь с ней лицом к лицу, пока не начну контролировать ее действия, я не смогу продвинуться вперед ни на шаг. Она будет хватающей меня за пятки собакой – совсем как на карте Таро «Дурак». Она потянет меня назад.
Мне понадобился кризис – перекресток, – чтобы решиться принять свою темную сторону и осознать ее действия, прежде чем позвать Матушку. Я боялась, что буду становиться все старше, все страннее, все более одинокой, и мое внутреннее «я» отдалится от той меня, что живет в обычном мире, еще больше. Я стала жесткой в отношениях с людьми, и, стоило кому-то показать хоть какую-то слабость или уязвимую точку, я находила способ использовать это в собственных интересах или хотя бы запомнить, для того чтобы использовать в будущем.
Я училась у настоящего мастера этого дела и понятия не имела о том, какой в то время причиняла вред и окружающим, и себе. Когда вы сами повреждены и хрупки, всегда найдутся те, кто постарается это использовать. После того как мой брак развалился, я стала пустой, а поскольку природа не терпит пустоты, меня нашел Маг – мастер манипуляции чужими умами и сердцами.
Он увидел во мне дыру, которую можно было наполнить. Теперь я понимаю, что это все случилось не из-за меня, я не была ему важна: частью его манипуляций было заставить меня ощутить себя особенной. Он использовал множество людей и выбрасывал их, как мусор, когда они переставали быть нужными или оказывались за пределами его доступа. Он не был плохим человеком, он всего лишь проживал свою собственную жизнь, в которой не было места заботе о других людях или пониманию того, какое влияние он на них оказывает.
Подобных людей на свете много. Это те, кто подогревает ваши чувства ровно настолько, чтобы вам хотелось оставаться рядом. Вы начинаете походить на голодающего, который благодарен за крошечную подачку, способную хоть как-то утолить его голод. Я больше не боюсь того человека, однако провела в страхе очень долгое время. Звука его голоса было достаточно, чтобы причинить мне физическую боль. Мне казалось, что мне сдавливает грудь и не хватало воздуха для крика. Страх – невероятно сильное чувство, и я боялась его власти над собой и не знала, как освободиться. Я не понимала, что сама отдала ему власть над собой, не догадывалась, что у меня есть выбор.
Откровение снизошло на меня, когда я упала духом настолько, что начала думать об уходе из жизни, считая, что иного пути покончить с этим просто не существует. До этого я никогда не находилась в таком состоянии, и эти мысли меня страшно испугали. Я любила жизнь, или, по крайней мере, любила до тех пор, пока не попала под влияние того человека. Я больше не узнавала ни себя, ни свои поступки. Я превратилась в одну из тех, которых всегда ненавидела: злую, эгоистичную и жестокую женщину. Мое сердце стало куском льда, и никто не собирался волшебным образом выскакивать из шкафа, чтобы меня спасти.
Это и было время, когда я позвала Матушку. Я помнила, как она спасала меня раньше, и теперь ее слова о магии, свободе и жизни находили во мне все больший отклик. Они резонировали так сильно, что я была готова отдать все, ради чего жила до тех пор. Я была готова пройти через смерть, но такую, после которой могла бы вернуться – как совершенно другой человек. Необходимо было обратиться к злой частичке своей души. Пришло время взять ответственность за свои действия, освободиться от чар тех, кто использовал мои умения для собственных корыстных целей, пришло время стать сильной.
Слова Матушки были ясны. В ночь Темной Луны, когда на нее не падает свет, я должна была вступить в контакт с силой Старухи. Старуха – старая душа, она старше, чем само время, старше мысли. Она – персонификация Мудрой Женщины, в литературе и мифологии ее называют ведьмой. Ей ведомо все. Она – та часть тебя, от которой ничто не сокрыто, ничего не может быть оправдано, все выставлено напоказ, распростерто перед тьмой.
