на Медведева. Людей катастрофически не хватало.
— Чем этот вундеркинд занимался, успел что-то нарыть Селивёрстов?
— Звонил один раз. Наблюдал за тренировкой. Ничего необычного.
— И бог с ним пока. Там же вокруг него не вертится эта дивчина в жёлтой куртке. Поставьте на прослушку телефон гостиницы и достаточно. Ну, и пусть местные оперативники сходят на чемпионат. Поболеют за Динамо и присмотрят за объектом.
— Есть.
— Всё у тебя? А стоп, что по Абрамовой?
— Пока ничего существенного, товарищ генерал. В детдоме взяли фотографию, но там она девочка с косичками и тоже маленькая фотка, и чёрно-белая. Показали кассирше. Не опознала. Воспитатели характеризуют Анну Абрамову, как серую мышку, которая слово боится сказать. Её там обижали сверстницы в детском доме, воспитателям приходилось вставать на её защиту. Сомнения у меня появились, может ли человек с таким характером в магазине на глазах у сотни человек вступить в пререкания с продавщицей, да ещё и обвинить её в обвешивании?
— Найдём её и у самой спросим. Что по ПТУ, где она на швею училась? — Заглянул в листок из синей папки Медведев.
— Там та же фотография, что и в медучилище на личном деле. Видимо в ателье с запасом заказала и ими пользовалась.
— Нда. Запасливая. А выпускных нет фотографий?
— Как не быть. Вот, — Афонин вынул из папки большую фотографию с овалами выпускниц. А нет, выпускников. Один парень как-то затесался.
— Абрамова? Ага. Вот. Да. Чудны дела твои господи. Это же не она⁈
— Так точно товарищ генерал. Перепутали в фотоателье. Нет других фотографий из ПТУ.
— Дебилизм какой. Ну, бардак, он и в Африке бардак. Что с её поисками?
— Пока ничего. Как под землю провалилась.
— Есть ещё что?
— Есть, товарищ генерал. В тот день был пожар в Черемушках. Горели контейнеры с мусором. Потушили люди сами быстро закидали снегом. Мимо как раз шёл участковый Аркадьев. Старший лейтенант. Он сегодня позвонил по ориентировке на девушку в жёлтой куртке.
— Не понял. Сожгли нашу пироманку. Там труп обгорелый.
— Никак нет, товарищ генерал. Там недогоревший свёрток был и среди прочих вещей жёлтая куртка.
— Где она?
— На свалке. Ищем. Мусор на следующий день увезли. Проверяем свалку. Там работы на месяц всему МУРу.
— Понял. Организую пару взводов курсантов. В твоём подчинении будут. Чувствую наша это куртка. Следы пироманка заметает. И опять поджёг. Её рук дело… Или чем там они поджигают? Силой мысли? Чёрт! Дожил на старости лет. В сказки верить приходится.
— Есть в моём подчинении.
— Так, с тобой майор закончили. Теперь давайте по торгашам нашим пробежимся.
— Докладываю, — Онопко раскрыл папку, ставшую уже приличной по толщине.
— Подожди…
— Майор, — Медведев порылся в бумагах. — А вот, — он вытащил снизу бумагу. — Ты говорил, что у Екатерины Тишковой пропала куртка в общежитие.
— Так точно, товарищ генерал. С её слов. Проверить не представляется возможным. — Афонин развёл руками.
— А ты изыщи возможности. Предположим, что кто-то надел куртку жёлтую и вышел в ней из общежития. Могли же заметить и на вахте и может кто по дороге попался, что человек, девушка, идёт не в своей куртке. Такой опрос проводился?
— Никак нет, товарищ генерал, моё упущение, — вскочил по привычке Афонин.
— Да, сиди уже! Сто раз говорил. Проверьте эту догадку мою. Чует сердце, что Абрамова вышла в ней. Да и ещё, пригласите подруг к себе и составьте наконец фоторобот взрослой… Ну, так как сейчас Анна Абрамова выглядит. Завтра по об… Стоп. Иди давай, майор. Дальше без тебя. Занимайся курткой и фотороботом. Вечером на этот телефон доложишь.
Событие двадцатое
Однажды я экспериментировал. Как только видел, что какой-нибудь человек смотрел на часы, я тут же подходил и спрашивал у него: «Сколько времени?» Все, без исключения, опять смотрели на часы, прежде чем ответить.
Евгений Гришковец
К воскресенью Марьяна Ильинична, можно так сказать, обрела душевный покой. Правду говорят, что время лечит. Уже не вставала ежедневно у неё перед глазами та продавщица из гастронома, которую она сожгла. Раньше стоило закрыть глаза и прямо как наяву эта женщина с выпученными глазами, объятая пламенем, орёт от ужаса и боли. Ещё и куча забот на неё свалившихся в Гольево вытеснили из головы тот образ. Нужно не отвлекаясь шить сумки. Темп работы в их «швейной фабрике», а на самом деле маленькой мастерской, в которой стояло шесть швейных машинок и три оверлока, был сумасшедший. Ни поболтать между собой, ни отвлечься на эти пылающие воспоминание нет времени. Женщины строчат сумки из джинсовой ткани восемь часов не разгибая спины. И Марьяна понимала председателя. Девять женщин и хромой старичок, как ей Володя объяснил, приносят колхозу «Завет Ильича» столько денег, сколько весь остальной этот колхоз. А ведь это одно из самых прибыльных хозяйств Московской области, а возможно и всего Советского Союза. Ясно председателю, что такое везение долгим не бывает. Либо запретят, либо прикроют, либо появится куча подражателей, и сумки упадут в цене, насытится рынок. Себестоимость у них приличная и сейчас только высокая ажиотажная цена позволяет иметь возможность возить с базара, где их продавали, деньги в чемоданах.
— А почему вы не попробует юбки шить джинсовые, спросила она Николая Петровича, когда он передавал ей пару десятков книг по шахматам, что всё же пришлось на колхозные деньги закупать. Районо пообещало закупить для школьной библиотеки книги по шахматам, раз заявка появилась. Только одно «НО». Это будет сделано в следующем учебном году, в СССР плановая экономика и закупки книг для школ тоже плановые. Включим с радостью в план на следующий год.
— Хорошо хоть не на следующую пятилетку, — хмыкнул Рыжов, передавая Марьяне связки книг и листок с перечнем. — Завтра к началу занятий к тебе библиотекарша наша придёт и запишет в формуляры. Порядок есть порядок. А то обязательно какая-нибудь проверка обнаружит недостачу. Мне тут шепнули в Райисполкоме сегодня, что зубы точат на нашу швейную мастерскую, хотят тотальную проверку организовать. Сами ничего хорошего придумать не могут, а вот отобрать и поделить… Хм, ты не говори дочка, что я тут сболтнул.
— Шутку где-то слышала, — расписываясь внизу листочка, шёпотом поделилась с председателем Левина, — Прийти забрать и поделить — гораздо честнее, чем прийти забрать
