да и воспоминания о жестоком подавлении властями протестов в Нью-Йорке были еще свежи. Но с толпой сегодня был Шапиро. Этот мелочный урод из-за мести решил поиграть в гражданского активиста и натравить на меня своих единоверцев, до кучи разрушив мой автомобильный бизнес.
— Не слушайте этого предателя американской мечты и свободной Америки! — воскликнул он, наставив на меня указательный палец. — Он продался бошам! Для него прибыли важнее совершенных нацистами преступлений!
— Слова коммуниста! — парировал я, тоже изобразив памятник Ильичу. — Рональд Шапиро — раз ты против капитализма, то ты коммунист!
Толпа забеспокоилась, оказавшиеся здесь репортеры, еще интенсивнее защелкали фотоаппаратами.
— Не слушайте его, братья и сестры! В нем говорит страх разоблачения!
— Это он сейчас про себя сказал! — объяснил я народу. — Жители Миддлтауна, я один из вас! Вы все знаете меня с детства, вы знали моего отца, мою мать. А значит вы не можете верить этим лживым обвинениям!
— Да, какие Уилсоны фашисты? Шапиро, видимо, Фрэнку дочку не может простить, так ведь это она сама расторгла с ним помолвку, еще и кольцо зажала, — пошли разговоры по толпе.
— Как больно и несправедливо слышать все это от своих же братьев и сестер! — исказив лицо гримасой самого несчастного еврея в мире, закричал Шапиро. — Я пришел сюда вместе с вами не для того, чтобы решать свои личные проблемы! Я здесь для того, чтобы прогнать из нашего славного города нацистскую нечисть и убедить Фрэнка, нашего Фрэнка Уилсона, которого мы все знаем с детства в том, чтобы он одумался и не имел с этими преступниками никаких дел!
— Среди моих деловых партнеров нет фашистов! — возмущенно закричал я, перетягивая на себя внимание толпы и не давая ей обдумать слова своего оппонента. — Послушать Шапиро — это значит каждого этнического германца в фашисты записать! В Миддлтауне проживает много выходцев из Германии. Вы что их всех из города намерены выгнать?!
— Вот не надо путать людей! — взревел Шапиро, почувствовав, что настрой толпы смещается в мою сторону. — В Миддлтауне живут американцы! А вот к тебе на переговоры приехали граждане ФРГ, которые десять лет назад убивали евреев по всей Европе!
— Господа, я шериф округа Оринджа требую прекратить нарушать общественный порядок и разойтись по домам!
Мы так увлеклись перепалкой, что даже не заметили, как подъехал шериф с подмогой. И только после его появления шеф полиции Миддлтауна оторвал свою задницу от капота и приступил к исполнению своих прямых обязанностей.
Вслед за шерифом появился и мэр Миллс со своей свитой, который с ходу обрушил на меня обвинения.
— Это ты превратил наш славный город в проходной двор! Сперва ты притащил сюда этих ненормальных музыкантов, которые развращают нашу молодежь! Но этого тебе показалось мало, и ты пошел дальше — начал устраивать провокации! Это все из-за тебя! — мэр обвел рукой притихшую толпу.
— Господин мэр, вы сами разрешили мне использовать сити-холл. И вы прекрасно знали, кто приедет в Миддлтаун, я не скрывал от вас эту информацию!
— Признай свои ошибки, а не перекладывай их на других! — захлебываясь в пафосе, воскликнул мэр и, сверкнув напоследок на меня глазами, обратился к толпе:
— Дорогие жители города, прошу последовать совету шерифа и разойтись по домам. Не стоит превращать наш чудесный город в подобие недавнего Нью-Йорка!
Вот только не все собравшиеся на несанкционированный митинг были из Миддлтауна, часть как раз приехали из упомянутого Большого яблока. Именно они и среагировали на выходящих из сити-холла представителей автокомпаний.
— Нашли время смыться, — сплюнул я от досады.
Толпа шелохнулась, пришлые, человек двадцать, отделились и двинулись наперерез беглецам. Люди шерифа и местная полиция, поняв, что вот-вот начнется бойня, начали стрелять в воздух. Не присоединившиеся к преследованию жители Миддлтауна бросились кто куда, сея на своем пути панику. И уже минут через десять город превратился в растревоженный улей, к сити-холлу потянулись вооруженные горожане, которые уже были настроены не против каких-то мифических фашистов, а шли защищать покой своего города, не дать превратить его в полыхающий Нью-Йорк.
* * *
— Фрэнк, тебе лучше уехать на какое-то время из города, — уговаривали меня в три голоса Билли Сандерс, друг детства реципиента, Клинт Каллахен, начальника службы безопасности «Way of Future LTD», и Перри Метьюз, на данный момент мой адвокат.
— Шапиро быстрее успокоится если перед его глазами не будет раздражителя, — добавил довод Билли. — И перестанет настраивать против тебя евреев.
— Может мне вообще из Миддлтауна из-за этого урода переехать?! — взебеленился я и от Шапиро, и от всей этой ситуации в целом. В отличие от Нью-Йорка убитых у нас не оказалось, но было аж трое раненых горожан, пострадавших в столкновении с десантом из Бруклина. Впрочем, и самим пришлым нехило досталось от разгневанных жителей Миддлтауна нееврейской национальности, среди которых большая часть, так совпало, носила германские фамилии.
— Да и шеф полиции к тому времени поймет, что все попытки предъявить тебе какое-либо обвинение тщетны, — подхватил эстафету Перри.
Я скрежетнул зубами, вспомнив, как этот мой второй недоброжелатель приперся меня арестовывать. Совсем страх потерял. Хорошо, что я подстраховался и притащил в город Мэтьюза, который и отбил меня от шефа полиции и суда.
— А за заводом мы с Шелби присмотрим, — добавил Билли.
— Ну, а я как раз подумаю, как с этими двумя козлами разобраться, — добавил более обнадеживающее Каллахен.
— Хорошо, уговорили, — сдался я, думая о Калифорнии. Все-равно туда собирался. Даже несмотря на заключенные контракты, деньги мне были нужны позарез. Да и отдохнуть не помешает от всего этого безумия, что охватило Восточное побережье.
Калифорния очень разная. В Лос-Анджелесе, куда я прилетел стоит жуткая жара, севернее, в заливе Сан-Франциско наоборот царит прохлада. Если ехать из города ангелов на восток, к Неваде, минуя Фресно и начать подниматься в горы, то окажетесь вы уже в третьей Калифорнии. Там в национальных парках Кингс-Каньон и Секвойя ничего не напоминает жаркую и душную Калифорнию, там в прозрачных водопадах и горных реках даже сейчас в июле течёт такая холодная вода, от которой ломит зубы, а воздух чист и свеж.
Жаль, что я сейчас не в заливе и не в горах. Вот уже битый час я тащусь по переполненному шоссе из аэропорта в Сан-Бернардино,
