– Не умрет, я ей укол сделал. Что это такое? Зачем вы?.. Не надо… – К деньгам он не прикоснулся, но и со стула не поднялся. – Да поймите вы, в конце концов!.. У нас ее просто не примут ни в одной больнице!
Галине Дмитриевне оставалось лишь повторить свою просьбу:
– Я вас умоляю, доктор…
Доктор же лишь переводил растерянный взгляд с больной на хозяйку. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но тут подал голос фельдшер, продолжавший все это время держать носилки полураскрытыми:
– Олег, забираем… Я знаю, где ее возьмут. – И тут же принялся разворачивать носилки.
Доктор взял тысячу и, поднявшись со стула, спрятал ее в карман штанов.
Но тут запротестовала Галина:
– Эй, эй, эй, погодите! Нам совершенно не нужно, чтобы вы ее сплавили куда ни попадя!
– Одевайся, мать, с нами поедешь. Увидишь все своими глазами. Не беспокойся, все будет в лучшем виде, – успокоил ее фельдшер.
Мужчины втроем подняли больную, переложили ее на носилки-каталку и покатили к грузовому лифту. Галине Дмитриевне оставалось лишь спешно одеться, запереть квартиру и последовать за ними.
Иван с первых дней пребывания земского посольства в слободе прямо-таки «прилип» к Валентину, проводя с ним дни напролет. Прежние Ивановы любимцы братья Басмановы и Федька Романов ревновали бешено и всячески старались вернуть себе его внимание и расположение, постоянно таскаясь хвостиками за царем.
Пока стояла золотая осень, затянувшаяся в этом году, вся честная компания с интересом наблюдала, как дон Альба муштрует воинов, а потом отравлялась пострелять все с тем же доном Альбой. Испанец был не только отличным стрелком, но и прирожденным учителем, и царевич Иван под его руководством делал заметные успехи. Ну и про охоту не забывали. Тоже молодецкое занятие. Тем паче что Валентиновы подарки к этому располагали.
Но тут зарядили дожди, вскорости сменившиеся снегом, и о парадной забаве временно пришлось забыть, так же, впрочем, как и об охоте. Зато теперь настала очередь «воинских игрищ». Царевич и его ближайшее окружение до того самозабвенно рубились в «солдатики», позабыв обо всем, что Валентин уже проклинал тот день, когда ему в голову пришла идея сделать такой подарок. Самое противное для Валентина заключалось в том, что детская игра (поскольку к ней подключились люди с боевым опытом, в действительности водившие в бой войска и посылавшие людей на смерть) превратилась в самое настоящее командно-штабное учение. И эти учения с разными вводными продолжались день за днем уже вторую неделю.
Валентин вместе с князем Вяземским и младшим Басмановым сражался против царевича с доном Альбой, Федькой Романовым и еще одним Басмановым. Болельщиками, не скупившимися на советы обеим сторонам, были несколько бояр Плещеевых. А самый старший из них исполнял роль судьи.
Сражение продолжалось уже несколько часов, и левый фланг Валентинова войска (к его немалой радости) уже скукожился, изогнулся, и если бы не край игровой поляны, за которую он зацепился, войско царевича вышло бы ему в тыл. Но Афанасий Вяземский с младшим Басмановым отчаянно сопротивлялись, постоянно перебрасывая на левый фланг подкрепления с правого фланга и из центра. Игра затягивалась, хотя исход, кажется, был уже ясен всем. Валентину – так уж точно. Но тут за спиной у себя он услышал громкий голос:
– Дайте-ка посмотреть, что за забава тут у вас. Говорят, что вы за нею и об обеде забываете. – Валентин обернулся. Басманов-старший. Цепким взглядом окинул поле сражения. – Хм… Занятная вещь… Хм… Плохи твои дела, Михайла, – заявил он, уже обращаясь непосредственно к Валентину. – Где же твои пушки? Без пушек тебе их не удержать. – И он указал пальцем на левый фланг, дышавший на ладан.
Вместо Валентина Басманову ответил сын:
– Так они себе при разделе все полевые пушки забрали. А нам только осадные достались.
– Хм… Осадные, говоришь… А вот это что у вас? – Он ткнул пальцем в центр позиции.
– Холм, – ответил Валентин.
– Тащите на него свои осадные пушки, – посоветовал Басманов-старший.
Когда пушки были установлены на холме, Басманов объявил:
– Мы открываем огонь вот по этому и по этому мосту.
Когда разрушение мостов было засчитано судьей, Басманов перенес огонь на наступающего противника, «паля» через головы своих войск. Только теперь до противника дошло, какую опасность представляет для них вновь организованная батарея. Войско под огнем потихоньку тает, а подкрепление не пошлешь – мосты разрушены. Целым остался лишь один мост через реку, за которой противник держал свою ставку и резервы. Да и тот далеко – на противоположном фланге.
– Надо послать кавалерию, ваше величество, – посоветовал дон Альба Ивану, – и захватить вражеские пушки.
– Точно! – обрадовался царевич и приказал своим дружкам: – Федька, Петька, ведите конницу на тот берег! Захватите холм!
Пока Федор и Петр передвигали фигурки конников, Басманов-старший молчал, но, как только те выстроили их для решающей атаки у подножия холма, заявил:
– Не пойдет так, твое величество. Как же это ты провел, интересно, латную конницу через болото?
– Какое еще болото? – возмутился Иван.
– Иона, это болото? – обратился Басманов к судье.
– Болото, – подтвердил Иона Плещеев.
– Да вот же оно, твое величество. – Басманов обвел указательным пальцем место, занятое на карте болотом. – Одной стороной оно к самой речке примыкает, а с другой у нас полк стрельцов да триста копейщиков за крепкими рогатками сидят. Туда вам соваться бесполезно, вот вы через болото и ломанулись. А в болоте тяжелой латной коннице конец пришел. Дай бог, двадцатая часть оттуда выберется.
Дон Альба уже осознал свою ошибку и принялся виниться:
– Это я виноват, ваше величество. Позабыл я про это болото.
Царевич Иван не успел еще ему ответить, как Афанасий Вяземский решил воспользоваться выгодным моментом.
– А мы башкир со своего правого края посылаем, мост захватить. Конницы у вас уже нету, а пехоте не успеть.
Вяземский с Басмановым-младшим принялись переставлять фигурки легких кавалеристов.
– Твое величество, – обратился Басманов-старший к царевичу, – разреши земскому послу игру покинуть. Вы уж без него додеретесь, а мы с ним пойдем отпразднуем нашу победу.
Царевич только рукой махнул, разрешая. Некогда было отвлекаться – враг начал просачиваться в тылы его войска.
«Каков, однако, старый вояка, – с восхищением думал Валентин о Басманове. – Ведь это он специально пришел со мной поговорить. Пришел, оценил ситуацию, понял, что ожидать моего поражения придется долго, поэтому предпринял меры, ведущие к скорой победе!» С Басмановым Алексеем, правой рукой Никиты Романовича, Валентину довелось пару-тройку раз переброситься несколькими репликами на нейтральные темы, но нормально поговорить не удавалось.
