моему юному организму.
— Ну, стукачи! Попадетесь мне еще! — грожу я сладкой парочке, переходя на приблатненный слэнг.
Вижу, что все задиры немного удивились, что такой невысокий парень перед угрозой здорового детины не стушевался и продолжает демонстрировать стойкость, да еще обещает отомстить зачинщикам прямо здесь.
Потом я перевожу взгляд на возвышающегося надо мной парня и, глядя ему прямо в глаза, говорю:
— С тобой сначала Саня Кирпонос поговорит! Если ты захочешь, я его прямо сейчас позову! Пока он в зале разминается и ищет, из кого бы дерьмо выбить! — уверенно сказал я, прямо, как взрослый мужик.
И сразу же понял, что упоминание имени самого опасного драчуна во всем хабзае подействовало и на здоровяка, и на его шестерок отрезвляюще.
Тем более, сам я оттуда иду, из зала и знаю, что местная гроза именно там проводит свое время.
А то, что он прямо рядом сейчас и я готов сразу же сбегать за самым сильным бойцом ПТУ, совсем не нравится здоровяку. Связываться с Кирпоносом — это совсем не такое простое занятие, как навалять звездюлей мелкому подростку.
Сразу же пропало желание мне накостылять у парня, понимает, что за своего приятеля Саня может спросить и серьезно опустить вниз авторитет на ровном месте. Если он сам с ним в хороших отношениях, то спросит про меня и получит совет не лезть, не вписываться за терпил, которые по всем понятиям получили за дело. Если же в плохих, то и рисковать не станет, все знают, что Кирпонос бьет всегда один раз, больше никому добавлять не приходится. Потом только долго в сознание приводят неудачников.
Все же, хорошо, когда есть кем пригрозить, сам я точно троих не вывезу, да и одного этого здоровяка тоже, хотя, один на один мог бы поотмахиваться, если он не занимается сам ничем. Только вот один на один не получится, не такой сейчас расклад, не стоит и пробовать, итог окажется сильно печальным. Вон еще кучка хабзайских толпится недалеко, посматривая в нашу сторону, ждет возможности пнуть кого-нибудь на халяву.
— Эх, одной гайки маловато будет, придется еще ножку от табуретки в спортивной сумке носить, — решил я пока про себя, ожидая ответа главного противника.
Если начать первым и попасть сразу, как следует, то, тогда уже на меня могут заявление писать потерпевшие хулиганы с рассеченным до кости лбом.
Не для того мое взрослое сознание попало в тело подростка, чтобы его отоваривали годящиеся мне во внуки пацаны. Уверенная работа языком и вид такой же — и сразу же назревающая проблема рассасывается или откладывается на какое-то время.
Поэтому я, не дождавшись ничего от главного в группе мстителей, с гордым видом пропихнулся между замолчавшим здоровяком и одним из терпил, оттолкнув того и зашагал от них за угол специально неторопливым шагом. Очень хочется оглянуться, нет ли за мной погони, но, я держу себя в руках.
Не пристало приятелю самого Кирпоноса переживать и оглядываться, опасаясь звездюлей, только уверенное поведение и деловые повадки теперь должны стать моей визитной карточкой.
Вот так, не смолчал на мелкий наезд, дал ответку явно выше цены вопроса, хотя, мог бы просто уйти, когда парни замялись в ответ на мою явно демонстрируемую уверенность. Но, здорово порадовал себя тогда чувством победы и теперь вопрос поднялся на уровень повыше, который я смог пока решить с помощью полезного знакомства.
Где-то в Советском Союзе, в той же Казани или Набережных Челнах, такие вопросы уже сейчас решаются массовой дракой между молодежными бандами районов или с привлечением авторитетов, тех же воров. А в приличном городе на балтийском побережье можно просто сослаться на самого сильного бойца в округе и этого хватает.
Впрочем, я сам несколько раз в прошлой жизни, гуляя с одноклассниками, встречал Саню, всегда с какой-нибудь симпатичной девушкой, здоровался с ним за руку, после чего приятели с потрясенным видом мне говорили:
— Так это же сам Кирпонос! Он самый крутой в хабзае! Его там все боятся!
На что я кивал с понимающим видом, типа, кому вы это рассказываете.
Да, я даже знаю, что в буйные девяностые годы мой приятель по секции станет серьезным авторитетом, будет иногда жестко воспитывать местную братву. Даже, по слухам, выстрелит кому-то в голову из пистолета, но, жертве повезет, пуля пройдет вокруг черепа под кожей, и он останется жив. И Сане тоже повезет, значит.
Будем изредка встречаться на улицах города, как-то Саня увидит у меня значок «Депутат сельского Совета» и попросит его подарить, очень он ему понравится.
Значок я у деда выпросил, когда продавали дом в деревне и увозили их с бабулей из деревни в город. Он был депутатом в своем колхозе, которого уже не осталось к тому времени, как и всего советского.
Но, все это еще очень далеко впереди от нас по времени.
Сейчас мы простые советские парни и ни о чем таком в жизни даже близко не догадываемся.
Я, конечно, определенно знаю про наше будущее и теперь ломаю голову, даже с заметным облегчением от удачной развязки, спеша домой. Сане я ни о чем таком рассказывать не стану, лучше сохраню хорошее отношение ко мне, гораздо целее останусь.
А то еще решит, что я немного ненормальный и станет держаться подальше от такого товарища.
Дохожу до нашей квартиры, где налив себе чая и смастерив гору бутербродов с хлебом, маслом и сыром, я решил серьезно задуматься о своем возможном будущем.
Как-то пришло понимание, что я, вероятно, надолго, а может и на всю оставшуюся жизнь в этом теле останусь.
— И что же мне делать? К чему готовиться? — мысли так серьезно путаются в голове.
Пока никого нет дома и мне не будут мешать пораскинуть мозгами, я даже достал тетрадку и начал записывать свои мысли, чтобы смог потом вспомнить. Давно уже у меня такая привычка есть, очень помогает по жизни.
Что делают вообще попаданцы в советское прошлое?
Кроме того, что спасают Советский Союз, прорываются на прием к Сталину или тому же Андропову с криком:
— Я все знаю!!! Я вас всех спа-а-а-су!!!
И их пакуют санитары в специальную одежду с длинными рукавами, отвозят в специальное помещение.
Сталина уже нет, как и верного в кавычках Лаврентия, а вот Андропов еще будет…
Нет, даже не так, чего хотел бы делать лично я? Что мне нравится — я знаю, теперь, как можно соотнести это с тем, что имеется за
