- Выводы, товарищ капитан? - усмехнулся я.
- Выводы простые, товарищ генерал-майор. Опираясь на наблюдаемую картину, и результаты расшифровки радиоперехвата, считаю, что если разгром Гудериана и наша пробежка по тылам в стиле его же имени была для немцев неожиданными, то наш поворот от Барвенкова на Краматорск был неожиданным вдвойне. По всем канонам мы должны были встать в районе Барвенково-Лозовая, на неделю не менее, для пополнения и отдыха.
- Да, - подумал я, - сейчас "херр генерал" в шоке, и бросает в костер все, что найдет под рукой. Наши же части подходят и садятся в оборону по правому берегу реки Самара, и на участке Дружковка-Артемовск. Мы не рвемся любой ценой к Красноармейскому - зачем, если эта рокада уже перерезана у Павлограда. Сегодня ночью наши неугомонные майоры Рагуленко и Деревянко ударом с тыла вскроют немецкий фронт в полосе нашей 37-й армии, и немцы в Славянске попадут в кольцо. Бойня, конечно, будет страшная - опыта уличных боев у наших еще нет. Но, без сомнений, через несколько дней Славянск будет взят...
А это значит, что наши получат возможность снабжать войска в Барвенково-Лозовском выступе по железной дороге. - я хлопнул в ладоши, - Паникуют - так это очень хорошо! Отбери людей - устроить немцам темную, и танец с саблями. Они, наверное, еще к нашим ночным концертам не привыкли - значит, будем приучать...
Тогда же и там же Командир пулеметного взвода старший сержант Кукушкин Игорь Андреевич. - Вот пуля пролетела и ага! - пулеметный взвод? это вам не шутки, это три десятка бойцов, мое старое отделение? и два десятка черноморских моряков, два немецких полугусенечника, два пулемета "Утес", один АГС "Пламя" и десять трофейных МГ-34... И если первое слово нам почти никогда сказать не удается, то второе и третье точно будет за нами.
Чем хорош "немец"? Ну? до "Печенега" он конечно не дотягивает, но расчет с ним куда мобильнее того же "Утеса" или, упаси бог, "Максима". А бегать приходится частенько. Что касается патронов, то этого добра у немцев навалом. Восемь из десяти немецких зольдатиков бегают с винтовкой Маузера, патроны от которой подходят и к пулемету. Какая лажа, когда в нашем времени в каком-нибудь кино немецкая цепь была поголовно вооружена "шмайсерами". Увидишь "шмайсер", или, если правильно, МП-40 - это значит унтер или герр официр, что равносильно смертному приговору. В первую очередь сие довели до снайперов, и до нас - пулеметчиков.
Но, разговоры, разговорами, а то, что стреляный гильзы дно окопа в ...цать слоев застилают, так это не дело. Ведь на всем этом и навернуться недолго. Вот мои ребята взяли веники и метут. Ну, его на..., у одного уже гильзы под ногами покатились, сел с размаху на копчик. Пока заметаем в отнорок траншеи, а там дальше видно будет.
- Товарищи бойцы... - оборачиваюсь, а у меня за спиной мужик... Посветил под ноги фонариком - полушубок, шапка ушанка, по шпале в петлицах, носатый. Где-то я его видел... Или его портрет... Блин, он там еще с трубкой был... А кто это с ним, замполит наш бригадный, который "просто Леня". Обалдеть!
- Здравия желаю, товарищ комиссар 3-го ранга, пулеметный взвод четвертого батальона производит уборку рабочих мест после трудового дня. Расход боеприпасов - сверхплановый. Жалоб и замечаний со стороны противника не имеется. Докладывал исполняющий обязанности командира взвода, старший сержант Кукушкин.
- Вольно, товарищ старший сержант! - Брежнев повернулся к своему спутнику, - Смотрите, Константин Михайлович, какие шутники?! В гильзах по колено стоят.
Носатый заговорил, - Товагищ стагший сегжант, - такого крутого прононса я не слышал даже в самых крутых "одесских" анекдотах моего времени, - скажите, что вы думаете о сегодняшнем дне?
Я впал в ступор, - Не понял, вопроса, товарищ капитан?
На помощь носатому пришел Брежнев, - Это товарищ Симонов, журналист, корреспондент "Красной Звезды". Он хочет знать что думаете о войне вы, ее простые рабочие.
Моему удивлению не было предела, я конечно знал, что Симонов намертво прицепился к нашей бригаде, но чтобы во так запросто по окопам в сопровождении Ильича. Нет, сам товарищ бригадный комиссар в первой линии бывал постоянно, и не только в минуты затишья. Личной храбрости, боевого духа, и способности сказать бойцам "делай как я", у этого человека не отнимешь. Хотя, и Симонов в Белоруссии в окружении был, выходил в боевой поход на подлодке. Скажу ему, может поймет?
- Товарищ военный корреспондент, - я махнул рукой в направлении нейтральной полосы, - вон там, в степи, лежат немцы. Еще утром они жрали, гадили, считали себя расой господ, а свои трудности временными. Теперь они лежат в снегу и им больше ничего не надо. Они уже получили свои полтора квадратных метра украинского чернозема, и им его вполне достаточно. Чуть дальше окопались их "кригскамерады". Они пока живы, пьют шнапс и жрут консервы, но это ненадолго, вы поверьте. Завтра мы успокоим и этих. Они, товарищ Симонов, не защищают свою Родину, своих матерей и невест. Они пришли сюда грабить, грабить, и еще раз грабить. Грабеж - вот высшая форма существования арийского организма...
Опустив глаза я увидел, что присевший на дно траншеи Симонов, зажал между плечом и щекой маленький фонарик и что-то яростно строчит карандашом в блокноте, - Пгодолжайте товарищ Кукушкин, пгодолжайте, - промычал он, поднимая на меня глаза...
И тут на меня буквально навалился Брежнев, пытаясь раздавить в объятьях, правда целоваться не стал, видно ему уже объяснили, как это воспринимается в наше время, - Как сказал, сержант! - Прямо припечатал! -Грабеж - высшая форма существования арийского организма... - В гранит, в бронзу, в мрамор!
Эх, с мысли с сбил, товарищ Брежнев, тайный гомосек ты наш. Да и Симонов видно понял, что продолжения не будет. Хотя... Нет, не надо. Или надо?
- Товарищ Симонов, послушайте... - я напряг память, как-никак он один из моих любимых поэтов.
Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,--
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
- Замечательно! - всплеснул руками Симонов, - кто написал такие замечательные стихи?
